Шоу Девочек (ЛП) - Гартон Рэй "Артур Даркнелл, Джозеф Локи"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Винс вошел в спальню и заорал:
- Убирайся отсюда на хрен!
- Но Винс, я хочу...
- Я сказал вон!
Бет услышала шуршание и шепот.
- Нет, - сказал Винс.
- Пожалуйста... пожалуйста, Винс.
Резкий шлепок заставил Бет закрыть глаза. Бизнес, как обычно.
- Одевайся и выметайся, - прорычал Винс.
Через мгновение из спальни вышла болезненно худая молодая девушка в грязной одежде - в лучшем случае семнадцати лет. Она проковыляла через комнату и тихо закрыла за собой выходную дверь. Бет услышала, как она споткнулась и заплакала в коридоре.
Бет вошла в спальню, где Винс убирал с кровати стопку одежды и грязное белье. На тумбочке она увидела горящую свечу, небрежно накинутый на стойку ремень, шприц и пару мокрых ложек.
Винс сбросил с себя халат и плюхнулся на кровать, безумно ухмыляясь. Его эрегированный член торчала из трусов.
- Давай, детка, - сказал он, поглаживая матрац дрожащей рукой. - Хочу поприветствовать тебя дома.
- Я очень устала, Винс. Я не спала прошлой ночью и работала в...
Улыбка похолодела.
- Блядь, ты думаешь, это отель? - oн приподнял задницу и стянул трусы. – Маленькая красотка не делает херню. Та девка слишком обдолбанная. Хороший клиент, всегда находит деньги, но делает минет, как дохлая рыба, а у меня еще осталось немного пороха, детка, так что... - он хихикнул, - тащи сюда свою маленькую задницу.
Бет потерла глаза. Когда она убрала руки, Винс дергал себя за член; его глаза были наполовину закрыты, а кончик языка блестел в уголке рта.
- Давай, детка, иди сюда, сейчас же, - выдохнул он. Его рука замедлилась, а глаза приоткрылись. – Либо ты отсосешь мне, либо я тебя выставлю.
Она начала раздеваться.
- И сколько раз я говорил тебе, - сказал он, - открой гребаное окно, а то здесь, как в могиле!
Бет открыла окно и закончила раздеваться, зная, что утром он будет лучше. Обычно в первые пару часов дня Винс являлся почти милым парнем.
* * *
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})Уолтер Бенедек снова присутствовал на свадьбе своей сестры.
Дорис стояла у алтаря лицом к Вернону. Бенедек сидел на скамье спереди, потея в жестком колючем костюме.
Преподобный говорил, но очень тихо. Прозвучало, будто он сказал:
- Вы можете порвать невесту.
Бенедек наклонился вперед и схватился за спинку скамьи перед собой.
Вернон приподнял фату Дорис и улыбнулся, дернув губами на зубах.
- Нет! - крикнул Бенедек, поднимаясь на ноги. - Нет, поцеловать невесту!
Глаза Дорис были закрыты, а голова откинута назад; она нежно улыбалась в ожидании поцелуя. Вернон наклонил голову вперед и погрузил зубы в мягкую кожу ее горла, резко отодвинувшись назад, когда кровь хлынула из отверстия и запятнала белоснежное платье. Вырванный клок кожи свисал с его рта.
- Поцеловать невесту, черт тебя побери! - взревел Бенедек. - Поцеловать ее!
Вернон повернул голову к Бенедеку и улыбнулся, сжимая в зубах ошметок мяса, затем сильно плюнул. Окровавленная плоть шлепнулась на щеку Бенедека и прилипла. Пока Дорис дергалась, задыхаясь, отчаянно вцепившись в свой воротник, Вернон прижался лицом к дыре в ее горле. Затем начал кусать и сосать.
- Нет, поцеловать ее, черт возьми! - рыдая закричал Бенедек, выскакивая в проход.
Что-то держало его ноги, цепляясь за них. Он посмотрел вниз.
Пол был покрыт волосами. Светлыми волосами - волосами Дженис - спутанными кровью. Они обвивали его лодыжки, как мокрые водоросли.
- Нет! – заорал он. - Нет, нет, поцеловать невесту, это моя сестренка, и ты должен был ее поцеловать!
Он проснулся в объятиях Джеки.
- Это сон, Уолтер, только сон, все хорошо, - прошептала она.
Он чувствовал ее губы на ухе, ее пальцы в своих волосах. Его лицо было мокрым от слез.
- Прости, - прохрипел он.
- Не извиняйся, - eе голос был мягким, а дыхание - неровным от сна.
- Я... я не могу... - oн глубоко вздохнул и со стоном выдохнул. - Я хочу найти его, Джеки. Я хочу найти этого ублюдка и убить его.
* * *
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})Кейси вынырнула из беспокойного сна от звука рыданий Лизы в соседней комнате. Она разговаривала по телефону и ругалась с Селигом с тех пор, как Кейси вернулась домой. Когда Лиза повышала голос, некоторые слова становились отчетливо слышимыми.
- ...ждешь от меня после этого... тогда я хочу тоже самое и от тебя...
Дождь стучал по маленькому окну в комнате Кейси. Скоро должны были начаться месячные, и она чувствовала себя больной и раздражительной. Она была раздражена продолжающимся спором между Лизой и Селигом; ее раздражали люди, с которыми приходилось работать, в особенности теперь, в отсутствии Дэйви, делавшего ее работу более терпимой. Единственным, кто ее не раздражал, являлся сам Дэйви.
Кейси было очень приятно видеть продемонстрированную им некоторую зрелость, долю самоуважения и то, что он не бросился из одной связи в другую. Он давал себе немного времени для перегруппировки.
Может быть, когда они будут вместе, то действительно смогут насладиться друг другом. Кейси считала, что они это заслужили.
Она взяла сигарету из тумбочки и зажгла ее, когда вдруг из комнаты Лизы донесся резкий крик. Она услышала, как громко хлопнула трубка телефона. Несколько мгновений спустя телефон зазвонил и был поднят на первом звонке.
Когда Кейси покинула Дэйви, тот выглядел не очень здорово. Она надеялась, что он хорошо выспится ночью и утром будет чувствовать себя лучше. Она хотела расшевелить его, чтобы он нашел новую работу.
Кейси улыбнулась своей нетерпеливости, затем протянула руку и затушила сигарету в пепельнице.
* * *
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})Дэйви лежал обессиленным в кровати, но не мог уснуть. Некоторое время он думал о том, чтобы встать и порисовать, но чувствовал себя слишком слабым. Он включил радио возле своей кровати, но джаз, заигравший оттуда, показался неуместным. Громкость была небольшой, но от музыки казалось, что в кожу головы вонзаются иглы, поэтому он выключил ее.
Обычно мягкие простыни на его кровати теперь царапали кожу, как наждачная бумага, поэтому он сбросил верхнюю и раскрылся.
В спальне было жарко и душно, но когда он попытался встать, чтобы открыть окно, то чуть не упал от головокружения.
Он не должен видеть ее снова. Он будет держаться подальше от этого грязного заведения на Таймс-Cквер и этого роскошного клуба с его извращенными развлечениями. И он будет держаться подальше от этой больной женщины. Этой больной... красивой... мягкой... женщины...
- Мы живем в очень больном мире, Дэйви, - однажды сказала ему мать по дороге домой из церкви. Они миновали женщину, спящую прямо на дороге; его мать отвернулась и фыркнула. – Очень больном, - продолжила она. - И единственное лекарство - это Иисус. Я когда-нибудь умру, но ты всегда можешь обратиться к Иисусу. Помни это.
Дэйви внезапно почувствовал ледяной холод, словно с него содрали кожу, а голые кости выставили на мороз. Он натянул шершавые покрывала на свое тело и свернулся, дрожа, под ними.
Когда, наконец, он отключился, ему приснился сон.
Он жестоко трахал Аню, кусая ее кожу, а его мать стояла над ними и орала гимны изо всех сил, выкрикивая после каждого куплета:
- Иисус - единственное лекарство! Единственное лекарство!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})И где-то глубоко в своем смутном сне Дэйви был залит кровью...
9
Пепельница Кейси заполнилась. Пепел был разбросан по столу, а на керамическом ободке дымился бычок.
На середине вычитывания истории для журнала "Потерянная и найденная любовь", она зажгла спичку и закурила еще одну сигарету, выдувая дым из легких.
Кейси не могла сосредоточиться на статье. Она звонила Дэйви три раза за утро и не получила ответа. Он мог проснуться после того, как она ушла прошлой ночью и отключить телефон перед сном, но наверняка включил бы его обратно этим утром. Ведь она говорила ему, что позвонит.
