Вернуть себе удачу - Диана Рейдо

— Не представляю себе человека, который способен принудить тебя что-либо делать.

— Тем не менее такой человек существует… Джейн, моя подруга, попросила меня прекратить это цветочное безобразие. У нее, представь, аллергия на цветы.

— Очень жаль. Я не знал. А почему твоих подруг как-то касается то, что у тебя квартира заполнена цветами?

— Дело в том, что Джейн сейчас живет у меня…

— Как я рад это слышать. Что ж, это объясняет то, что ты «не одна».

Сэмми пожалела, что проговорилась. Впрочем, вряд ли это сильно повлияло бы на решение Коннора не оставлять ее в покое.

— Какая разница, кто и что объясняет?

— Тебе не понравились цветы?

— Орхидеи и герберы понравились, — вынуждена была признать Сэмми. У нее вообще было не очень хорошо с враньем.

— Я понял. Но раз цветы так плохо влияют на вашу атмосферу…

— И открыток тоже не надо. Коннор, пожалуйста, пойми: что бы ты ни делал, это не изменит ситуацию.

Коннор немного помолчал. Очевидно, обдумывал аргументы.

— Сэмми, у тебя есть возлюбленный?

— Нет, — ошарашенно ответила она. К чему он клонит?

— Жених?

— Разве это не одно и то же?

— Ты удивишься, но это далеко не всегда означает одно и то же. Можешь опросить приятельниц или знакомых.

— Занятно…

— Я так понимаю, что твое сердце свободно.

— Да… но…

— Сэмми, почему ты такая вредная?

— Я не вредная!

— Ну принципиальная. Иногда мужья и любовники совершают поступки, за которые потом извиняются перед своими подругами. И зачастую тем хватает простых извинений. На словах. Потому что людей нужно прощать. Нужно давать им возможность все исправить. Сэмми, я ведь не делал тебе больно, не причинял тебе вреда. Мы просто немного повздорили.

— Повздорили?

— Не поняли друг друга, — нашелся Коннор. — Я прислал тебе столько цветов, сколько хватило бы на маленький цветочный рынок. А ты на редкость жестокосердна. Почему?

— Значит, цветы — это показатель того, что меня можно купить?! — возмутилась Сэмми.

— Цветы — это знак внимания. Чувствуешь разницу? Я уже убедился, что даже огромный гонорар не способен заставить тебя довести дело до конца, если ты чувствуешь себя не в своей тарелке… Я все учел. Сэмми, я хочу продолжить общение с тобой. Мы можем встретиться? Обещаю, я буду вежливым и ненавязчивым.

— Не можем. Хорошего дня, Коннор. И помни: ты обещал не присылать больше цветов.

— Я…

Сэмми нажала на телефоне кнопку отбоя.

Новый курьер оказался незнакомым.

Джейн, вышедшая в прихожую с половинкой апельсина в одной руке и книжкой в другой, растерянно взирала на раздутый бумажный пакет.

— Распишитесь, пожалуйста.

Сэмми автоматически черкнула что-то на бланке. За минувшую неделю у нее начала вырабатываться аллергия на вид собственной подписи…

Курьер исчез так же внезапно, как и появился.

Сэмми с помощью Джейн перетащила пакет на кухню. Там он был общими усилиями водружен на кухонный стол, перевернут и опустошен.

— Я так понимаю, это вместо цветов? — поинтересовалась Джейн, с интересом разглядывая коробки, свертки, пакетики.

Сэмми молча кивнула. Она тоже оглядывала «развалины».

Чего там только не было…

Марципаны самых разных видов. В виде фруктов, марципановые батончики в шоколаде, фигурки зайцев, енотов, балерин…

Шоколад с начинками — сливочными, ликерными, с ореховым пралине.

Коробочки с турецким рахат-лукумом. Сэмми видела такой лукум в самых дорогих супермаркетах и кондитерских Окленда. С фисташками, фундуком, миндалем, полосатый, прозрачный, с цукатами, разноцветный, очень-очень тугой, сладкий и ароматный.

Маленькие коробочки конфет. Там были конфеты из фигурного шоколада — белого, черного, молочного. Были конфеты, каждая из которых была упакована в отдельную хрустящую обертку.

Кунжутная халва в круглых жестяных банках, расписанных минаретами и звездами.

— Как ты думаешь, а это как надо расценивать? — Сэмми кивнула подруге на большую упаковку чая. Раскрыв упаковку, она не без удовольствия вдохнула аромат качественного черного чая, смешанного с лепестками цветов и кусочками ягод.

— В смысле?

— Как издевательство?

Джейн нахмурилась.

— Почему издевательство? Мне кажется, роскошный подарок. Цветы уже стали нервировать и раздражать. К тому же от них столько мусора! Лепестки опадают, то и дело приходится выбрасывать очередной букет. А с этим запасом сластей мы год можем не ходить в магазин.

— И покроемся сыпью, и располнеем… Но я не об этом. Если бы я хотела уязвить человека, которому отправила бы подобный подарок, я снабдила бы его канистрой с несколькими литрами воды…

— Зачем?

— Ты правда не понимаешь? Представь себе размеры жажды, которая будет нас одолевать.

Сласти еле-еле удалось распихать по шкафам, кухонным полочкам, распределить в холодильник, на объем которого Сэмми никогда раньше не жаловалась…

Отличным выходом было бы унести потихоньку все эти сласти на работу. В офисе лакомства подъели бы за милую душу. Но Сэмми не работала в офисе и даже не собиралась…

Она написала Коннору лаконичную CMC:

«Привет! Спасибо за паек, который, видимо, доставили нам по ошибке — он ведь предназначался детям в Африке?»

Ответ пришел почти мгновенно.

Коннор, очевидно, принял правила игры, которые навязывала ему Сэмми, он не стал звонить, ограничился сообщением:

«Это все тебе. За то беспокойство и огорчение, которые я тебе причинил».

«Все ОК, — написала Сэмми, — но у моей подруги Джейн страшная аллергия на сахар… Пожалуйста, больше не присылай ни пастилу, ни пахлаву, ни засахаренные орехи».

Коннор послушался.

Сэмми решила, что на этом посылки все-таки прекратятся. Джейн только рассмеялась в ответ на это робкое предположение. Но Сэмми надеялась на…

Она уже и сама не могла понять, на что надеется.

Она мечтает, чтобы Коннор оставил ее в покое?

Она могла сколько угодно доказывать это Джейн и любому, кто согласился бы ее слушать.

Но в глубине души Сэмми уже понимала: Коннор против ее воли, вопреки желанию уже занял какое-то место в ее жизни. А вот каким ему следует быть, этому месту…

Если подарки прекратятся, она переживет. Коннор уже достаточно доказал широту своей души и щедрость кошелька. Но если прекратятся звонки…

Наверное, она будет скучать.

С кем еще она в последнее время так забавно пререкалась?

Ответ был очевиден: ни с кем.

Наверное, только с друзьями можно быть и откровенным, и резким на язык. С очень немногими друзьями…