Вторжение из ада - Юрий Петухов

— Что-о?!

— По наводке второй ложи Синклита. Они его вели.

— Черт возьми! Этот парень был везде, и еще не сдох?! Вам не кажется это странным?!

Правитель трижды ударил стоптанным мыском бурого штиблета в лицо лежащему. Но тот только передернулся. Потом с нескрываемой злостью уставился на узкоглазого.

— И это все?!

— Так точно, все.

— А ликвидация Анатолия Реброва?!

Начальник охраны побагровел. Однако голос его не дрогнул:

— Причастность субъекта к убийству Реброва не доказана…

— Плевать мне на ваши доказательства! Он там был?

— Нет!

— Я вышвырну тебя отсюда, понял?! — заорал пуще прежнего Правитель. — Ты знаешь, куда вышвыривают отсюда?!

— Знаю, — покорно проговорил узкоглазый, — на тот свет.

— Верно мыслишь, молодой человек! — Правитель отвернулся от начальника охраны. Ткнул пальцем в угол камеры. — А это еще что?

В углу темнела уродливая, еле различимая головастая тень карлика-нечеловека.

— Фантом.

— Что?!

— Фантомное изображение… так бывает при сильных потрясениях. Когда этот тип придет в себя, фантом исчезнет.

— Ты хочешь, чтобы он пришел в себя?!

Узкоглазый растерянно развел руками.

— Сколько времени потребуется на полную мнемоскопию?

— От силы полторы недели!

— Так вот, чтобы через полторы недели вопрос с этим смертником, — Правитель снова пнул ногой безвольное тело, — был решен, ясно?!

— Так точно!

— И никаких фантомов! — Правитель поднес кулак к носу начальника охраны. — Ты думаешь, это у меня от усталости в глазах мельтешит?! Думаешь, сдает старик?!

Ошибаешься! Убрать!

Узкоглазый ринулся в угол. С налета ударил ногой тень в голову. Но нога прошла насквозь, сапог врезался в серый упругий синтокон. Тогда начальник охраны выхватил из кобуры лазерный пистолет тройного боя и принялся исступленно расстреливать притихшую головастую тень. Камера превратилась в нечто кошмарное, напоминающее металлургические плавильные цеха древности, запахло горелым.

— Прекрати! — в ярости заорал Правитель. — Болван!

Узкоглазый бросил пустое занятие. С недоумением поглядел на бесполезный пистолет, сунул его в кобуру.

— Я только хотел показать, что с ней ничего невозможно сделать, — начал оправдываться он.

Но Правитель уже повернулся к выходу.

— Осевое везде… — неожиданно прохрипел в бреду узник.

Начальник охраны в сердцах ударил его сапогом под ребра. И истово заверил шефа:

— Через полторы недели все будет в норме!

Туман поднимался все выше, он уже скрывал колени, вырывающимися молочно-белыми языками лизал кисти рук. Иван поглядывал в сторону скалы — надо бы пересесть повыше.

— Прилив, — пояснил бледный. — Тут всегда так, то прилив, то отлив.

— Ну и пусть. Нам ничто не угрожает? — спросил Иван.

— Пока нет.

— Тогда расскажи про Старый мир.

— Это трудно описать. Там все иначе, там другая материя, другая энергия, там все иное. Там — боги! И они все видят.

— Как это?

— Очень просто, мы вот сейчас сидим и ни черта не видим, кроме скал и тумана. Попадем на Землю — тоже будем видеть только то, что под носом. А из Старого мира весь наш Новый мир, все миры, составляющие его, видны как на ладони, будто сидишь перед кучей аквариумов, в которых плавают рыбки — и видишь сразу все или те, что захочешь. Но только все сложнее, нет таких слов.

— Ты был там?

— Я входил туда. Но не так, как сюда. Туда невозможно впереться со всем этим, — он выразительно обвел красными глазами свои руки, ноги, все тело. — Туда проникает только… душа… или то, что в мозгу, я не знаю. Но не само по себе, оно сразу входит во что-то другое и обретает силу, понял?!

— Нет.

— Это и невозможно понять!

— Может, там загробный мир, рай?

— Сказки! — отмахнулся бледный секретник. — Я в сказки не верю. А там все реальней, чем здесь в тыщу раз! После Старого мира, когда я назад вернулся, будто в вату попадаешь… или в песок с головой, со всем телом — только что все видел и понимал, и будто разом отрезает, будто глохнешь, слепнешь, дуреешь», и толком вспомнить даже не можешь. Короче, там боги. А здесь — черви! — Он вдруг с подозрением посмотрел на Ивана, вжал голову в плечи. — Вот я тебе все выложу, а ты меня убьешь.

— Я тебя убью, если ты не выложишь мне всего! — прямо ответил Иван. — Ладно, черт с ним, со Старым миром — может, это одни галлюцинации только.

— Галлюцинации?! — удивился бледный. — А где все наши парни? Куда они тогда подевались?!

— Хватит об этом. Скажи, ты знаешь про Пристанище, планету Навей, сектор смерти. И смотри мне в глаза!

— Нет! — выдохнул бледный.

— А про Систему?

— Какую еще систему?

— Система одна.

— Нет, ничего не знаю! — Бледный не врал, глаза его были прозрачны, красны, но не лживы.

— Если это миры не нашей Вселенной, значит, проход в них только через Осевое измерение? Через эту вот пуповину?!

— Ты забыл, есть прямые двери.

— Но никто не знает про них?!

— Может, кто-то и знает, — развел руками бледный. — Только не я.

Старый мир, Новый, свои Вселенные, чужие. Пристанище, Система, Преисподняя, которая по словам Авварона Зурр бан-Турга тоже везде и повсюду… может. Осевое это и есть преисподняя?! Нет, не сходится! Тут можно с ума сойти. И повсюду не счесть всяких внутренних уровней, пространств, измерений, ярусов, миров-веретен и черт-те чего! Прав был батюшка — нечего вообще высовываться из своей берлоги, незачем уходить с Земли!

Проклятье! Он никогда не доберется до разгадки… Иван вдруг похолодел. А может, никакой разгадки вообще нет?

Ведь Мироздание бесконечно и вечно — одно свивается с другим, порождает новые формы бытия, переходит в другие измерения — и нет тому конца?! И плевать! Сто раз плевать на все! Но есть один вопрос — это Дверь, растреклятая тайная «дверь» из мира в мир, из пространства в пространство! Через нее начнется Вторжение… начнется лютая, беспощадная резня. Миллионы людей будут погибать в страшнейших муках… и их призраки, их души, как ни называй, будут проникать сюда, будут впитываться Осевым, и будут вечно блуждать в нем. Так ли? Да, ежели уничтожение человечества будет вести исключительно Система. Но ведь и Пристанище жаждет того же. Черное Благо алчет крови миллиардов… и не только крови. Не просто убить. Но и погубить! То есть, лишить души, отправить ее в пропасти преисподней или вывести вовсе, обратить в ничто! Это самое страшное — никакой памяти, никаких блуждающих призраков, ничего, полное забвение и абсолютная необратимая смерть! Зачем тогда были тысячелетия истории созданных по Образу и Подобию?! Не останется и призрачного следа! Хватит об этом! Есть еще и другое, что заставляет его копаться в хитросплетениях и нагромождениях хаотически-безумного мироустройства. Это они! Света. Аленка. Лана. Он обязан их вытащить! Он погибнет сам, но не оставит их в чужих мирах. И первая она, Света, она все еще стоит над обрывом — мертвая, призрачная. И живая, теплая…