100 великих любовников - Игорь Муромов

Неистовую ярость Робеспьера вызвала роскошная жизнь, которую вели Фабр и его любовница-актриса. Робеспьер приказал арестовать всех протеже барона де Батца как «иностранных агентов».

6 апреля пятнадцать виднейших революционеров, в том числе и автор республиканского календаря Фабр д'Эглантин, были обезглавлены.

ИОГАНН КРИСТОФ ФРИДРИХ ФОН ШИЛЛЕР

(1759—1805)

Немецкий драматург, поэт и историк. По образованию хирург. После успеха пьесы «Разбойники» (1781) полностью посвятил себя литературе и завершил свои трагедии «Коварство и любовь» (1783) и «Заговор Фиеско» (1784). В Веймаре написал белым стихом драму «Дон Карлос» (1988) и оду «К радости». Был профессором истории Йенского университета, написал «Историю Тридцатилетней войны» (1789). Шиллер стал ведущим немецким драматургом после выхода в свет его классических произведений «Валленштейн» (1796—1799), «Мария Стюарт» (1800), «Орлеанская дева» (1801), «Вильгельм Телль» (1804).

Шиллер родился в эпоху просвещенного абсолютизма, распространившегося тогда в Европе, в том числе даже в таких крохотных государствах, как вюртембергское герцогство, во главе которого находился развращенный деспот Карл-Евгений. Преследования были невиданные. Людей за одно неосторожное слово сажали в тюрьмы на долгие годы, тысячами депортировали в Америку, в то время как при дворе господствовали блеск и роскошь.

Несмотря на суровую обстановку, поэт, обладавший тонкой душевной организации, не мог не чувствовать истинного влечения к вечно прекрасному. В его душе невольно пробуждались смутные чувства. Он грезил. И в его воображении помимо воли возникали чудные образы.

В юности Шиллер сочинил удивительные стихотворения, посвященные Лауре. Биографы поэта пришли к заключению, что это была Лаура Петрарки, та самая Лаура, которая живет и до сих пор в памятнике, изваянном из великолепных сонетов флорентийским поэтом! Именно ей посвящал Шиллер свои юные восторги, с ней, жившей до него за несколько сотен лет, делил он грустные часы своего одиночества, в часы безмолвной полночи или в бледных сумерках занимающегося дня.

Вероятно, плодом фантазии поэта является и другая героиня его произведений – Минна. Правда, сначала считали, что прообразом Минны была некая Вильгемина Андреа, но потом мысль эта была оставлена. Между тем в посвященных ей стихах чувствуется биение настоящей жизни, и воображение невольно рисует прекрасную, но грешную женщину.

Впрочем, существовала и настоящая женщина, имевшая некоторое влияние на Шиллера – графиня Франциска фон Гогенгейм, метресса вюртембергского герцога Карла. Она обладала чарующей красотой, была грациозна и мила. Представительница бедной дворянской фамилии вышла замуж за горбатого, но богатого барона Леутрума. Несчастному, кроме горба, суждено было носить еще и рога.

Герцог влюбился в 22-летнюю Франциску с первого взгляда. Чтобы приблизить графиню к себе, он дал ее мужу место при дворе, причем обязанности барона заключались в том, что он должен был ехать впереди герцога в то время, когда герцог отправлялся в свой увеселительный дворец в Лудвигсбурге вместе с его женой. Наконец барон все понял и безропотно сошел со сцены, предоставив жене полную свободу.

Франциска оказалась удивительной женщиной. Она отучила герцога от его диких деспотических инстинктов, заставила его полюбить домашний уют, избавиться от неутолимой жажды наслаждений и в конце концов, после смерти герцогини, вступить с ней в брак. Баронесса произвела на 17-летнего юношу сильное впечатление, к тому же Франциска была знатной женщиной. Неудивительно, что Шиллер поспешил наделить ее всеми достоинствами, созданными его воображением, и называл ее, любовницу герцога, в стихах, поднесенных ей в день рождения, воплощением всех добродетелей! «Она, – восклицает поэт, обращаясь к Франциске, – утешает нуждающихся, одевает обнаженных, утоляет жаждущих, питает голодных. Печальные делаются веселыми при одном взгляде на нее, и смерть убегает перед ней боязливо с ложа больного».

Это не было мимолетным увлечением. Шиллер на всю жизнь запомнил Франциску именно такой, какой он видел ее в молодые годы, о чем свидетельствует его «Коварство и любовь», где баронесса выведена под именем леди Мильфорд.

Когда герцог Карл запретил Шиллеру заниматься литературной деятельностью и даже посадил его под арест, поэт бежал и укрылся от преследований деспотичного герцога в имении Генриетты Вольцоген, с которой Шиллер находился в дружеских отношениях. Тут-то он и сблизился с ее дочерью Шарлоттой. От матери не укрылась любовь поэта, и она постаралась сразу положить конец их роману, так как положение Шиллера не могло быть залогом счастья ее дочери. К тому же злопамятный герцог, узнав, где прятался поэт, мог выместить гнев на ее сыновьях. Она потребовала, чтобы Шиллер покинул Бауэрбах. Правда, образумившись, она разрешила ему вернуться. Во время этого второго пребывания в Бауэрбахе Шиллер окончательно влюбился в Шарлотту. Однако девушка осталась совершенно равнодушной к пылкому поэту, так как чувства ее принадлежали ученику военной академии, с которым она познакомилась в Штутгарте…

Через несколько лет Шиллер стал известным, обрел новое отечество, друзей, славу. Его поэтическая натура и вера в благородные идеалы сохранили в нем прежнюю чистоту мысли. Шиллер уже написал «Дон Карлоса», когда встретился с прекрасной девушкой, сыгравшей большую роль в жизни и литературной деятельности великого поэта.

Шарлотта Маршальк фон Остгейм, по мужу Кальб, провела бурную молодость. Хорошего воспитания она не получила, но недостаток этот искупался природным умом и богатым воображением. Книги самого разнообразного содержания – Библия, Коран, сочинения Вольтера, Руссо, Шекспира, Клопштока, Виланда – служили ей «безбрежным чтением» – это выражение, которое впоследствии применил к ней ее любимец Жан Поль (Рихтер). В молодые годы Шарлотта не была красавицей, но, безусловно, в ней была какая-то загадка. Еще в 1796 году Жан Поль писал о ней: «У нее два великих достоинства: большие глаза, каких я никогда не видел, и великая душа. Она так же хорошо говорит, как хорошо пишет Гердер в своих письмах о гуманизме. Она полна даже лицом и если поднимет свои почти постоянно опущенные глаза, то это походит на то, как луна то выглянет из облаков, то снова спрячется в них».

Шиллер сблизился с Шарлоттой в Мангейме, куда она приехала с мужем. Она, конечно, не могла не обратить внимания на страстного поэта, чувствительность которого не была притуплена постоянным общением с женщинами. С другой стороны, и сама Шарлотта не могла не поддаться влиянию поэтической личности Шиллера, о котором до конца своей жизни сохранила светлое воспоминание. «В цвете лет, – писала она впоследствии, – все существо Шиллера отличалось богатым разнообразием; его глаза блистали юношеским мужеством; гордая осанка, глубокая мысль, смелое и неожиданное суждение – все поражало в нем. Он слушал меня со вниманием и сочувствовал моим идеям. Некоторое время оставался он у меня, потом, взяв шляпу, сказал: "Мне пора в театр". После уж я узнала, что в этот вечер шла его пьеса "Коварство и любовь", и он просил актеров не упоминать имени «Кальб» (одно из действующих лиц в этой пьесе). Вскоре он вернулся веселый; радость сверкала в его глазах. Не стесняясь, говорил он откровенно, с чувством, с сознанием, мысль следовала за мыслью, речь его лилась свободно, как речь пророка. В продолжение разговора он увлекался, и это его увлечение отличалось какой-то женственностью: его взор горел страстью. В то же время эта жизнь только что расцветала, теперь же она мертва».