Письма из Гималаев - Райнхольд Месснер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вчера швейцарка ушла вниз вместе с Вольфгангом и намерена вернуться в Катманду. Я попросил их как можно подробнее в письменном виде описать, что случилось, и направить для меня копию в Фунес. Все это похоже на какой-то детектив.
Вполне возможно, что офицер просто сбежал и сейчас находится в Катманду. Не менее вероятно, что он погиб. Он был довольно приятным человеком и с восторгом рассказывал об экспедиции и базовом лагере, пока мы были в долине. Тем сложнее объяснить его исчезновение.
Десятилетия спустя выяснилось, что Карки убили жители одной из окрестных деревень за то, что он изнасиловал нескольких женщин.
РАЙНХОЛЬД МЕССНЕР, МАНАСЛУ, БАЗОВЫЙ ЛАГЕРЬ
Апрель 1972
Дорогая Уши!
Между тем я потерял чувство времени. Мы зашли в горы далеко и высоко, цивилизации здесь нет. Прошел месяц, как мы уехали из города Покхары. За это время мы шли долиной реки Марсьянди, и деревни становились все меньше. Потом кончились и они, и мы пошли через бамбуковый лес, по густым зарослям, по моренам. Пока не добрались до этого места на морене, где сейчас базовый лагерь – несколько палаток альпинистов, кухня под брезентовым навесом, рядом палатки для нанятых помощников из местных. Сидим мы на алюминиевых ящиках и пластиковых контейнерах, столом нам служат несколько плоских камней, положенных друг на друга.
Даже если бы кто-то пытался нас отыскать здесь, это вряд ли бы удалось. С каждым днем мы все дальше от безопасных мест и всевозможных удобств. Осознание того, что никто не придет на помощь, если попадем в беду, заставляет вести себя осторожно и сохранять бдительность, иногда граничащую с боязливостью.
С каждым шагом я чувствую себя все менее защищенным и понимаю, насколько мы одиноки здесь. Это словно бросок в бесконечность – чем дальше, тем медленнее наши шаги, тем сильнее ощущение бесконечности, и Гималаи предстают в том виде, в каком они всегда были для человека – безмерно огромными.
Наверное, в свое время и четырехтысячники в Альпах производили на альпинистов-первопроходцев похожее впечатление. Но как только начали строить приюты, маркировать тропы и прокладывать лыжные трассы, Альпы постепенно переставали казаться высокими. В первую очередь из-за растущего числа альпинистов такие модные горы, как Гросглоккнер, Ортлер, Маттерхорн и Монблан, год от года «уменьшались» в размерах. По крайней мере, в наших глазах.
Однако трудности, связанные с восхождением, – не единственное, что делает восьмитысячник особенной горой. Медлительными и безвольными нас делает разреженный воздух. Опасности, поджидающие на такой высоте, также не идут в сравнение с теми, что на более низких высотах. Размеры и чувство незащищенности сильно давят на психику. В то же время вокруг такой величественный ландшафт, что каждый момент отдыха дарит наслаждение: громадные скальные выступы, сверкающие ледники, чернеющие вдали долины. Ни признака цивилизации, ни следа человека. Кажется, что все вокруг такое же, как в начале времен. Когда по утрам стелется муссонный туман, небо над головой темно-синее, а поверхность ледников так ослепительна, что ей можно любоваться только в очках.
Наш южный склон Манаслу на деле никакая не стена. Уже несколько недель мы разведываем путь, который сначала ведет вертикально вверх около пятисот метров, а затем тянется на несколько километров по ледниковой долине, и ледовый поток этот иссечен трещинами. Мы нарекли это место Долиной бабочек. В верхней части явно есть проход на плато, который в итоге может вывести к вершине.
РАЙНХОЛЬД МЕССНЕР, ВО ВРЕМЯ ПОПЫТКИ ОДИНОЧНОГО ВОСХОЖДЕНИЯ НА НАНГА-ПАРБАТ, НА ПУТИ К ГОРЕ
26 мая 1973, 12 часов дня
В Карачи я прибыл с опозданием, после того, как в Риме не смог сесть на рейс, узнав, что в Пакистан теперь нужна виза. Я позвонил в посольство, и там сообщили, что два дня назад Пакистан ввел визы для итальянцев. С билетом до Индии меня пустили на борт нидерландской авиалинии KLM. Багаж (около 40 кг) перевезли бесплатно. В три ночи я приземлился в Карачи, что обернулось новыми проблемами – визу дали прямо в аэропорту, но из-за индо-пакистанского конфликта всего на 72 часа[43]. Паспорт забрали. Однако удалось выхлопотать визу на четыре недели, поменять деньги и заказать билет в Равалпинди с вылетом сегодня вечером.
Если все пойдет как надо (у меня туристическая виза), завтра же полечу дальше, в Гилгит, как изначально и планировал.
Как выяснилось, Гилгит открыт, а вот долина Инда, напротив, полностью закрыта[44]. Тем не менее есть вариант с перевалом Бабусар. Хотя в это время года он труднопроходим из-за снега и оползней, я все же хочу попробовать. Это позволит мне затем затеряться в Диамирской долине. Как только окажусь на горе, меня уже никто искать не будет. Тем более если эта гора – Нанга-Парбат. Здесь очень, очень жарко, а у меня и без того поднялась температура после прививки и болят подмышечные лимфоузлы. Надеюсь, через несколько дней приду в норму. Если нет, побуду в долине Нагатон столько, сколько потребуется, чтобы начать восхождение.
РАЙНХОЛЬД МЕССНЕР, МАКАЛУ, БАЗОВЫЙ ЛАГЕРЬ
22 марта 1974
Вот уже несколько часов сижу в палатке-коробке Уилланса в базовом лагере и читаю книгу Жана Франко о Макалу, которая содержит массу ценных сведений.
Вчера ближе к ночи мы с Быком Оэльцем[45] явились сюда по просьбе шерпы, который прибежал за доктором-сагибом. Герхард Маркль заболел, поэтому мы с Быком два дня без остановки спешили сюда. Герхард вскоре поправился, все остальные члены команды тоже здоровы.
Местность здесь сухая и очень подходящая, пусть даже без источника воды в непосредственной близости. Отсюда хорошо просматривается стена, возвышающаяся неподалеку. Наш лагерь располагается на высоте примерно 4700 метров.
Стена кажется сложной для восхождения, но ребят, особенно извечного оптимиста Вольфганга, это вроде бы не заботит. На стене предстоит большая работа, хотя серьезных опасностей мы не ожидаем.
Грузы еще прибыли не полностью, место ночлега пока не обустроено как надо, еще одна, общая палатка стоит без крыши.
Шерпы не в восторге от перспективы восхождения по южной стене Макалу. Интересно посмотреть, кто из них поднимется выше отметки в 6000 метров.
