Царская Русь - Дмитрий Иванович Иловайский

Тихонравовым в его «Летоп. Рус. Лит. и Древ.». T. I. М. 1859. Из Послания Максима Грека к «Некоему мужу поучительно на обеты некоего Латынина мудреца», где он разбирает Луцидариус, видно, что переводчик сей книги назывался Георгий, к нему-то и обращено самое послание. Проф. Тихонравов предлагает следующую догадку: «Не князь ли это Георгий Иванович Токмаков, составивший повесть о Выдропусской иконе Божией Матери? Он был наместник в Пскове, где представлялось более случаев сталкиваться с иноземцами». Догадка вероятная: если перевод сделан не самим кн. Токмаковым, то мог быть им заказан и произведен под его наблюдением.

Сказания Ивана Пересветова «о Турском царе Магмете как хотел сожещи книги греческие» и «О Петре, Волосском воеводе, как писал похвалу благоверному царю и великому князю Ивану Васильевичу всея Руси» изданы Добротворским в Учен. Зап. Казан. Универ. 1865. T. I. вып 1. Первое сказание, кроме того, напечатано А. Поповым в Изборнике стр 165–167. (Прилож. к Обзору Хронографов). Эти сказания в некоторых рукописных сборниках сопровождаются еще посланием или «Эпистолою Ивашки Семенова Пересветова к царю Иоанну». Карамзин, приводя выдержки из всей эпистолы (T. IX. прим 849), называет ее мнимой, или подложной, сочиненной уже после Иоаннова царствования (вероятно, с целью оправдать его жестокости). Но едва ли верно сие заключение, основанное на некоторых исторических неточностях, столь возможных в подобных сочинениях того времени. Из сего послания видно, что Пересветов, побывавший прежде в Венгрии, Чехии и Валахии, выехал на Московскую службу из Литовской Руси в малолетство Ивана IV и предлагал ввести в русских войсках какие-то деревянные или плетенные из прутьев щиты, обтянутые сырой кожей, по македонскому образцу, и уже употреблявшиеся венгерскими гусарами. Боярин Михаил Юрьевич Захарьин взял его предложение под свое покровительство и выхлопотал ему награждение поместьем. Но вскоре Михаил Юрьевич, дядя будущей царицы Анастасии, умер (1538 г.); изготовление щитов, кажется, было остановлено, а Пересветов подвергся разным обидам от сильных людей. Эти обиды и побудили его написать царю свою эпистолу, или челобитье, спустя 11 лет по приезде на Московскую службу, следовательно приблизительно в 1548 или 49 г. Личное неудовольствие подстрекнуло его вообще восставать против вельмож, и тем более, что Москва еще находилась под впечатлениями эпохи боярщины. Пересветов разными способами старается возбудить царя против бояр и в пример приводит падение Византийского царства, которое он прямо ставит в вину византийским вельможам, заводившим интриги и козни против доблестного своего царя Константина. А как пример, достойный подражания, указывает на строгость султана Магомета, у которого была поговорка: «Царство без грозы, что конь без узды». Таким образом, эпистола Пересветова является не позднейшим оправданием Иоанновых жестокостей против бояр, а наоборот, очень решительным побуждением его к сим жестокостям. (Я пользовался списком эпистолы в неизданном еще описании рукописей графа Уварова, благодаря обязательности составителя сего описания достоуважаемого архимандрита Леонида.) Тем менее основательно заключение Ан. Попова, что «Иван Пересвет — псевдоним, которым прикрывались русские сатирики, решившиеся обнаружить дурное состояние Московского государства». Обзор Хроногр. Вып. 2, стр. 85. Фамилия Пересветовых в России существовала до позднейшего времени.

85

Никон. Лет. VII. 203–205. Здесь сообщается, будто по сознанию самого Башкина он свое «злое учение принял от Литвина Матюшки аптекаря, да Андрюшки Хотяева латыников». «Сказание о соборе на Башкина и о епископе Касьяне» См. «Московские соборы на еретиков XVI века» в Чт. О. И. и Др. 1847. № 3. Жалобницы или челобитные благовещенских попов Сильвестра и Симеона и о еретиках Башкине и Артемии. Ibid, и в Актах Ар. Эксп. I. № 238. Соборная грамота в Соловецкий монастырь о заточении там Артемия. Ibid. № 239. Послание царя Ивана Васильевича Максиму Греку о ереси Башкина. Акты Ист. I. № 161. (В двух последних грамотах по преимуществу излагается учение новых еретиков). Выписку из одного летописца о епископе Касьяне см. у Карамз. к т. VIII, прим. 394. По его сказанию, у Касьяна голова обратилась назад «и тако зле учре». Курбский называет эту ересь «отродье ересей Люторских»; говорит, что она «прозябала» в пустынях Завольских; но укоряет Московское «Соборище» в том, что оно несправедливо осудило бывшего игумена Артемия, «мужа преподобного и премудрого», а также старца Саву, прозванием Шаха, и архимандрита Феодорита, который вместе с соловецким старцем Иосафом Белобаевым защищал Артемия от клевет игумена Нектария; а других обличителей, именно ростовского архиепископа Никандра и суздальского епископа Афанасия, укоряет в пьянстве и сребролюбии. Он дает понять, что иерархи вообще питали неудовольствие против заволжских старцев-пустынников как поборников монастырской нестяжательности («История Иоанна Васильевича», стр. 177–182). В другом своем сочинении Курбский подтверждает, что между заволжскими старцами действительно бродили вольнодумные мысли вроде того, что апостольские послания написаны не апостолами, а простыми старцами и пресвитерами. О такой ереси он слышал в Москве от некоторых кирилловских монахов. А затем переходит к ненавистным ему иосифлянам, которых порицает за их любостяжательность. (Востокова — Опис. Рум. Муз. 243. Здесь, по-видимому, разумеется вольнодумство, из которого вышла ересь Феодосия Косого). О бегстве Артемия из Соловецкого монастыря упоминается в описи царского Архива 1575–1584 гг.: «Ящик 222. А в нем соборные дела, списки черные (черновые) Матвея Башкина, да Ортемья бывшего игумена Троицкого и Федоса Косова и иных старцов; да в нем же книжка Ортемьева Апостол, Евангелие, Псалтырь, писана полусловицею, и грамоты о побеге, как Ортем побежал с Соловок». (Акты Арх. Эп I. № 289, стр. 353). Послания Артемия против Симона Будного и других еретиков, писанные к самому Симону, к князю Чарторыйскому, к царю Ивану Васильевичу и другим лицам, найдены в собрании рукописей Ундольского, приобретенных Москов. Румянцевским Музеем. («Критич. и библиограф, заметки», в Ж. М. Н. Пр. 1867, июль, стр. 254—5). Они изданы Археогр. комиссией под редакцией П. А. Гильдебрандта, в Рус. Истор. Библ. т. IV. Спб. 1878. По поводу сих посланий см. Занкова «Старец Артемий писатель XVI века» (Ж. М. Н. Пр. 1887. XI.). Костомаров отвергает тожество сего Артемия с тем монахом Артемием, который, по известию польского писателя XVII века Венгерского, вместес Феодосием и Фомою в 1552 году прибежал в Витебск, где они начали распространять протестантское учение. («Великорусские религиозные вольнодумцы»). О заточении Башкина в Волоколамский монастырь сообщает одна рукопись этого монастыря; на нее указывает преосв. Филарет: «Истор. Рус. Церкви». Период третий, § 21.

О ереси Феодосия главным и почти единственным источником служат два сочинения Зиновия Отенского: Истины показания к вопросившим о новом учении» (Издано в Казан. Правосл. Собеседн. за 1863 г.) и «Послание многословное Зиновия о ереси Косого» (Рукоп. Спб. Духов. Акад, в двух списках). О последнем сочинении см. статью о. Николаевского в Духовн. Вест. Харьков, 1865, XI. Это послание