Воин с Ганио - Андрей Ливадный

Преодолев замешательство, Герман заставил сделать себя шаг вперед, навстречу внезапно материализовавшейся мечте…

Человеческая машина отличалась от всех известных ему аналогов, созданных иными расами, настолько резко, что от ее вида озноб продирал по коже.

Никогда он не испытывал столь сильного потрясения, разве что обугленный по краям стереоснимок загадочного светловолосого существа пробуждал схожие эмоции – глухие, едва осознанные, жгучие.

Его сознание едва не сорвалось в губительный штопор. Он вовремя одернул себя, чувствуя, что теряет контроль над рассудком.

Подойдя к овальному люку, Герман увидел характерную для техники омни блестящую пластину сканирующего устройства. Достав перчатку боевого скафандра, которую снял, чтобы влага не смыла след розовой крови ашанга, он коснулся «ключом» пластины сканера, и люк, зашипев пневматикой, послушно сдвинулся в сторону.

Внутри космический корабль оказался тесноватым.

Сев в кресло пилота, Герман ощутил, как вздрогнуло противоперегрузочное устройство, тонко взвизгнули невидимые глазу приводы, подлокотники, усеянные сенсорными кнопками, сдвинулись чуть ближе друг к другу, и слух молодого воина внезапно потряс родившийся из ниоткуда мягкий голос:

– Активация бортовых агрегатов успешна. Идет процесс герметизации. Все системы в стадии тестирования.

В этот миг Герман понял: ашангу не жить. Управление космическим кораблем предков казалось настолько простым, интуитивно-понятным, что разобраться в нем смог бы и ребенок…

Сердце медленно успокаивалось, возвращаясь в привычный, размеренный ритм ударов, но разум уже терзала иная мысль – первый миг упоения прошел, и он вдруг подумал: что будет дальше? Неужели корабль предков будет разрушен, или хуже того – его отберут у меня после окончания боя?

Мысль уже не отпускала. Он общался с бортовым компьютером, тестировал системы, а сам напряженно думал: как выжить и спасти корабль?

Он не собирался следовать плану омни. Из мыслей исчез постулат о беспрекословном повиновении хозяевам космоса, разум Германа на пике эмоционального напряжения вдруг обрел пугающую независимость, он почувствовал себя свободным… но только на миг.

Яркая зарница подсветила хмурые небеса Джорга.

Корабль ашанга стартовал.

Схватка на орбите оказалась настолько короткой, что разочаровала Го-Лоита.

Два корабля, поднявшиеся в космос, быстро обнаружили друг друга и, совершив несколько суборбитальных маневров, ринулись навстречу – лоб в лоб, словно ими управлял не разум мыслящих существ, а исключительно их ненависть.

Один из техников, отслеживающий телеметрию данных, вдруг вскинул голову и произнес:

– Машина ашанга ведет направленную передачу в сторону человеческого корабля.

Омни с любопытством посмотрел на изображение истребителя форкарсиан, похожего на отрубленную кисть руки с тремя растопыренными пальцами.

– И что же он передает?

Техник развел руками в беспомощном жесте:

– Использует лазерную связь. Перехват невозможен.

Омни пожевал губами:

– Что ж… Дождемся, чем ответит ему Герман.

Именно в этот момент человеческий корабль, стремительно сближающийся с машиной форкарсианина, как будто взорвался – это заработали все бортовые орудийные комплексы.

Ашанг все еще передавал какие-то данные, по непонятной причине даже не пытаясь открыть огонь, и его поражение стало очевидным. Камеры показали, как во все стороны полетели куски брони, машина форкарсианина потеряла управление, вошла в атмосферу, но Герман не успокоился на достигнутом. Он развернул истребитель, ринулся вслед, пылающим болидом настиг корабль ашанга, вбил в него еще один залп, следуя по самоубийственной траектории!

Человеческий истребитель проскользнул сквозь бурое облако разлетающихся во все стороны обломков и, получив серьезные повреждения, внезапно сорвался в штопор.

Даже кровожадные квазианцы притихли от проявления такой безрассудной, выходящей за всякие рамки ненависти.

Человеческий корабль и машина ашанга рухнули неподалеку друг от друга, пробив в густых грязно-зеленых зарослях две дымящиеся прорехи, разметав по сторонам тонны болотистой почвы.

Несколько минут спустя над местом их падения появился летательный аппарат омни. Серый обтекаемый корабль, похожий на бумеранг, медленно проплыл над дымящимися прогалинами, сделал несколько плавных, расширяющихся кругов над лесом и улетел прочь. Видимо, омни, заметив черные окна мутной, пузырящейся болотной жижи, образовавшиеся в местах падения истребителей, справедливо рассудил, что беспокоиться не о чем, развлечение окончено, ведь жадная трясина ни за что не отпустит попавшую к ней добычу.

Герман не помнил, сколько времени провел без сознания.

Головокружительный штопор, лес, сливающийся в грязно-зеленые полосы, сокрушительный удар о кроны и хруст – не то веток, не то не выдержавших встряски костей, – все это слилось в страшный калейдоскоп нескольких мгновений, потом он ощутил мягкий, обнимающий толчок, и все заволокла черная муть, – сознание пилота, не выдержав перегрузок, погасло.

Очнувшись, он увидел тусклый красный свет, озаряющий рубку управления.

На обступающих кресло приборных панелях горело множество сигналов, в основном желтого и красного оттенков.

Взгляд Германа скользнул по ним и внезапно остановился на изображении, которое транслировали экраны внешнего обзора.

Великий Джорг… кто бы мог подумать!..

Вода, окружавшая истребитель, была прозрачной. В рассеянном свете фосфоресцирующих нитевидных растений было видно, как плавно изгибается, уходя вверх, пологое дно. Среди водорослей сновали мелкие стайки рыб, за которыми охотились более крупные представители удивительной подземно-подводной фауны.

«Мы совершенно ничего не знали о природе Джорга, – подумал Герман. – Просто существовали на крохотном островке скал, не пытаясь сжиться с природой или хотя бы изучить ее. Никто из нас даже не подозревал, что под сплетениями корней, образующих зыбкую почву, расположено не болото, а мировой океан, а «материки» планеты – это не более чем острова растительности, вставшие на якорь у выступов скальных пород!»

После всего случившегося разум иначе воспринимал мир. Герман смотрел вокруг с жадностью первооткрывателя… или, быть может, новорожденного?

Познав силу ненависти, нырнув в ее омут, он вместо смерти обрел новую жизнь, вместе с которой вернулась внезапная, непрошеная свобода мысли. Он выжил, проскочив сквозь игольное ушко судьбы. Но что дальше? Вернуться, преклонить колено перед омни, сказать: «Вот я, правь мной, снова швырни навстречу ненависти, смерти – себе на потеху…»