Молитва любви - Тамара Лей

Девушка порадовалась, что успела позаботиться о том, чтобы повсюду постелили свежий тростник, чтобы подновили немногочисленные предметы обстановки и затянули промасленным полотном узкие окна. И все-таки комната оставалась сырой и мрачной. Тлеющие в очаге угли уже давно отдали свое благостное тепло.

Вытащив стул на середину комнаты, Грей знаком пригласила барона сесть. Он подчинился, треногий стул затрещал под его тяжестью.

Ворчун не спускал глаз с рыцаря; он расположился рядом со стулом, обеспечив себе самое выгодное положение для нападения, если возникнет такая необходимость.

Грей обратилась к оруженосцу, который остался у двери, недоверчиво следя за каждым движением дочери старого барона.

– Мне понадобится свет, – сказала ему Грей. – Принесите несколько факелов.

Молодой человек переступил с ноги на ногу, прислонился к косяку, но не выказал ни малейшего желания исполнить просьбу девушки.

– Джозеф, – сказал Гильберт, – принеси несколько факелов.

Бросив предостерегающий взгляд на Грей, оруженосец выпрямился, повернулся кругом и отправился выполнять указание своего лорда.

Грей взглянула на Бальмейна и с тревогой отметила, что его лицо приобретает землистый оттенок. Хотя девушку смущало то обстоятельство, что придется увидеть его наготу, она понимала: необходимо снять тунику и нижнюю рубашку.

– Вам нужно снять это, – сказала она, касаясь его рукава.

Гильберт кивнул:

– С твоей помощью, конечно.

Он заметил замешательство Грей и насмешливо улыбнулся, а затем снял с пояса ремень с мечом и кинжалом и аккуратно отложил его в сторону, ожидая, пока Грей придет на помощь.

Тщетно пытаясь скрыть волнение, Грей приблизилась к Бальмейну лишь насколько это было необходимо, чтобы взяться за одежду. Она старалась смотреть только на тунику и рубашку, которые стаскивала с рыцаря, обнажая его скульптурно вылепленный торс. Гильберт не издал ни звука, когда пришлось потянуть материю, приклеившуюся к ране. Догадаться об испытываемой им боли можно было лишь по внезапно напрягшимся мышцам.

Грей замерла, скользя взглядом от нанесенной ее отцом раны к неровному, бугристому шраму, пересекавшему грудь, и к другому шраму, чуть ниже. Предыдущей ночью она не заметила этих свидетельств былых ранений, но не забывала, кто виновен в хромоте этого могучего воина. Более, сколько же у него шрамов!

Встряхнув одежду, Грей положила ее на смятую постель. В это время вернулся оруженосец барона с факелами, что помогло Грей преодолеть смущение. Факелы были немедленно помещены в держатели на стенах, и пламя осветило мрачную комнату, прогнав темноту из всех углов.

Грей снова подошла к Бальмейну и наклонилась, разглядывая глубокую рану. Поистине настоящее чудо, что отец остался в живых, нанеся такое ранение, подумала Грей. К горлу подступила тошнота.

Ей приходилось работать в больнице при аббатстве, но им редко поручали уход за больными и ранеными. Всегда кто-то сначала сшивал раны, накладывал мазь и делал перевязку. Однако она видела, как сестры врачуют такие раны, и была уверена, что справится, если удастся побороть тошноту.

– Миледи, – позвал ее юный голос.

Обернувшись, Грей увидела служанок, которые принесли то, что она просила. Округлившимися глазами они смотрели на обнаженный торс барона. Позади служанок стоял Майкл.

– Входите, – сказала Грей, стараясь не обращать внимания на присутствие молодого рыцаря.

Не сводя глаз с Гильберта, обе девицы прошли в комнату, соблазнительно покачивая бедрами. Грей нахмурилась, размышляя, как им удается совершать такие плавные движения.

А у меня так получится? Устыдившись, Грей заставила себя вернуться к действительности. А зачем ей это? Чтобы снова соблазнить этого человека, который считает ее самым отвратительным существом на свете? Нет, никогда больше не подвергнет она себя такому унижению.

– Барон Бальмейн, – заговорил Майкл, делая шаг вперед. – С вашего разрешения, я хотел бы переговорить с леди Грей.

Удивившись, что Майкл осмелился так решительно обратиться к своему новому лорду, Грей повернулась к Бальмейну, ожидая его ответа.

После непродолжительной паузы тот лишь сузил глаза, ничем больше не выдав своих чувств.

– Только быстро, – ответил он. Грей неохотно вышла за дверь.

– Вам не следовало этого делать, – Грей говорила так тихо, что только Майкл мог ее слышать.

Взяв девушку под руку, молодой человек отвел ее от двери.

– Вам нет нужды заниматься его раной, другие могут сделать это, – заявил он шепотом.

Пораженная таким замечанием, Грей смогла лишь бросить на Майкла долгий пристальный взгляд. Почему он отыскал ее после того, как избегал так долго? Может быть, передумал насчет старого лорда?

– Это дело рук моего отца, – объяснила девушка. – Значит, мне и следует лечить эту рану.

Майкл вздохнул:

– Вы все-таки считаете, что должны заботиться о старике. Нет ничего, что вы бы ему не простили? Ведь он пытался убить барона, Грей.

– Он сделал это из-за смерти Филиппа… – служанки вышли из комнаты, и Грей, собираясь уйти, прервала свои объяснения, оправдывающие безумие старого барона.

Майкл сам подвел итог их торопливому разговору.

– Грей, – стал уговаривать он ее, – скорее всего, барона Чарвика ждет смерть за покушение на Бальмейна. Уезжайте со мной сегодня ночью, чтобы не стать свидетельницей его конца.

Смерть? Грей покачала головой. Нет, если ее план удастся, смерти отца не предадут.

– Я уже вам говорила, – убежденно ответила она. – Я отца не брошу, независимо от того, нравится это барону Бальмейну или нет.

Смешанное чувство разочарования и огорчения выражало лицо Майкла. Он задумчиво потер подбородок.

– Вы сошли с ума, милая Грей.

Да, она понимала это, но не собиралась так легко сдаваться.

– Я…

– Вы закончили? – раздался голос барона.

Широко раскрыв глаза, Грей круто повернулась и оказалась лицом к лицу с Гильбертом, который стоял, держась одной рукой за косяк двери. Хотя брови его были вопросительно подняты, а в уголках сурового рта пряталась усмешка, выглядел рыцарь угрожающе.

«Что он успел услышать?» – подумала Грей.

Неразумно было позволять Майклу вести такие разговоры так близко от этого человека. Просто глупо!

– Мы закончили, – сказала Грей, делая шаг в сторону комнаты. Барон не двинулся с места, преграждая ей путь, в то же время переводя взгляд с ее лица на лицо Майкла.

Гнев поднялся в душе Грей от такой бесцеремонности.

– Если вы меня пропустите, я займусь вашей раной, – процедила она сквозь зубы.

Глаза Бальмейна казались скорее черными, чем голубыми, когда он перевел глаза с Грей на Майкла.