Невероятные случаи зарубежной криминалистики. Часть 1 - Вацлав Павел Боровичка

– В автобусе, – сказала испуганная девушка.

– Когда это было?

– В мае семнадцатого года. Автобус был набит битком, и он уступил мне место. Был очень галантен.

– Он заговорил с вами?

– Нет. Не сразу. Дело в том, что я с несколькими подругами возвращалась из театра.

– Вы работали в театре?

– Нет, продавщицей, но я танцовщица и субретка, и это были мои подруги из ансамбля. Он подождал, когда они выйдут, и представился.

– Как Ландру?

– Нет, господин инспектор. Я и сейчас помню первые фразы, сказанные им. Он сказал тихим, глубоким голосом: «Если позволите, меня зовут Люсьен Гуйе. Я инженер, родом из северной Франции. Вынужден был убежать от фронта. Сейчас живу в Париже.

– Вы пошли с ним в кафе?

– Нет, Я бы не отважилась, и он меня не приглашал, Я вам сказала, господин инспектор, что он был очень галантен. Предложил встретиться. При этом смотрел мне в глаза, и его взгляд словно молил меня об этом.

– Вы согласились?

– С первой же минуты, когда он заговорил, я не жаждала ничего другого.

– Сколько вам было лет, мадемуазель Сегре?

– Двадцать четыре. А почему вы об этом спрашиваете, господин инспектор?

– Ведь он очень стар. Вам это разве безразлично?

– Я никогда не обращала внимания на разницу в возрасте. Я была с ним несказанно счастлива. Мне достаточно было быть возле него.

– Не могли бы вы сказать, чем он вас так привлек?

– Не знаю. Обхождением. Он настоящий кавалер. Лаской. У него были необычайно сильные руки, когда он меня гладил, они были словно пружины. Он водил меня в оперу, мы ездили за город, катались на лодке, в конце концов он снял для меня прекрасную квартиру.

– Рошешуар, 76?

– Да.

– Сейчас вы можете не отвечать, но я бы очень хотел, чтобы вы мне сказали, когда вы стали его любовницей?

– Не сразу. Хотя и была готова пойти на это уже с первой минуты нашего знакомства. Мы познакомились в мае и только летом, в июле…

– Это был ваш первый мужчина, мадемуазель?

– Нет. Но первый, кто чувствовал и ценил то, что я женщина. Я сама впервые почувствовала себя женщиной.

– Ведь перед этим вы были помолвлены, мадемуазель Сегре? – спросил инспектор.

– Я расторгла помолвку. Мой жених был призван на военную службу и находился в плену.

– Что вам рассказал Ландру о себе?

– Что он родом из Рокруа, что был вынужден убежать от немцев, что он владелец загородной виллы в Гамбе, что у него недалеко от Парижа гараж, что он хочет жениться.

– И вы согласились?

– С радостью. Не желала ничего другого.

– Что по этому поводу сказали ваши родители?

– Он произвел на них хорошее впечатление.

– Он просил у них вашей руки?

– Естественно.

– Когда это было, мадемуазель Сегре?

– Где-то в начале восемнадцатого-года.

– И родители согласились?

– А почему бы и нет?

– Может быть из-за его возраста.

– Он серьезный, состоятельный. Мы условились, что свадьба состоится на пасхальные праздники.

– Но свадьбы не было. Почему?

– У него были осложнения с документами. Он написал, чтобы ему их выслали, но в то время почта работала ненадежно. Документы не прислали.

– Насколько мне известно, вы с матерью побывали в Рокруа.

– У меня было чувство, что что-то не в порядке. Мы были у мэра, который сообщил нам, что в Рокруа никогда не проживал никакой фабрикант по имени Гуйе.

– Не показалось ли вам это подозрительным?

– Мне было все равно. Я люблю его телом и душой.

– А ваша мать?

– Принуждала меня разойтись с ним. Перестала ему верить.

– Почему же вы это не сделали?

– Не хотела. Договорилась дома, что мама никому ничего не скажет, чтобы она забыла о визите к мэру.

– Ваша мать согласилась?

– Не совсем. Но в конце концов пообещала, что будет молчать. Однако между мной и матерью уже возникло что-то… И я переселилась.

– В квартиру на улице Рошешуар?

– Да. И там я прожила прекраснейшие дни своей жизни. Тогда я написала своему жениху, что встретила единственного на свете человека, которого могу любить.

– Хорошо, мадемуазель Сегре, любовь – это одно дело… Но почему же вы не задумались? Ничего вам не казалось подозрительным? Ведь после возвращения из Рокруа вы должны были понять, что ваш любовник лжет вам в глаза. Неужели и тогда вы его ни о чем не спросили?

– Нет.

– Как же объясняли себе его ложь?

– Говорила себе, что, возможно, он дезертировал, может быть, его разыскивает полиция за to, что он сбежал от жены.

– Вам было все равно?

– Разумеется, ведь я его любила.

Только 7 ноября 1921 года многократный убийца предстал перед судом в Версале. Процесс длился почти месяц. Было выслушано сто пятьдесят свидетелей. Подсудимый держался необычайно спокойно. Отвечал толково, даже иногда дерзко, на протяжении всего процесса не проявил усталости или признаков сомнения, прекрасно владел собой, хотя знал, что речь идет о его жизни.

Ландру не помог ни один из лучших адвокатов того времени, ни знаменитый мэтр Моро-Жеффери, ни заключение психиатров, подтвердивших, что подсудимый страдает тяжелой патологической наследственностью, что он не способен полностью отвечать за свои поступки. Анри Дезире Ландру окончил свою жизнь в Версале под гильотиной 2-5 февраля 1922 года около шести часов утра. Он отказался от капеллана, рюмки рома и последней сигареты. Перед казнью он еще раз заявил, что не виновен.

Когда палач Дебде поставил точку в деле убийцы, последняя любовница Ландру Фернанда Сегре уехала из Франции. Она работала детской медсестрой в Ливии. Хотела вернуться в театр, но это ей не удалось. В Париже она появилась только в 1963 году, уже после того, как известный французский режиссер Клод Шаброль снял о ней и Ландру полнометражный фильм. Она подала жалобу на кинокомпанию из-за того, что в сцене в постели ее показывают обнаженной. Она потребовала денежного возмещения в размере двухсот тысяч франков за оскорбление своего имени и памяти незабываемого любовника Ландру. Суд постановил, что ей причитается всего десять тысяч, поскольку «убийцу Ландру уже можно считать исторической личностью, и его личная жизнь принадлежит общественности».

Фернанда Сегре, страдавшая тяжелой болезнью позвоночника, позднее жила в доме для престарелых. В феврале 1968 года ее труп был найден в замковом рву во Флер-де-л'Орне. Она покончила с собой, оставив письмо, в котором объясняла, что не способна уже переносить сильные боли. Конверт с письмом она положила на ночной Столик между фотографиями своих родителей и убийцы Ландру, которого любила до конца своей жизни.

БАНКНОТЫ ДЛЯ АНГОЛЫ

И у кладбищ есть свое лицо. Они не похожи одно на другое, как не похожи друг на друга города и люди. Лондонское кладбище Уайтчепел – кладбище для бедняков. Могилы с дешевыми чугунными крестами, вместо полированного мрамора и гранита – трава. «Джесси Вудпекер, 13 лет». И все. Нет ни «спи спокойно, любимая», ни «скорбим о дорогом ребенке». «Джеймс Гринлок, продавец газет». Он не стал миллионером, как Рокфеллер. Еще одна могила. Под крестом букетик маргариток, белая фарфоровая табличка «Сэр Уильям А. Уотерлоу, мэр города Лондона, 18.06.1870 – 27.12.1958».

Мэр города Лондона, дворянин на кладбище бедняков?

– Могильщик, прошу вас, на минуточку!

– Добрый день, сэр. Меня зовут Ферлоу, Вас интересует эта могила, сэр? Он умер в богадельне. На его похоронах были два-три человека и один репортер. Последний рассказывал мне что-то о миллионах. Но я всего лишь ухаживаю за могилами. Его привезли, и я его похоронил. Иногда положу сюда букетик цветов. Кое-кто приносит столько цветов! Так я и этих бедняг одариваю. Дело в том, что к Уотерлоу никто не приходит…

Трагедия сэра Уотерлоу завершилась в 1958 году похоронами, па которых не присутствовал никто из близких. А началась эта история в его директорской конторе 17 декабря 1924 года в одиннадцать часов тридцать минут.

– Простите, сэр, господин доктор Маранг просит принять его.

– Совладелец фирмы «Маранг и Коллингтон» из Гааги, мисс Перкинсон?

– Да, сэр.

– Ну и дела сегодня творятся! Впустите его, пожалуйста!

Сэр Уильям А. Уотерлоу был владельцем типографии, печатавшей денежные знаки и ценные бумаги и имевшей лучшую репутацию в своей отрасли. Хотя ему было уже пятьдесят три, но на первый взгляд создавалось впечатление, что он переживает лучшие годы своей жизни. Он был приятным в общении, умел создавать непринужденную атмосферу во время деловых встреч, был уверен в себе, знал, когда что говорить, одевался у хорошего портного и имел исключительно обширные связи в деловом мире и среди лондонского света. Три года тому назад ему было пожаловано дворянское звание. В конце 1924 года он был претендентом на пост мэра Лондона и имел реальные шансы на успех.

Доктор Карл Маранг ван Иссельвере из Гааги был совладельцем конкурирующей голландской фирмы. Его визит был неожиданностью. Невысокого роста, коренастый, с круглым лицом, этот симпатичный весельчак был самим воплощением представления о преуспевающем бизнесмене.