Жизнь графа Николая Румянцева. На службе Российскому трону - Виктор Васильевич Петелин

Маршал Ней, обещавший «привезти узурпатора в железной клетке», встречает своего императора в Оксерре и переходит на его сторону. Брошенный всеми Людовик XVIII в панике бежит из Парижа и скрывается в Генте.

20 марта 1815 года Наполеон, устроившись в Тюильри, находит в одной из папок министерства иностранных дел тайный договор от 3 января 1815 года, который король в спешке забыл захватить с собой. В восхищении от своей находки, Наполеон поручает секретарю русской миссии в Париже Бутягину переслать этот документ царю в Вену, дабы открыть ему глаза на двуличие его так называемых союзников и побудить его вступить в переговоры лично с ним, Наполеоном. Александр, давно уже подозревавший своих партнеров в вероломстве, впадает в неистовый гнев. Каподистриа наблюдает, как он мечется по кабинету, и замечает, как медленно краснеют его уши. Но царь быстро овладевает собой. Призвав Меттерниха, он спрашивает, известно ли ему «это произведение», и, так как австрийский министр онемел от страха, Александр его успокаивает: сейчас не время вникать в дипломатические каверзы, союзники должны еще теснее сплотиться для борьбы с узурпатором. Потом, подойдя к зажженному камину, бросает документ в огонь. Королю Баварии, который пришел извиняться, он говорит: «Вас завлекли, забудем об этом».

Но вместе с копией договора от 3 января Бутягин передал Александру письмо королевы Гортензии, умолявшей его вернуть благосклонность Наполеону: «Нация всецело высказалась за императора, но она хочет мира, и он достаточно умен, чтобы следовать за господствующим мнением, ибо он уже на себе испытал его силу, да и пример Бурбонов доказывает, что государь может удержаться на троне, если не отделяет свое дело от дела всей нации… Парижу не терпится узнать намерения императора Александра, здесь говорят, что царь заинтересован в мире с Францией и не должен опасаться, что ему будут чинить препятствия в вопросе о Польше… Он обещает даровать либеральную конституцию, свободу печати, одним словом, он намерен удовлетворить всех, ибо, если он этого не сделает, он не сможет здесь удержаться… Если вы будете нашим другом, то все пойдет хорошо». Короче, пером экс-королевы Голландии Наполеон заклинает Александра отделаться от предавших его союзников и пойти на союз с ним, ибо он вернулся с острова Эльба преображенным – с душой невинного агнца.

Несмотря на симпатию, которую Александр питает к своей корреспондентке, он не поддается на уговоры. Впрочем, он уже подписал 25 марта декларацию восьми государств об отношении к Наполеону: «Наполеон поставил себя вне гражданских и социальных законов, порвав договор от 11 апреля 1814 года, водворивший его на о. Эльбу, и подлежит преследованию» (Труайя А. Александр I. М., 2011. С. 129–135).

Сто дней императора Наполеона мелькнули как метеор, Ватерлоо и второе отречение Наполеона вроде бы успокоило Европу, старый монархический режим был восстановлен. В своих воспоминаниях Шатобриан живописует удивительную и унылую картину: хромой Талейран проходит в кабинет короля под руку с Фуше: «Вдруг дверь открывается: молча входит порок, опирающийся на преступление, – господин Талейран, поддерживаемый господином Фуше; адское видение медленно проходит предо мною, проникает в кабинет короля и исчезает там» (Талейран. Мемуары. Тарле. С. 64).

Император Александр, вновь, как в юности, мечтает удалиться от мира. Но 22 июня 1815 года, после победы союзников при Ватерлоо, император Александр с горечью говорит сам себе: «Я великий грешник, но Господь избрал меня, дабы принести мир народам».

10 июля 1815 года император Александр вновь вступает в Париж и останавливается в Елисейском дворце. Снова хвала и ласки отвлекают его от побуждения удалиться от внешнего мира. Повсюду, где он бывал, слава и почет ему были обеспечены, а недалеко от Праги, в поместье князя Шварценберга, во время прогулки с князем Волконским, император увидел пахаря, подошел к нему, пожелал ему успехов, стал на его место, провел сохой борозду. Конечно, тут же нашелся живописец и изобразил императора за сохой. Но самым злободневным оставался вопрос о Польше. Польские войска сражались вместе с Наполеоном против России. Но после заключения в 1814 году Фонтенблоского тракта польские войска во главе с генералом Домбровским получили разрешение от императора Александра вернуться в Польшу, продолжать служить своему Отечеству или уйти в отставку. По указу императора польские войска были вверены великому князю Константину Павловичу. На Венском конгрессе было принято решение, что герцогство Варшавское присоединяется к России, часть его отдана Пруссии, а часть Восточной Галиции – Австрии; Краков объявлен вольным городом. Император Александр в письме президенту польского сената графу Островскому сообщил, что царство Польское присоединяется к Российской империи, а 13 мая 1815 года объявил манифест жителям царства: им дарованы конституция, самоуправление, собственная армия и свобода печати. 9 июня 1815 года Варшава праздновала восстановление Польши. А чуть раньше этого, в Париже, император Александр принял польскую депутацию. Выслушав сенатора графа Замойского, прочитавшего адрес, император Александр сказал:

– Я искренно тронут чувствами польского народа, вами переданными. Уверьте его моим именем, что мною руководит желание возвратить ему существование. Соединяя его с народом одного с ним происхождения – славянского, я упрочиваю его благосостояние и спокойствие: видеть его счастливым – считаю лучшею себе наградою (Мемуары Михаила Огинского. IV. 225).

Кроме того, многие польские дела были улажены, возобновлены отношения с Пруссией, Австрией и германскими князьями и герцогами.

А русские внутренние дела были по-прежнему в запущенном состоянии. Но смутные обстоятельства вскоре прояснились. И тут же последовали снятия с должностей и новые назначения на ответственные посты в управлении государственным аппаратом: Петр Петрович Коновницын, отличившийся как генерал при Бородинском сражении, проявивший мужество и благородство характера, был назначен военным министром, а князь Петр Михайлович Волконский, которого император знал с детских лет, был назначен начальником главного штаба. Последовали и другие назначения на высшие воинские должности. Но до императора доходили и слухи о том, что в его отсутствие все большую власть в государстве приобретали иезуиты, особенно в Петербурге.

Император Александр знал, что иезуиты появились в России еще в начале ХVII века, при Самозванцах их прогнали. С присоединением к России Белоруссии иезуиты появились вновь. Императрица Екатерина, зная беспокойный характер этого ордена, приказала губернаторам в 1772 году составить список иезуитских школ и монастырей, «учредить особенное наблюдение над иезуитами, как над коварнейшим из всех латинских монашеских орденов, так как у них подчиненные ничего предпринимать не могут без разрешения своих начальников», имелось в виду подчинение иезуитов Риму (Самарин Ю. Иезуиты и их отношение к России. 2-е изд. С. 291). Затем папа Климент ХIV своим декретом упразднил орден. Императрица Екатерина II тут же разрешила иезуитам