Юбер аллес (бета-версия) - Юрий Нестеренко

- Возможно, его чем-то накачали.

- Спустя две недели в теплом помещении уже трудно сказать. Экспертиза следов не нашла. Но повреждения вен от многократных прошлых инъекций имеются. В квартире ни наркотиков, ни шприца не найдено. Полиция предполагает, что он мог пытаться бросить и не выдержал абстиненции.

- Что с его рехнером?

- Был все еще включен, когда полиция вошла в квартиру. На экране - надпись "FUCK YOU!" Большими буквами.

- Плат на месте?

- На месте, но толку от этого нет. Отформатирован на физическом уровне, восстановить информацию невозможно.

- Как же он ввел эту надпись? Если, конечно, считать, что это сделал он..

- Загрузился с системного накопителя. Тот остался в приводе. Все остальные накопители уничтожены в микроволновке.

- И полиция считает это самоубийством?!

- Да, я не хуже тебя понимаю, как это выглядит. Но согласись - формальные основания у них есть, а возиться с делом об убийстве никому не охота. Наркоман с неустойчивой психикой действительно мог покончить с собой, уничтожив все результаты своих трудов. Есть мотив, есть способ, есть предсмертная записка...

- Которую мог отстучать на клавиатуре кто угодно.

- На клавишах - только его отпечатки. Не смазанные.

- Его могли заставить. Или взять за руку уже мертвого и потыкать пальцем в клавиши.

- Само собой. Но с точки зрения крипо это - бездоказательные фантазии. Опять же, эти уничтоженные накопители... с точки зрения убийцы было бы логичнее взять их с собой, а не сжигать. Хотя, с другой стороны, если убийца пытался изобразить самоубийство...

- Они хотя бы опросили соседей?

- Конечно. Без толку. Знаешь, эти большие современные дома, где люди не знают друг друга... особенно если кто-то и не стремится общаться...

- Насколько я понимаю, квартира принадлежала не ему?

- Снимал через агентство. Там тоже не знают ничего полезного. Плата была внесена на три месяца вперед...

- Кстати, деньги в квартире найдены?

- Да, но не очень много.

- Впрочем, это ничего не дает. Мы ведь знаем, что если это и убийство, то не с целью ограбления... Ну ладно, версию крипо мы знаем. И, похоже, большего из них не вытрясем. Что сам думаешь?

- Ну... - протянул Эберлинг, убирая целленхёрер. - Вариантов тут много. Первый - что он действительно сделал это сам. Это я бы не сбрасывал со счетов. Тут даже возможен мотив, о котором крипо не знает - если, как ты говоришь, он и в самом деле получил важный и срочный заказ, на который возлагал большие надежды. Предположим, он с этим заказом не справился - учитывая состояние его психики, вполне повод...

- Или его грохнули обиженные заказчики.

- Не исключено. Хотя, скорее всего, в таком случае ему бы просто не заплатили, ну, плюс неустойка - и не более чем, если заказчики - "чистая публика". Или, напротив, прикончили бы демонстративно, для начала хорошенько избив - если это криминальные круги... Еще версия - что это действительно Зайн. Тем более что Носика он тоже убрал через имитацию самоубийства. Хотя детали расходятся, но Зайн - субъект изобретательный и не обязан действовать по одному сценарию. Еще вариант - люди, прикрывающие Зайна. Те самые, что отравили таксиста. Могут быть, разумеется, и какие-то дела, никак не связанные с нашими темами. Скажем, он задолжал за наркотики... хотя нет, из квартиры бы забрали все деньги, да и рехнер заодно. Тогда - некий криминальный заказ на "хакерские" услуги, с устранением исполнителя не за плохую работу, а просто как знающего лишнее... М-да. Ну допустим даже, что это Зайн - что нам это дает в практическом плане?

Фридрих задумался.

- Ну раз соседи ничего не видели, я бы тряхнул еще раз агентство, сдавшее квартиру. Выяснить, как именно он платил, откуда поступили деньги...

- Скорее всего, наличными через кассу. Не думаешь же ты, что его наниматель настолько глуп, чтобы оплатить это дело со счетов, которые можно отследить?

- Пожалуй. Но проверить стоит. Иногда самые хитроумные заговорщики сыплются на самых очевидных вещах.

- Придется опять организовывать официальный запрос. Причем даже неясно, кому именно. Крипо не хочет возбуждать уголовное дело ни по статье "Убийство" - за отсутствием состава преступления, ни по статье о наркотиках - в связи со смертью подозреваемого. А агентство не станет раскрывать свою финансовую документацию из простой любезности. Впрочем, ладно - сообщу шефу твою мысль, и пусть он решает, что делать, - Хайнц вытащил целленхёрер.

Они пересекли по переходу Моховую и вышли мимо Манежа к Кремлю. Из-под арки Кутафьей башни тянулся хвост очереди - туристов, жаждущих увидеть Кремль изнутри, пускали по одному после тщательной проверки. Фридрих знал, что здешние меры безопасности вполне основательны, не хуже, чем в международных аэропортах, так что у террористов едва ли был шанс. Спуск в Алексанровский сад тоже требовал проверки, но попроще - нужно было всего лишь пройти через рамку металлодетектора. Власову не хотелось лишних объяснений по поводу оружия, так что друзья свернули за Манежем влево и пошли вдоль балюстрады, глядя вниз, в сад. Театрализованное представление еще не началось, но гуляющих было много, а конная полиция, патрулировавшая сад, облачена была в кольчуги и шлемы (что, впрочем, не мешало наличию на поясе с бутафорским мечом заодно и кобуры с настоящим пистолетом). Возле грота в основании Средней Арсенальной башни разместился военный оркестр, развлекая гостей праздника живой музыкой (Фридрих мысленно пожалел музыкантов, вынужденных провести на одном месте не один час - хоть солнце и сияло по-весеннему, день все-таки оставался зимним). Оркестр исполнял не бравурные марши, а что-то танцевальное, и несколько пожилых пар кружились на тщательно расчищенной от снега площадке перед гротом под одобрительными взглядами зевак. В продуктовых киосках бойко торговали горячим чаем, бубликами, баранками, калачами и кренделями, но за главным масленичным блюдом - блинами - надо было идти на Васильевский спуск. Когда музыканты делали паузу, можно было расслышать шипение гелия, наполнявшего воздушные шарики с праздничной символикой; то здесь, то там они взмывали в небо. Хм, а если в каком-то из баллонов будет не гелий, а, скажем, нервнопаралитический газ? Содержимое лотков и тележек проверяют, но вряд ли делают химический анализ баллонов... Однако на открытом воздухе эффект будет не очень значительным, и пострадают лишь простые гуляющие.

Еще дальше в сторону Манежной, уже возле выхода из сада, праздничную беззаботность сменяла строгая торжественность двух Вечных Огней - в память о павших бойцах РОА и Вермахта. Каменные воины обеих армий застыли в вечном рукопожатии, а по обе стороны от них вытянулись столь же каменно-неподвижные солдаты почетного караула в парадных униформах времен войны: русский из Кремлевского полка и дойч из Церемониальной роты германского контингента в России. Фридрих знал, что завтра утром, перед началом торжественного митинга, здесь состоится возложение венков от руководства России (это сделает лично Мосюк, то есть, разумеется, венок возложат солдаты, а он подойдет и потрогает ленточку) и от прибывших на праздник официальных делегаций. Мишень для теракта вполне лакомая... вот только никаких гуляющих ни в саду, ни на Манежной улице в это время не будет, все вокруг будет оцеплено и перекрыто. Меры безопасности стандартные, отработанные годами подобных церемоний и ни разу не дававшие осечки.

На Манежную площадь пройти было нельзя уже сейчас. Вся она была по периметру обнесена стальными турникетами, вдоль которых вытянулись цепочкой даже не полицейские, а солдаты войск ДГБ. Вдалеке за их спинами, перед гостиницей "Москва", рабочие монтировали сцену для завтрашнего митинга. Движение по Моховой от Большой Никитской до Тверской также было перекрыто. Фридрих отыскал взглядом старшего по званию (им оказался прапорщик ДГБ, что соответствовало армейскому подпоручику) и предъявил ему свое удостоверение.

- Извините, херр оберст, нельзя, - вежливо, но твердо ответил охранник. - Проход только по спецпропускам.

- Даже сейчас, когда там одни рабочие? - прикинулся простачком Власов. - Нам с коллегой нужно просто пройти на Тверскую.

- Без спецпропуска не имею права пустить даже собственного начальника, - непреклонно произнес охранник, и Фридрих понял, что это не гипербола. - Придется вам в обход, - он принялся показывать рукой. - Сейчас назад к Манежу, от него на Большую Никитскую и по ней до первого поворота направо, в Никитский проезд.

- Ну что ж... понятно, - кивнул Власов и повернулся к прапорщику спиной. На самом деле ни Тверская, ни Никитская были им не нужны, и они с Эберлингом двинулись в сторону ближайшего - и единственного открытого - прохода на Красную площадь, справа от Исторического музея.

- Подождите минуточку!

Они обернулись. Их решительно нагонял все тот же прапорщик.