Мой адрес – Советский Союз! Тетралогия (СИ) - Марченко Геннадий Борисович

Парни тем временем вели себя очень уж вызывающе. Травили скабрезные анекдоты, рассказывали не менее скабрезные байки о своих сексуальных похождениях, а затем блондин и вовсе ущипнул молоденькую официантку за попку, отчего та под хохот парней взвизгнула, но не более того. Мои брови непроизвольно сдвинулись к переносице, и Полина, заметив мою реакцию, накрыла мою ладонь своей:

– Женя, не надо.

Стиснув зубы, я подчинился просьбе. В конце концов, ситуация не настолько критична, чтобы ставить на место этих оболтусов, может, девушка уже привыкла к таким шлепкам, хотя по выражению её лица я бы на этом настаивать не решился.

Мы допили кофе, доели штрудели, поблагодарили официантку, которой я на чай оставил целый рупь сверху, в том числе немного компенсировав её моральные страдания после шлепка по довольно-таки упругой, я бы сказал, попке.

Мы почти добрались до выхода, когда я услышал в спину:

– Э, смотри, Серый, какая тёлочка.

Стоп! Я замер на месте и медленно обернулся назад. Парни весело скалились. На вид были моими ровесниками. По габаритам никто из них до моих не дотягивал, так что я не сильно-то и волновался насчёт исхода возможной потасовки.

– Ну чё уставился? – дёрнув тщательно выбритым подбородком, спросил блондин, и по голосу стало понятно, что и первая фраза принадлежала ему. – Где такую тёлочку отхватил? Может, поделишься?

И они снова заржали. Не говоря ни слова, я положил на стоявший рядом столик зачехлённый фотоаппарат.

– А ну-ка извинись перед моей женой.

Тот переглянулся с дружками, не убирая с лица наглой ухмылки.

– А если не извинюсь, то что?

– Тогда пеняй на себя.

– Слыхали, парни? – он снова глянул на дружков, а затем перевёл взгляд на меня, и прищурился. – Да ты хоть знаешь, с кем связался?

– Мне плевать, кто ты сам и кто твои родители, если ты это имеешь в виду, – процедил я. – Итак?

Я подошёл, взял его за воротник кожаной куртки и приподнял.

– Ты чё, падла?!

Он решил лягнуть меня коленом в пах, только я предполагал такое развитие событий и вывернул бедро, заслоняя им травмоопасную зону. Тоже больно, но не так, как могло бы быть, попади этот ублюдок по яйцам. А затем влепил ему такую оплеуху открытой ладонью, что он мог бы отлететь, если бы я его не держал.

Правда, выпустить пришлось, и он тут же плюхнулся на стул, а я отвлёкся на его дружков, которые решили заступиться за товарища. По лицу я не бил, одного остановил ударом в «солнышко», а второму пробил в печень.

– Кто-нибудь, вызовите милицию! – услышал я крик Полины.

Наверное, обращалась она к официантке, чьё испуганное лицо белело в окошке здания кафе.

– Не надо, – громко возразил я, глядя на притихших оппонентов. – Без милиции разберёмся.

Блондин держался за горящую огнём щёку и хлопал глазами. Я навис над ним, и он испуганно отпрянул, насколько позволяла спинка стула.

– А теперь давай проси прощения у моей жены, если не хочешь получить для симметрии по второй щеке. Ну! – прикрикнул я и сделал вид, что замахиваюсь уже слева.

– Не надо!

Парень снова испуганно отшатнулся, съёживаясь и закрываясь руками. Страшно? Правильно, а чем ты думал, когда мою жену тёлочкой называл? Вот теперь испытай миг унижения.

– Долго ждать? – нахмурился я.

– Сейчас, – судорожно сглотнул тот. – Я…

– Чего мычишь?

– Я прошу прощения! – выпалил тот. – Я больше так не буду! Честное слово!

Я посмотрел на Полину, та махнула рукой, мол, извинения принимаются, после чего я отпустил воротник куртки блондина, вытащил из стаканчика салфетку и брезгливо вытер пальцы.

– И не надо лапать официанток за задницу, – бросил я на прощание.

Когда кафе скрылось за поворотом, Полина выдохнула:

– Фу-у-ух, я думала, ты убьёшь его.

– Да ладно, что ж я, под статью захотел загреметь? – улыбнулся я и на ходу приобнял жену за плечи.

А пару часов спустя история получила неожиданное продолжение в виде стука в дверь. Мы с Полиной как раз приступали, так сказать, к предварительным ласкам, и стук показался весьма несвоевременным. Ругнувшись про себя, я натянул трико и прошёл к двери, открыв которую, увидел двух людей в милицейской форме – старшего лейтенанта и сержанта. Оба при табельном оружии. Внутри меня шевельнулось нехорошее предчувствие.

– Старший лейтенант Гусак, – представился старлей и спросил. – Гражданин Покровский Евгений Платонович?

– Я, а что случилось?

– Документики ваши можно?

– А ваши?

Старлей с неохотой показал удостоверение, после чего я вернулся в комнату, открыл дипломат и достал паспорт.

– Женя, а что им надо? – тихо спросила меня Полина, с настороженностью наблюдая за моими манипуляциями.

– Это, наверное, из-за того урода в кафе, – негромко сказал я.

Старший лейтенант пролистал мой паспорт, и сунул его в свой планшет.

– Одевайтесь, гражданин Покровский, поедете с нами.

– А ордер у вас имеется?

– Это не арест пока, а задержание.

– Куда вы его? – послышался сзади голос Полины.

– Недалеко, в отделение.

– За что?!

– Гражданочка, там ему всё объяснят. Покровский, давайте быстрее.

И он многозначительно положил ладонь на кобуру табельного пистолета. Ух какой грозный! Я же повернулся к Полине и успокаивающе улыбнулся:

– Не переживай, разберутся и отпустят.

После чего чмокнул её в щёку и двинулся на выход.

Сразу за дверью на меня нацепили «браслеты», и это мне показалось не очень хорошим знаком. И так вот, в наручниках, провели почти через всю территорию санатория, на глазах у изумлённых отдыхающих, отчего я чувствовал себя, мягко говоря, не в своей тарелке. Теперь у всего санатория будет тема для пересудов. За воротами нас дожидался милицейский «уазик» с ещё одним сержантом за рулём. Меня затолкнули в задний, зарешечённый отсек, захлопнулась дверь, заурчал двигатель, тронулись.

Дорога заняла минут пятнадцать, не такой уж и большой город Пятигорск, порядка ста тысяч жителей. Думаю, тут и отделений милиции всего одно, максимум два. То, куда мы приехали, представляло собой старое двухэтажное здание с облупившейся штукатуркой.

Мы вошли через парадный вход, оказавшись возле окошка дежурного.

– Оформляй, – кивнул старлей обладателю таких же погон по ту сторону оргстекла. – Нанесение тяжких телесных.

– Угу, – пробурчал тот, принимая паспорт и переписывая из него данные.

– Какие тяжкие телесные?! – возмутился было я, но меня несильно, однако чувствительно ткнули в бок кулаком.

– Молчать!

– Вещи выкладывайте, оприходуем по списку, – равнодушно бросил мне дежурный.

Ещё минуту спустя за мной захлопнулась дверь «клоповника», куда мою персону отконвоировал невысокий, но плечистый и очень серьёзный старшина. Я потёр запястья – всё-таки наручники оказались туговаты. С порога в нос ударил запах немытого тела, хотя тут, кроме меня, никого не было. Даже параша, коей служило обычное ведро в углу, была пуста. Окошка тоже не было, тусклый свет давала забранная в «намордник» лампочка, да ещё и утопленная в потолке, чтобы, видимо, не разбили. Стены были испещрены надписями, зачастую нецензурного содержания, которые хоть и пытались закрасить, но не очень успешно, так как некоторые были выцарапаны довольно глубоко. Интересно, чем, если все личные вещи конфискуют, не говоря уже о ножах и прочих гвоздях… Недаром говорится, что голь на выдумки хитра.

Я присел на широкую деревянную скамью, подумав, сколько же задниц отполировали её поверхность. И понятно, эти задницы принадлежали не самым лучшим членам общества. Вряд ли лавка тут с тех времён, когда в застенки бросали попавших под каток репрессий. Невиновных, как и я, но оказавшихся за решёткой по чьему-то навету.

Ну ничего, разберутся, выяснят, кого задержали, ещё извиняться будут. А пока придётся потерпеть. Максимальный срок содержания под стражей до предъявления обвинения, если память не изменяет, составляет 10 суток. Но уж вряд ли меня тут столько промурыжат.