Рылеев - Виктор Афанасьев

Так думали многие офицеры Второй армии. Они почти не сомневались в том, что Россия вступит в войну с Турцией.

Русское общество ждало, что Александр I поможет грекам в их справедливой борьбе. Как не помочь братьям по вере? Да еще в столь решительный час, когда дело идет о жизни и смерти целого народа! От мелких служащих до высших сановников — как в армии, так и на гражданской службе — все в России сочувствовали грекам. Но действительную помощь Ипсиланти оказывали пока только его сородичи, жившие в России греческие купцы, которые на свои средства покупали повстанцам боеприпасы и всякое снаряжение. Когда в Молдавии и Валахии начались военные действия, в греческое войско стали вливаться болгары, албанцы и сербы, не менее греков заинтересованные в разгроме турок. Оказалось там немало и русских, как солдат, так и офицеров.

Весной прошел слух, что генерал Ермолов назначается командующим русской армией, которая будет сформирована на юге специально для поддержки добровольческого войска Ипсиланти.

Рылеев обратился к Ермолову с пылким посланием:

…Ужо в отечестве Потомков ФемистоклаПовсюду подняты свободы знамена,Геройской кровию земля промоклаИ трупами врагов удобренаПроснулися вздремавшие перуны,Отвсюду храбрые текут!Теки ж, теки и ты, о витязь юный,Тебя все ратники, тебя победы ждут.

Однако надежды греков и русского общества на Александра I не оправдались. На письмо Ипсиланти, содержавшее просьбу о помощи, император ответил отказом — он обвинил греческого вождя в том, что тот «дал увлечь себя революционным духом, распространившимся в Европе». Ипсиланти был объявлен изгнанным из России. Казачьим пикетам по Дунаю а Пруту было предписано задерживать греков, переходящих из России в Молдавию, и возвращать назад под Надзор полиции. Ермолова же царь вызывал в Лайбах не для того чтобы назначить его командующим антитурецкцми войсками, как об этом говорили слухи, а с намерением послать его на дело, совсем противоположное по Духу, на подавление восстания в Пьемонте. Однако восстание в Пьемонте было задушено австрийцами, и Ермолов возвратился на Кавказ.

Война в Греции приняла затяжной характер, — только в 1829 году потомки эллинов, пережив превратности полустихийной войны, потеряв в битвах множество своих сограждан, добились подлой самостоятельности своей страны. Ипсиланти не дожил до этого дня. Россия объявила Турции войну в апреле 1828 года; 14 сентября 1829 года в Адрианополе Турция приняла все требования России и признала полную независимость Греции.

…Весной 1821 года, будучи в Париже, пламенными строками встретил начало войны греков Кюхельбекер:

…Уставы власти устарели;Проснулись, смотрят и встаютДоселе спавшие народы:О радость! грянул час, веселый час Свободы!Друзья! нас ждут сыны Эллады:Кто даст нам крылья? полетим!..

Очень сочувственно отнесся к восстанию греков Пестель, находившийся тогда в Кишиневе. «Мотивы, определяющие поведение Ипсиланти, — пишет он Киселеву, — заслуживают самого высокого уважения».

Пушкин в Кишиневе был свидетелем сбора повстанцев, готовившихся к походу; их энтузиазм был так велик, что и Пушкин воспламенился желанием идти с ними. Тогда и возникло стихотворение:

Война! Подъяты наконец,Шумят знамена бранной чести!Увижу кровь, увижу праздник мести;Засвищет вкруг меня губительный свинец.И сколько сильных впечатленийДля жаждущей души моей…

(Это стихотворение под названием «Мечта воина» было помещено Рылеевым и Бестужевым в альманахе «Полярная Звезда» на 1823 год.)

«Участие в их беде будет всемирное», — записал о греках в своем дневнике Н.И. Тургенев. Он, один из основателей декабристского движения в России, один из образованнейших и умнейших людей своего времени, увидел во всеобщей симпатии российского общества к делам греков и другую сторону, вот еще запись из его дневника: «Странно… что все — и дипломаты, и министры, и публика — более или менее принимают участие в греках… Все это хорошо. Но кто из всех этих господ принимает должное или какое-нибудь участие в судьбе наших крестьян?.. А тут долг более святой, нежели в отношении к грекам. Лучше ли жить многим из наших крестьян под своими помещиками, нежели грекам под турками?.. Сколько изнемогающих страдальцев!.. Боже праведный! Бог России! Когда правосудие твое будет действительно и для сей несчастной земли?»

И все-таки война в Греции оказала большое нравственное влияние на русские общество, многих заставила как бы проснуться, с обостренным вниманием взглянуть и на дела своей родины.

О тех же, кто проснуться был не в состоянии, Рылеев так писал в том же 1821 году:

Для пылкого поэтаКак больно, тяжелоВ триумфе видеть злоИ в шумном вихре светаВстречать везде ханжей,Корнетов-дуэлистов,Поэтов-эгоистовИли убийц-судей,Досужих журналистов,Которые тогда, —Как вспыхнула войнаНа Юге за свободу,О срам! о времена!Поссорились за оду!..

Ни за кем не оставляет Рылеев права сказать: «Какое мне дело до свободы Греции?» Никто не вправе принимать с равнодушием урок живой, современной истории, когда «от слез и крови взмокла Эллада средь святой борьбы» (как напишет он в стихотворении 1824 года «На смерть Байрона»).

3

Зимой и весной 1821 года Рылеев посещает заседания Вольного общества любителей российской словесности, куда его ввел Дельвиг. Начало этому обществу положил Андрей Афанасьевич Никитин (1790–1859) — литератор, автор комедии и стихов в оссианическом роде. 17 января 1816 года у него на квартире состоялось первое заседание, на котором присутствовали литераторы братья Боровковы и Люценко (Ефим Петрович, поэт; его перевод поэмы Виланда «Вастола» в 1836 году был издан А.С. Пушкиным). 28 января был принят в новое общество Ф.Н. Глинка, в том же году вступивший и в декабристскую организацию Союз Спасения, или Общество истинных и верных сынов Отечества (Глинка в то же время был и ритором в ложе «Избранного Михаила»). Вскоре пришли в Вольное общество Кюхельбекер, Сомов, Плетнев, Греч (издатель журнала «Сын Отечества»). В этом тройственном союзе обществ — тайного декабристского, масонского (ложа «Избранного Михаила») п литературного (два последних — легальные) — утверждались патриотические идеи, неразрывно связанные с вольнолюбием.