Арфист на ветру (Мастер загадок - 3) - Патриция Маккиллип

Они очутились на дороге, а поющий в задумчивости ехал себе дальше, удаляясь от них. Яркий свет вызвал у Моргона головокружение. Рэдерле боролась против его мысленной хватки с поразительным упорством. Он чувствовал, что она сердита и что за этим стоит её страх. Она могла бы вырваться - он понял это, когда окинул мысленным взором её невероятные возможности, но она была слишком испугана, чтобы управлять своими мыслями. Его же мысли, бесформенные, всему открытые, опять воспарили над дорогой, касаясь сознания коней, ястреба, ворон, подкрепляющихся на покинутой ими стоянке. Деревенский юнец, оставивший двор, который унаследовал, и ехавший ночью на старой кляче в Лунголд искать счастья, стал отмелью, в которую на этот раз попал мысленный якорь Моргона. Шаг вперед.

Когда они стояли в пыли, поднятой клячей, Моргон слышал свое резкое, судорожное дыхание. Что-то мучительно полоснуло по его мозгу, и он едва не ответил ударом, но вовремя понял, что это - мысленный вопль Рэдерле. Он успокоил оба разума и вновь принялся осматривать дорогу.

Кузнец, который двигался от деревни к деревне, подковывая лошадей и чиня котлы, дремал в своей тележке, мечтая о пиве. Моргон, проникнув в его сон, проследовал за ним через жаркое утро. Рэдерле была необычно тихой. Он просто отчаянно хотел поговорить с ней, но не смел отвлекаться. Снова он отправил свой ум на поиски и наконец услышал смех торговцев. Он позволил своему разуму наполниться их смехом, но вскоре смех этот уже слышался за ближайшими деревьями. Тут сознание Рэдерле куда-то уплыло от него. В испуге Моргон принялся искать его здесь и там, но натыкался лишь на неясные мысли деревьев и диких зверей. Он не мог отыскать её разумом. Сбившись, он вдруг увидел, что она стоит перед ним.

Рэдерле часто дышала, вся напрягшись для крика, удара или плача. Лицо его настолько одеревенело, что слова давались с большим трудом.

- Еще разок... Пожалуйста... К реке...

Миг спустя она кивнула. Он коснулся руки девушки, а затем - разума и стаи искать под припекающим солнцем прохладные души - рыб, речных животных, водоплавающих птиц. Перед ним возникла река. Они стояли на крутом бережке в мягкой траве полянки, окруженной высокими папоротниками.

Он отпустил Рэдерле, упал на колени и приник к воде. Журчание её успокоило его, и мысли потекли ровно и мерно. Он поднял глаза на Рэдерле и попытался заговорить, но не смог и упал лицом в траву, мгновенно погрузившись в сон.

Проснувшись посреди ночи, он увидел, что Рэдерле сидит рядом с ним, освещенная мягким светом костра. Они довольно долго молча смотрели друг на друга, словно вглядываясь в череду воспоминаний. Затем Рэдерле коснулась его лица. Он никогда не видел у неё такого выражения лица и глаз, как в эту минуту.

Странная печаль охватила его, и он прошептал:

- Не сердись на меня, я просто безумно испугался...

- Ничего. - Она проверила повязку на его груди; Моргон узнал полосы от её сорочки. - Я нашла травы, которые свинарка... То есть Нун... Она научила меня, как лечить травами раненых свиней. Надеюсь, они помогут и тебе.

Он поймал её руки и сжал их в своих ладонях.

- Пожалуйста, скажи что-нибудь еще.

- Не знаю, что сказать. Никто никогда прежде не управлял моим разумом. Я так рассердилась на тебя, что хотела только одного - вырваться и вернуться в Ануйн. И тогда... Тогда я освободилась. И осталась с тобой, потому что ты понимаешь... понимаешь природу моей мощи. Меняющие Обличья - тоже. И они зовут меня родственницей. Но тебе я доверяю.

Рэдерле замолчала. Он ждал и видел се какой-то странной, непривычной, ему казалось, что его лихорадит. Спутанные волосы девушки походили на засохшие бурые водоросли, кожа была бледной, словно раковина, глаза менялись, как меняется цвет моря под лучами солнца. Внезапно лицо её исказилось гримасой, и она отпрянула от Моргона.

- Не смей на меня так смотреть!

- Прости, - сказал он. - Ты такая красивая. Ты понимаешь, какого рода сила требуется, чтобы вырваться от меня?

- Да. Мощь Меняющих Обличья. Та, что у меня есть. Он молчал, не сводя с неё глаз. Легкая холодная дрожь пробежала по его телу.

- У них как раз достаточно силы, - внезапно сказал он, едва ли замечая боль в плече. - Почему они её не применяют? Никогда не применяют. Они бы запросто убили меня - уже давным-давно. В Херуне Корриг мог бы убить меня, пока я спал, а он только лишь на арфе тренькал. Он нарывался, провоцировал меня, словно хотел, чтобы я убил его. В Исиге... Трое Меняющих Обличья не могли убить одного князя-деревенщину с Хеда, который отродясь не пускал в дело меч. Во имя Хела, кто они? Чего они от меня хотят? А Гистеслухлом? Ему что нужно?

- Ты думаешь, они его убили?

- Не знаю. Наверное, ему хватило здравого смысла, чтобы бежать. Удивительно, как это он не очутился в возке вместе с нами.

- Они станут искать тебя в Лунголде.

- Знаю. - Он скользнул ладонями по лицу. - Знаю. Возможно, с помощью волшебников я смогу не пустить их в город. Мне нужно побыстрее попасть туда. Мне нужно...

- Понятно. - Рэдерле сделала глубокий вдох и устало выдохнула. - Моргон, научи меня оборачиваться вороной.

Это хотя бы в обычае королей Ана. И двигаться я буду быстрее - уж, во всяком случае, быстрее, чем босой и пешком.

Он поднял голову. Миг спустя он лег на прежнее место и потянул её за собой, ища, как высказать сразу все, что крутилось у него в голове.

- Я научусь играть на арфе, - сказал он наконец и почувствовал, что Рэдерле улыбается, прижавшись головой к его груди.

Затем все его мысли смерзлись в одно воспоминание о прерывающемся рокоте арфы где-то в ночной темноте. Он не понял, что опять плачет, пока не поднес к лицу руку и не коснулся глаз. Рэдерле молчала, нежно приникнув к нему.

- Я сидел ночью около Дета не потому, что надеялся его понять, - сказал он после долгого перерыва, когда костер уже начал угасать. - Я сидел там потому, что он приманил меня, я был ему нужен. И он удерживал меня там не музыкой и не словами, но чем-то достаточно сильным, чтобы связать меня, несмотря на весь мой гнев. Я пришел к нему, потому что он позвал. Ты это понимаешь?

- Моргон, ты любил его, - тихо ответила она. - Это тебя и удерживало.

Он погрузился в думы, вспоминая неподвижное лицо в тени позади пламени, вслушиваясь в молчание арфиста, пока почти не начал слышать звук, с которым, точно паутина, плетутся в темноте загадки в великой тайной игре, которая самую его смерть обратила в загадку. Наконец какая-то трава, которую Рэдерле приложила к щеке Моргона, пронизала все его тело душистым запахом, и он уснул.

Моргон стал учить Рэдерле оборачиваться вороной на рассвете, как только они проснулись. Он проник в её разум, нашел в его глубине образы ворон, сказания о них, воспоминания, о которых она и не догадывалась: непроницаемые, по-вороньему черные глаза её отца, вороны в дубовом лесу над свиным стадом Райта, вороны, летящие через всю историю Ана, - пожиратели падали, вестники, стражи гробниц, вороны с голосами, полными насмешки, недобрых предостережений, полными поэзии.