Аналогичный мир - Татьяна Зубачева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И сейчас, растираясь грубым холщовым полотенцем, Фредди невольно то и дело ловил себя на том, что, не отрываясь, смотрит на разминающегося Эркина. На его смуглое тело, где жила и играла каждая мышца, кроме… да, конечно, он взрослый мужчина, и всяко бывало, и всё знает, но ощущение, что, как Эркин напрягает и отпускает любую мышцу, так может и эти, неподвластные любому мужчине, не проходило.
Эркин потряс кистями рук, расслабляя плечи, выпрямился и посмотрел на Фредди.
— Растёрся? Тебе спину?
Фредди кивнул, спокойно выдерживая взгляд Эркина, которым тот окинул его тело.
— Тогда расстели одежду и ложись. Одеяло-то не захватили.
Когда Фредди лёг, Эркин, прежде чем начать массаж, осторожно тронул ему круглую вмятину под левой лопаткой:
— Здесь не болит?
— Нет. Заросло давно.
— На клеймо похоже, — заметил Эркин, вставая над Фредди на колени и берясь за его плечи.
— Пуля, — просто ответил Фредди.
— Ага. Ты расслабиться можешь? — Эркин легонько шлёпнул его по спине. — Так же мышцу порвать можно.
— Рви, — пробурчал Фредди, плохо сознавая, что отвечает, потому что тёплая волна уже прокатилась по нему, подняла и закачала.
Один раз, давно уже, ему удалось после хорошего дела пожить на Южных Островах. Недолго, меньше недели, но там были горячий песок и тёплые упругие волны, и память о той неделе долго мучила его. Тогда он дал себе зарок, что будет у него… купит себе кусок земли на одном из островов. Чтоб дом стоял на берегу, чтоб спускаться к морю по утрам. И конюшня на двух-трёх лошадей. Чтоб отводить душу скачкой по тропинкам и побережью. Он же видел там таких… счастливцев. Значит, это возможно. Вот ещё удачное дело провернёт, и ещё… Потом он понял, что ему за всю его жизнь не провернуть столько и таких дел, чтобы хватило, чтобы осуществить мечту. И память о той неделе на острове стала просто памятью. Об отдыхе.
— Всё, — ладонь Эркина легонько шлёпнула его между лопаток. — Отдохни и тогда оденешься.
Фредди повернулся на спину и с блаженным вздохом замер, зажмурившись от солнца.
— И ещё бы бабу сейчас, — сказал рядом голос Андрея. — Для полного счастья.
— Для бабы другой массаж нужен, — ответил Эркин.
— Бабе? — удивился Андрей.
— Для бабы, — поправил его Эркин. — Ну, перед работой.
Фредди открыл глаза и сел. И едва не зажмурился опять от розовато-белого тела Андрея. Таким страшным оно было. Андрей сидел на траве, скрестив ноги, а Эркин осторожно ощупывал его спину.
— Нет, — наконец вздохнул Эркин, — нельзя ещё. Нажму посильнее, рубцы лопнут.
— Однако… расписали тебя! — вырвалось у Фредди.
Андрей не успел ответить.
— Ты б его весной видел, — рассмеялся Эркин. — Мы на День Матери купались в первый раз. В пруду. Я тогда глянул… в жизни не думал, что такое бывает. Сейчас уже ничего-о!
— У Фредди тоже хватает, — буркнул Андрей и решил вернуться к прежней теме. — Так зачем перед… бабой массаж?
— Чтоб работать легче было.
— Да ну тебя, — покраснел Андрей. — Я про бабу, а он про работу.
— А мне без разницы.
Эркин сел рядом с ним, вытянув ноги, и откинулся назад, опираясь о землю локтями, и даже голову запрокинул и зажмурился, подставляя себя солнцу.
— И… и это всем… ну, таким так? — осторожно спросил Андрей.
— Нас и перепродавали всё время, чтобы так было, — спокойно ответил Эркин, не меняя позы. — А кому по-другому, кто… ну, не знаю, как сказать, ну, не работал, а чувства имел, те сразу вылетали. Вешались, головы о стенки били, в раскрутку шли, и их тогда надзиратели вырубали. Не положены рабу чувства.
— А разве может человек без чувства? — спросил Фредди.
— Человек… не знаю. А, — вдруг с новой злой интонацией, — ты… у тебя их много было?
— Хватало, — спокойно, чтобы не завестись, кивнул Фредди.
— И к каждой чувства были?
Фредди почувствовал, что краснеет.
— Ну… одна там нравится, другая хороша больно. Да они и сами липли. И не хочешь, а распалит.
Эркин приоткрыл глаза и поднял голову, посмотрел на Фредди.
— И как это ты не обгорел? — и захохотал. — Вон, меховой какой! Куда Андрею до тебя!
— Ты…! — дёрнулся Андрей.
Фредди заставил себя усмехнуться.
— Ничего, обрастёшь, — утешил он Андрея. — А у тебя что, не разгоралось?
— На работе гореть, сгоришь быстро, — улыбнулся Эркин. — Это я их… горячил.
— Массажем? — съязвил Андрей.
— И так случалось, — спокойно согласился Эркин. — А так-то… смотришь, какую разогреть, какую расслабить. Чтоб она глаза закатила и не дёргалась попусту. Такие стервы бывают, сами не знают, чего им нужно.
— Это точно, — кивнул Фредди. — А когда у самого горит, тут уж думать некогда.
— Горит когда, это другое, — помрачнел Эркин. — Ну, у нас так совсем другое называется. Мы говорим: легко или трудно. Бывали такие, что помогают, теребят там, гладят. Но это они тоже для себя делают. А бывает… смотрит на тебя и ждёт, что ты с ней делать будешь. И такой обязательно что-нибудь новенькое подавай.
— А чего там может быть новенького? — сплюнул Андрей. — Всегда одно и то же.
Эркин удивлённо посмотрел на него и захохотал. Он смеха он лёг и катался по траве, не в силах говорить. Гулко и смачно ржал Фредди. Наконец, Андрей не выдержал и рассмеялся тоже.
— Всегда, это сколько? — наконец с трудом выговорил Эркин. — Одних поз две сотни. С лишним.
— Чего? — удивился Андрей.
— Поз, ну, позиций, — Эркин лежал ничком, вздрагивая от смеха, и голос его потому звучал глухо. — Да если ещё всё остальное посчитать… Да ещё если не один работаешь…
— Это ж зачем столько? — задумчиво спросил Фредди, с интересом глядя на Эркина. — За всю жизнь не перепробуешь.
Эркин наконец перевёл дыхание, встал на четвереньки и сел.
— Фуу, — он вытер мокрое от слёз лицо. — Фуу, ну насмешил. Да кто её знает, чего ей захочется. Нас и учат потому. Десять лет учат, считай, ну, и работаем потихоньку, и потом десять лет работаем уже всерьёз. А там Овраг. Нас и на Пустырь не вывозили, таких, кто по возрасту сортировку не прошёл, да и остальных тоже. Ведь мы все под статьёй шли. Посягательство на честь белой женщины.
— Так какого чёрта посягательство! Она ж сама…! — взорвался Андрей.
— А это всем по фигу! Почему и расстреляли паласных всех, и Паласы сожгли. Не русские. Ты вспомни. В городе русских вообще не было. Так на станции, мимо. А от обоих Паласов головешки одни. Я сколько бродил тогда, зимой ещё. Ни одного Паласа целого не видел. Спальники если и попадались, то хозяйские только. Паласные все сгинули. — Эркин отбросил жгут из травы, который он скрутил, пока говорил, улыбнулся. — А кто ходил… туда, те все остались. И честь свою берегут, — он посмотрел на Фредди. — Ты-то часто туда ходил?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});