Тавриз туманный - Мамед Ордубади

На мой стук дверь молниеносно раскрылась. Похоже было, что за ней кто-то стоял в ожидании нашего прихода.

Несмотря на лютую стужу, Фриксон с непокрытой головой вышел мне навстречу.

- В час ночи приезжайте за мной, - сказал я товарищам и отпустил их.

После этого я пожал ему руку. Вдвоем мы прошли в гостиную и сели у круглого стола, уставленного напитками и закусками. Все было приготовлено, чтобы слуги не мешали нам. Сара-ханум принесла два стакана чаю, поздоровалась со мной и тут же вышла.

Фриксон наполнил рюмки коньяком, поднял свою и сказал:

- Я счастлив приветствовать вас у себя в доме. Я хочу пожелать вам здоровья и благополучия, - и он осушил рюмку.

Я слегка пригубил коньяк, поставил рюмку на стол, и неторопливо помешивал ложечкой в стакане. Мы помолчали. Выпив третью рюмку, Фриксон с сожалением сказал:

- Да, мисс Ганна, мисс Ганна... Бедная девушка запуталась. Мы никогда не ожидали от нее такого поступка, жаль, жаль...

Я перебил его:

- Что тут удивительного? Если так делают одни, почему же нельзя другим?

Фриксон встрепенулся.

- Сказать правду, я не могу понять значение ваших слов. И вчера на банкете вы на что-то намекали. Вы задали мне задачу со многими неизвестными.

- Что поделаешь, пока вы своих секретов нам не раскроете, все наши разговоры будут носить характер намеков, недомолвок. По-моему, нам следовало бы познакомиться поближе, чтобы мы могли доверять друг другу, делиться всеми горестями и радостями. Не так ли?

- Какие между нами могут быть секреты?

- А разве их уже нет? Я не советую вам утаивать или отрицать то, что нам доподлинно известно. Этим вы лишь усложните положение, поставите себя под удар. Тогда не пеняйте на нас.

- Не понимаю...

- Если вы разрешите, я все объясню вам.

- Прошу.

- Хорошо. Но условимся - увертываться от прямых ответов вы не будете!

- Даю слово.

- Знаете ли вы Абульфат-Мирзу?

- Да, знаю. Я с ним...

- Распространяться не стоит. Вы его знаете - этого совершенно достаточно. Подробности ваших взаимоотношений нам и так хорошо известны.

- Если вам все известно, что же я могу добавить?

- А переводчика царского консульства Мирза-Алекпер-хана вы тоже знаете?

- Да.

- Вы получали от него по пятьсот туманов в месяц?

Фриксон понял, что попал в капкан, и дрожащим голосом ответил:

- Да, получал.

- С немцами у вас были такие же взаимоотношения?

- Да. Вы хотите погубить меня?

- Боже упаси! Даже и не думайте ничего подобного! Наоборот, я хочу завести с вами теснейшую дружбу. Я и не мыслю лишать вас положения и чина. Вы не потеряете и денег, которые получали от русских и немцев и получаете по сегодняшний день. Возможно, благодаря нашей дружбе ваши доходы увеличатся. И это не исключено. Вы можете вполне верить мне.

- Как мне благодарить вас?..

- Прежде всего ответьте на один маленький вопросик. Скажите, какие у вас взаимоотношения с английским консульством?

- Никто из его сотрудников ко мне не обращался. Но это не значит, что они не интересовались нашими секретами. По-моему, их любопытство удовлетворял сам консул, он частенько встречался со своим английским коллегой.

- Теперь давайте решим, как быть с этой девушкой.

- Какой девушкой?

- Мисс Ганной.

- А что вы имеете в виду?

- Сообщали ли вам из русского консульства, что мисс Ганна являлась агентом немецкой разведки?

- Стоит ли говорить об этой девочке? Она уехала в неизвестном направлении!

- Я вас спрашиваю, сообщали ли вам о ней из царского консульства?

- Да.

- Вы писали о ней что-нибудь в Тегеран и Вашингтон?

- Нет, пока никуда ничего не сообщал. Не до нее было. Правда, составили донесение, но не отправили.

- А где это самое донесение?

- В папке, хранящейся в моем письменном столе.

- Принесите мне эту бумагу. Если с нее сняты копии для отправки в другие места, принесите и их. Если вы хоть слово кому-нибудь скажете о ней, я не обещаю, что вы не пострадаете.

- Хорошо, хорошо, сейчас принесу и подлинник и копии.

- Посидите. Я еще не кончил. Чтобы обеспечить будущее этой девочки, вы должны выдать на ее имя удостоверение.

- Какое?

- Пишите:

"Мисс Ганна честно и безупречно работала в американском консульстве, все поручения выполняла быстро, аккуратно и показала себя преданной американкой. Оставила работу в консульстве по своему желанию".

Когда Фриксон кончил писать, я продолжал:

- Если, паче чаяния, мисс Ганна захочет, вы должны будете принять ее на работу и сотрудничать с ней. Я думаю, это вас не затруднит.

- Конечно, я сделаю все, как вы скажете.

- Нам остается решить последний вопрос. Вы должны выдать нам обязательство, примерно, такого содержания:

"Я, старший секретарь американского консульства, Фриксон, обязуюсь сохранить свои связи с немецким и русским консульствами и в дальнейшем обо всех своих действиях ставить в известность Иранский Революционный комитет".

Фриксон долго думал, принять или отвергнуть это требование. Подписать такое обязательство значило целиком и полностью отдать себя в наши руки, судьба его теперь зависела от нас. Но другого выхода у него не было. Он попал в расставленный нами капкан. После долгих раздумий он сказал:

- Нельзя ли мне до завтра подумать?

- Нет, сегодня с этим надо покончить. Другие вопросы, менее значительные, можно оставить на завтра-послезавтра.

- А у вас есть ко мне еще какие-нибудь вопросы?

- Да, например, о сорока тысячах долларов.

- Какие сорок тысяч долларов?

- Которые вы получили для пропаганды в пользу Германии.

- А что я должен делать с ними?

- Сдать в кассу подпольного Революционного комитета.

Фриксон снова погрузился в думы. Он был бледен, как полотно, руки его тряслись, а губы шевелились, шепча что-то невнятное. Покачав головой, он сказал:

- Что я могу поделать? Мне остается согласиться на все ваши требования. Я должен буду оставить вас и пойти в свой рабочий кабинет, чтобы приготовить документы и деньги. Я попрошу Сару-ханум, она не даст вам скучать в мое отсутствие.

Фриксон вышел. Через несколько минут в комнату вошла Сара-ханум в пестром шелковом платье, мягкими складками спадавшем до самого пола. Острый запах французских духов "Лориган" ударил мне в нос. Она была очень красива, эта американка иудейского происхождения. Несомненно, Фриксон прислал ее ко мне нарочно. Он рассчитывал, что ее чары заставят меня смягчиться, и я откажусь от сорока тысяч долларов.

Она подошла ко мне и поднесла свою нежную ручку прямо к моим губам.

- Эта рука долго искала вас, - кокетливо проворковала она. - Потом она придвинула почти вплотную ко мне кресло и села.

- Чтобы дружить с людьми, их надо искать не руками, а чистым искренним сердцем, без всяких предвзятых намерений.

- Я не могу забыть вас с тех пор, как увидела у мисс Ганны.

- Очень жаль, что я причиняю беспокойство столь нежной и прелестной даме, как Сара-ханум, - галантно возразил я.

- Все это время я думаю о вас, но, чтобы не обидеть девушку, которая вас любила, я не решалась искать встречи с вами. Наконец, банкет, данный консулом, явился удачным моментом для встречи с вами. Не будь этого банкета, мы, очевидно, не имели бы счастья видеть вас у себя. Я льщу себя надеждой, что теперь вы хоть изредка будете посещать нас и доставите мне удовольствие беседовать с вами.

- Вы правы! Слушать вас - громадное удовольствие. Трудно придумать что-нибудь более приятное.

Опустив длинные черные ресницы, она кокетливо возразила:

- Слушать меня мало, надо еще выполнять то, о чем я говорю!

- Торжественно обещаю это очаровательной Саре-ха-нум. Я исполню все ваши желания, все приказания.

- Приказывать я вам не стану и не смею. Но умоляю вас, не откажите в моей просьбе.

- Приказывайте - и я все сделаю. Неужели вы считаете меня таким некультурным? Я не допущу, чтобы женщина меня просила, а тем более умоляла.

- Вы обещаете исполнить мою просьбу?

- Дорогая Сара-ханум, я давно мечтал поближе познакомиться с вами и мистером Фриксоном. Благодарю создателя вселенной, теперь мы, надеюсь, будем дружить. Я самый счастливый человек сейчас. Беседовать с вами - о, эта честь не всякому доступна, и это не может не радовать меня.

- Я тоже безмерно счастлива. От радости сердцу тесно в груди, оно бьется так часто, так сильно, я не в состоянии унять его. Боже, как волнуюсь...

Сказав это, она взяла мою руку и приложила к своей груди. Действительно, ее сердце билось тревожно и часто. Но я прекрасно понимал, что не от любви, а от страха, порожденного возможностью потерять сорок тысяч долларов.

- Сара-ханум! Возьмите себя в руки. Успокойтесь. Не сомневайтесь в моей неподдельной искренности, наша дружба может и будет продолжаться.

Она опять взяла мою руку и крепко прижала к груди, так, что я почувствовал ее упругость и теплоту. Тихим ласковым голосом, отчеканивая каждое слово, она сказала: