Города-государства Древней Руси - Игорь Фроянов

Волостной быт в Черниговской земле достигает в начале XII в. высокого уровня развития. Свидетельство тому — начало процесса волостного дробления. После Любечского съезда появляется самостоятельное Новгород-Северское княжение. Князем здесь становится беспокойный Олег Святославич, в то время как в Чернигове вокняжился его брат Давыд{43}.

В последующее время самостоятельность и суверенность Черниговской земли продолжали возрастать. И нас не обманет участие князя Давыда в мероприятиях киевских князей. Речь здесь уже должна идти о военных временных союзах, конечно, при учете того, что Киев не утратил еще своих «великодержавных» амбиций.

Ярко противостояние Киеву проявляется при Всеволоде Ольговиче. Он утвердился на столе в Чернигове в 1128 г. Всеволод «я стрыя своего Ярослава Чернигове, изъехав и, а дружину его исече и разъграби»{44}. Дореволюционные историки предположили, что «такая удача Всеволода объясняется сочувствием к нему граждан, которые может быть тяготились княжением невоинственного Ярослава»{45}. Это предположение выглядит достаточно убедительно. Правда, невоинственность Ярослава тут не при чем. «Не имея поддержки в самом Чернигове, Ярослав Святославич заключил договор с Мстиславом Владимировичем — великим князем киевским»{46}. Поэтому он, конечно же, не мог возглавлять борьбу черниговцев с враждебной киевской общиной, а следовательно, и противостоять Всеволоду. Знаменательно, что киевский князь, попытавшийся было вступиться за изгнанного Ярослава, ничего не добился. Всеволод «умолил» Мстислава оставить его на столе в Чернигове. Летописец сообщает еще и о вмешательстве церковников в эту историю. Игумен Григорий тоже со своей стороны повлиял на Мстислава{47}. Но дело, видимо, в другом — черниговская волость достигла такой силы, что могла противиться Киеву.

Вскоре начинается открытая борьба. Летописца завораживали колоритные фигуры князей. Но из летописного контекста мы сразу узнаем, что это была борьба земель, а не князей с их дружинами. Не случайно стремление опустошить волость противника. Ярополк, Андрей и Юрий «поимаша около города Чернигова села». В ответ Ольговичи с Изяславом и Святополком Мьстиславичами «поидоша воююче села и городы Переяславьскои власти»{48}. Наиболее четко это отразил новгородский летописец, который уловил сущность и накал борьбы двух волостей: «Ходи Мирослав посадник из Новагорода мирить кыян с церниговьци, и приде, не успев ницто же: сильно бо възмялася вся земля Русская; Яропълк к собе зваше новъгородьце, а церниговьскыи князь к собе; и бишася, и поможе бог Олговицю с церниговчи, и многы кыяны исеце, а другыя изма руками»{49}. Впрочем, вскоре и южный летописец показал нам, кто вел борьбу с Киевом. Ярополк создал огромную коалицию, в которую вошли суздальцы, ростовцы, полочане, смольняне; прислал помощь даже венгерский король. Против такой силы устоять было трудно, и «людие Черниговци въспиша к Всеволоду: ты надеешися бежати в Половце, а волость свою погубиши, то к чему ся опять воротишь»{50}. Это летописное сообщение весьма знаменательно. Городская община Чернигова организованно (возможно, на вече) диктует условия князю. В словах черниговцев отчетливо звучит тревога за судьбы волости. Это и понятно. Главный город земли был заинтересован в сохранении территориальной целостности и материального благосостояния последней{51}.

Ярополк пошел на заключение мира с черниговцами. Мир был заключен у «Моровеиска» — еще одного пригорода Чернигова. Летописец объясняет покладистость Ярополка тем, что он «имел страх божий, как и отец его». Но дело скорее всего в силе черниговских полков. Сила эта проявилась сразу же после смерти Ярополка. «Поиде Всеволод Олговичь из Вышегорода к Кыеву, изрядив полкы»{52}. К этому факту необходимо отнестись с должным вниманием. Посажение Всеволода на киевский стол черниговскими полками может означать только одно: черниговский город-государство достиг такого могущества, что стал навязывать князей Киеву. Князья же были привязаны к местной среде, срастались с местной почвой, а если отрывались от нее, община переставала поддерживать их. У нее появляются новые лидеры. Так произошло и со Всеволодом. Он нашел общий язык с киевлянами, но потерял связь с черниговским земством.

В этой ситуации выразителем всевозраставшей самостоятельности северских земель становятся братья Всеволода и Давыдовичи. Всеволод предлагает им кормления непосредственно в Киевской земле. Но Ольговичи и Давыдовичи целовали крест на том, чтобы требовать Черниговскую и Новгород-Северскую волости. Очевидно, что они опирались на поддержку местных сил. Договориться со своими ближайшими родственниками Всеволоду не удалось. Завязалась борьба. Наблюдая за перепитиями этой борьбы, поневоле обращаешь внимание на один примечательный факт: противники стремятся опустошить волости друг друга, нанести удар по земле неприятеля. Это ли не подтверждение того, что именно земля подвигнула отпрысков Святослава Ярославича на борьбу с Киевом и была для них опорой. Но сила Киева по-прежнему была еще очень велика, и Ольговичам с Давыдовичами пришлось согласиться на условия Всеволода.

Всеволод планировал оставить после своей смерти на киевском столе брата Игоря, но киевская община, как известно, решила по-другому. Видимо, для киевлян Ольговичи по-прежнему были воплощением соседней враждебной земли. Вот почему они потерпели поражение. Завязнувший в болоте Игорь был взят в плен. Святослав, сын Всеволода Ольговича, укрылся в Ирининском монастыре, где и был схвачен. Однако дело Ольговичей проиграно не было, ведь за их спинами стояли сильные северские земли. Правда, сила их была значительно ослаблена окончательным распадом на самостоятельные города-государства. События, последовавшие за пленением Игоря Ольговича, позволяют нам определить степень этого распада.

Уцелевший в киевских катаклизмах Святослав Ольгович прибежал в Чернигов. Удостоверившись в преданности своих братьев Давыдовичей (Владимира и Изяслава), он «еха Курьску уставливать людии и оттуда Новугороду»{53}, т. е. собирать ополчение{54}. Как показали ближайшие события, преданность Давыдовичей была притворной. Вместе с Изяславом Мстиславичем они становятся врагами Святослава. Отпрыск знаменитого Олега «Гориславича», несмотря на поддержку Юрия Долгорукого, оказался в тяжелом положении: его киевские дела закончились провалом, братья ему изменили. Но земля осталась ему верной. И дело, конечно, не в одних симпатиях к князю. Новгород-Северская земля противостоит не только киевской рати, но и соседней Черниговской волости. Рать Давыдовичей подошла к Черниговским воротам Новгорода-Северского и «ту бишася много, утреи же день исполчишася и поидоша к вратам Курьским». От натиска черниговской рати, к которой присоединились и посланные Изяславом войска под командованием Мьстислава, «быс налога велика гражаном и вбодоша я в врата острожная и много бе у них убитых и раненых»{55}.

Не менее ожесточенное сопротивление оказали и жители пригорода Новгорода-Северского — Путивля: «Не вдашася им путивлечи дондоже приде Изяслав с силою Киевьскою»{56}. Лишь этой киевской силе, киевским полкам во главе с Изяславом Мстиславичем и покорились жители Путивля. Как расценивать этот поступок жителей Путивля? Тут мы ясно видим стремление отстоять свою самостоятельность от Чернигова, пусть даже с опорой на Киев. Киеву такой поворот событий также был выгоден. Этим наносился завуалированный удар по Чернигову. Ведь распад черниговской волости был на руку киевлянам: это ослабляло давнего противника Киева. «Стремление к сохранению самостоятельности заставляет города Северской земли энергично сопротивляться нападению Давыдовичей и Изяслава. Путивль и Новгород-Северский, покинутые своим князем, сдаются только, когда была исчерпана возможность дальнейшего сопротивления, и только после того, как им присягает князь и именно не Давыдович, а сам Изяслав», — пишет В. В. Мавродин, внимательно изучивший историю Северских земель{57}. Действительно, Изяслав целует крест к жителям Путивля — свидетельство того, что он воспринимает городскую общину как цельное и полноправное сообщество. В данном летописном сообщении весьма интересен еще один факт: Изяслав «вывел» из Путивля посадника, своего посадил в городе. Значит, управление в городе осуществлялось посадником, которого присылали из главного города земли.

Тенденция к самоопределению, желание самим решать свою судьбу характерна в это время и для других центров северских земель. Таков Курск. Выделению города способствовало его географическое положение. Он переходил то к Черниговской земле, то к Переяславской{58}, тяготея в то же время к Суздалю{59}. Характерно, что Курск всегда упоминается в летописи с «Посемьем». Стало быть, Курск — центр, который стягивает значительную территорию. Основным звеном этого социального организма, так же как и в других городах-государствах, является главная городская община. Ополчение городской общины было основой военной силы. Здесь «собственно городское население — купечество, ремесленники — было вооружено». Такой «вооруженный народ» имел достаточно сил для ведения войны без поддержки княжеской дружины, и этим объясняется его политическая роль{60}. Не случайно курское ополчение заслужило столь лестную характеристику автора «Слова о полку Игореве»: «А мои ти Куряни сведоми къмети: под трубами повити, под шеломы възлелеяны, конец копия въскормлены, пути им ведоми, яругы им знаемы, луци у них напряжени, тули отворени, сабли изъострени, сами скачють, яки серый вълци в поле, ищучи себе чти, а князю слава»{61}. Обладая такой военной силой, курские горожане и селяне, собравшись на вече, вполне самостоятельно решали судьбы своего города-государства. Вот перед нами яркая сцена из жизни курской волости. Когда на Курск двинулись рати Глеба Юрьевича и Святослава Ольговича, сидевший там Мстислав собрал курян и обратился к ним с призывом защитить его. Курское вече отвечало: «Оже се Олгович рад ся за тя бьем и с детьми, а на, Володимере племя на Гюргевич не можем»{62}. В такой ситуации Мстислав не решился оставаться в городе. «Кюряне же послаша к Гюргевичю и пояша у него посадник к собе»{63}.