Наследник из Калькутты - Роберт Штильмарк

— Остается, значит, один Диего… Вы; падре, мастер на золотые советы, и, если к ним прибавить еще и… умелые руки мистера Линса, хлопот будет немного… Ступайте-ка вдвоем, да поторапливайтесь: не почтовый ли рожок слышен вдали!

Оба вышли из кабинета в прилегающий зал. Патер прошептал экс-сержанту:

— Он, наверно, уснул… Идите туда, в башню, а потом… я помогу вам убрать… следы. Сначала я должен посетить больного барона. Быть может, он еще возрадуется перед кончиной! А вы, мистер Линс, торопитесь, пока в доме еще все спят. Утренний сон сладок, никто вам не помешает!

…Патер Бенедикт, миновав комнату со спящим слугою барона, вошел на цыпочках в покой больного и приблизился к ложу. Юная сиделка, уронив голову на столик, спала, отвернувшись от лампы. Завешенные окна не пропускали дневного света. Патер приподнял полог. Больной пошевелился и сразу открыл глаза. Он не только дышал ровнее, он оживал! Исчезла мертвенная бледность, пузырь со льдом лежал на подушке, и в комнате пахло не ладаном, а… табаком!

Чудесное исцеление тайного посланца отца Фульвио наполнило новой радостью сердце патера Бенедикта. Он счел это добрым предзнаменованием. Склонившись к ложу больного и озираясь на спящую девушку, монах зашептал барону об исполнении всех заданий ордена. Больной слушал патера с ясным, вполне осмысленным взглядом. Затем окрепшим голосом он спросил:

— Итак, если мне доведется снова встретить отца Фульвио ди Граччиолани, я могу передать ему, что вы, как верный ученик Игнатия Лойолы, направили руку Джакомо Грелли против его собственного сына, уверив Грелли, будто в лице калькуттского юриста он убивает синьора Диего Луиса, сына корсара Бернардито?

— Сие свершится во имя высшей цели, брат мой.

— И это должно произойти…

— …через несколько минут, брат мой.

— А дочь Грелли, вы говорите, уже…

— …покончила с собой в минуту… грешного отчаяния.

Больной барон приподнялся на ложе. Юная сиделка повернула к свету свою хорошенькую головку. В то же мгновение отворилась дверь, и слуга барона Франсуа Буше вошел в комнату…

По крутым ступенькам железной лестницы экс-сержант Линс поднялся к уединенной келье в левой башенке. Дверь он нашел запертой. Потоптавшись у порога, он заглянул в замочную скважину. Молодой юрист спал одетым на койке.

Уильям Линс осторожно потянул за ручку двери. Сквозь дверную щель стал заметен железный крючок, которым дверь была заложена изнутри. Экс-сержант достал из-за пояса узкий стилет и просунул его в щель. Клинком приподняв крючок, Линс приоткрыл дверь и переступил порог. Спящий не пробудился…

Помедлив мгновение, Линс взял стилет в левую руку, а правую впустил в карман и продел пальцы в отверстия тяжелого кастета… Он коротко размахнулся, нацеливаясь в висок жертвы, и… обомлел: из стенной ниши, завешенной простыней, выступил какой-то незнакомец в пропыленном дорожном камзоле слуги, а на пороге кельи выросла, будто из-под земли, высокая фигура незнакомого монаха с накинутым на голову черным капюшоном сутаны. Это… не патер Бенедикт!.. Несколько сильных рук скрутили локти бывшего сержанта.

4

Лорд-адмирал Ченсфильд один бодрствовал в своем охотничьем кабинете. Шелест ветра в саду был слышен через каминную трубу. Издали, с бультонского тракта, неслись звуки почтового рожка. Завешенные окна пропускали мало утреннего света. Он бликами лежал на полу, оставляя внутренность покоя в полумраке. Этот слабый голубой отсвет из окон мешался с желтым блеском двух свечей на письменном столе. Полосы табачного дыма поэтому казались то сизыми, то изжелта-серыми. В кресле перед потухшим камином спал Мортон.

Осторожные шаги послышались в зале примыкавшем к охотничьему кабинету. Милорд прислушался. Леди Райленд в легком ночном пеньюаре и чепце с лентами без стука вошла в кабинет и с удивлением взглянула на спящего Мортона. Глаза старика были полураскрыты, как у мертвеца, и из-под полуопущенных ресниц виднелись белки с желтыми прожилками.

— Фредди, вы узнали что-нибудь о вашей дочери? — спросила графиня холодным и недовольным тоном, словно забота о наследнице была делом одного хозяина дома.

— Мне сейчас не до нее. Пройдет время — найду и накажу девчонку. Пора ее выдать замуж. Отдам ее за Уильяма Блентхилла. Придурковат, но покладист.

— Вы ничего не имеете сказать мне, мой друг?

— Приготовься к встрече гостя, Нелль. Генерал Хауэрстон может пожаловать с минуты на минуту. Дилижанс уже у «Веселого бульдога»… Помер наконец твой француз там, наверху?

— Фредди, я бы предпочла другой тон нашей беседы. Почему мистер Мортон здесь? Вы могли бы предупредить меня, по крайней мере, что здесь находится постороннее лицо… Видите, я не одета.

— Я не приглашал тебя сюда, Нелль.

Миледи, уязвленная невежливостью супруга, не нашла достойного ответа, закусила губу и повернулась к двери. В этот миг кто-то постучал настойчиво и резко. Человек за дверью, не ожидая приглашения, распахнул дверную створку и переступил порог. Это был монах в черной сутане. Голову его скрывал поднятый капюшон, и по этой причине милорду представилось, будто рост патера Бенедикта заметно увеличился. Черноризец так низко наклонил голову, что хозяин дома не мог видеть его лица. Монах приблизился к столу, сжимая в кулаке какой-то маленький предмет. Не поднимая головы, он метнул взгляд из-под капюшона в сторону миледи. Рассерженная дама, уловив нетерпеливый жест супруга, вышла из кабинета и захлопнула дверь.

— Вы покончили с делом, падре? — спросил лорд Ченсфильд, поворачиваясь к монаху.

У того еще ниже опустился черный капюшон.

— Он уже мертв, — произнес монах глухо. — А эту ладанку я снял с его груди. — С этими словами монах подошел к окну и отдернул штору.

Яркий голубой свет залил комнату.

Лорд-адмирал схватил овальный золотой медальон. Тонкая золотая цепочка обвилась вокруг его пальцев. С силой надавив на вделанный сбоку синий сапфир, он раскрыл медальон…

Два портрета на эмали, его собственный, слева, и… кудрявая головка Чарльза Райленда, маленького виконта Ченсфильда, глянули на него со створок медальона.

— Что это… что это такое? — хрипло выговорил владелец Ченсфильда.

— Это… расплата, Джакомо Грелли!

Только теперь голос монаха показался лжемилорду чужим и в то же время отдаленно знакомым. Лорд-адмирал вскочил и вцепился в капюшон сутаны мрачного собеседника…

Две сильные руки стиснули его запястья. Монах рывком откинул назад черное покрывало с головы. Серебряно-белые пряди его волос упали на отворот капюшона. Узкое морщинистое лицо наискось пересекала черная тряпица, прикрывая левый глаз человека в сутане. Сверлящее единственное око вперилось прямо в обезумевшие, как у дикой кошки, зрачки лжемилорда.