Туманность Ориона - Андрей Ливадный

Потратив еще немало времени на осмотр оружейных комнат, он обнаружил электронный бинокль в чехле, какой-то незнакомый навесной прибор к оружию, да стопку пожелтевших инструкций, отпечатанных на пластбумаге.

Негусто, но приходилось довольствоваться.

До отсека шатлов Полуэктов добрался спустя несколько часов.

Переступив порог очередного шлюза, Вадим внезапно оказался в невесомости. На вмонтированном в переборку информационном экране тускло горела предупреждающая надпись:

«Внимание, декомпрессия!»

Отсеки по ту сторону защитной преграды были разгерметизированы. Закрыв забрало гермошлема, Вадим тщательно проверил системы скафандра и только после этого включил механизм переходной камеры.

В этой части вращающегося корпуса «Альфы» царил мрак. Разнообразные предметы опять плавали в невесомости, неожиданно появляясь в поле зрения. Плечевые фонари скафандра освещали покрытые голубоватым инеем стены, полные мусора вертикальные колодцы погрузочных шахт, по которым когда-то медленно проползали челночные корабли, получавшие грузы из расположенных вокруг ствола отсеков.

Вадим не стал исследовать грузовые палубы, но потратил много времени, плавая в темноте стартовых шлюзов. Все они оказались пусты; в вакууме парили раскрутившиеся шланги стационарного обслуживания, присутствовал и брошенный инструмент, а в одном месте он наткнулся на массу грузовых контейнеров, похожих на оброненные в невесомость кубики.

Его надежды постепенно таяли вместе с запасом кислорода в регенераторе скафандра. Оказаться заточенным на неопределенный срок внутри погибшего колониального транспорта казалось ему слишком безрадостной перспективой. Семь километров полуживых коммуникаций древнего корабля, конечно, были преодолимы, но, даже достигнув управляющей полусферы, чем он изменит существующее положение вещей?

Единственным разумным выходом для него был немедленный поиск покалеченного лазерным лучом «Гепарда», который, по логике вещей, должен был находиться где-то поблизости, дрейфуя в пространстве неподалеку от «Альфы».

В конце концов поиски Вадима увенчались успехом. Правда, это не был его «Гепард».

Он обнаружил челночный грузовой корабль, когда уже начал серьезно задумываться о возвращении в район жилых отсеков для вынужденной передышки и смены реактивов в регенераторе скафандра.

Шатл, закрепленный двумя опорными фермами, висел в стартовой позиции, напротив открытого прямоугольного провала.

Сердце Вадима глухо стукнуло при виде форм отделяемого аппарата. Он был похож на «Альфу» в миниатюре: та же трезубая вилка ходовых секций, цилиндрический корпус, только нос был конусообразным, а не полусферическим.

«Интересно, почему он не стартовал?» — подумал Полуэктов, разглядывая чернь космического пространства за прямоугольным провалом открытого вакуум-створа.

Попав на борт корабля через открытую грузовую рампу, он увидел пустой отсек, в котором болтался один-единственный контейнер.

Челнок просто не успели загрузить, а открытый вакуум-створ говорил о том, что все внешние ворота шлюзов капитан Глатышев распорядился открыть заранее, пока в бортовой сети «Альфы» еще оставалась энергия.

Вытолкнув контейнер наружу, чтобы не болтался в отсеке челнока во время старта, Вадим подождал, пока он уплывет во мрак. Убедившись, что тот не отрикошетил от стен шлюза, а исправно канул в глубины транспортной шахты, Вадим добрался до переборки, отделявшей кабину пилота от грузовой части корабля.

Внутри отсека управления обнаружились два кресла, разделенные выступающими приборными панелями.

Пришлось еще раз мысленно сказать спасибо Покровскому, который составлял список информационных баз данных для закачки их в память Вадима перед началом операции: взглянув на органы управления челноком, он понял, что узнает их…

Правое кресло принадлежало пилоту, левое по необходимости мог занимать экспедитор, сопровождающий груз. Иных пассажирских мест на борту не предусматривалось.

Вадим сел в кресло пилота, пристегнулся, застыл на некоторое время, внимательно вспоминая окружившие его приборные панели, потом медленно поднял руку, коснулся пальцем одного сенсора, другого…

Странно испытывать ощущение «дежавю», когда точно знаешь, что оно имплантировано в твою память.

Чем импонировала Вадиму древняя техника — это своей надежностью. Да, большая часть управления тут осуществлялась вручную, корабль был массивным, не очень-то поворотливым, его бортовой компьютер можно было обозначать таким термином лишь с большой натяжкой на древность, но какой из современных кораблей, перенасыщенных электроникой, способен ожить спустя тысячу лет забвения?

Здесь же процедура реактивации оказалась проста и незатейлива, как все гениальное. Механическое нажатие на заглубленный в специальную нишу стержень сломало тонкую перемычку между двумя емкостями с порошкообразными реактивами, которые, соединившись, превратились в аварийный источник питания, вырабатывая стартовый ток.

Прошло несколько минут, и на приборных панелях вспыхнули первые огоньки включившихся систем.

Вадим смотрел на них, испытывая благоговейный трепет перед предками.

«Надо же было создать такую технику!..»

Впрочем, кораблю, помещенному в вакуум, не грозили никакие разрушения под влиянием внешней среды — тут не было атмосферы, которая окисляет металлы, не было воздействий перепадов температур, а от механических повреждений, опасность которых исходила со стороны разреженных газопылевых облаков туманности, шатл по-прежнему защищала броня «Альфы».

…По корпусу челнока прошла ощутимая вибрация — это заработал механизм, запирающий грузовую рампу.

Оставалось выяснить последний, наиболее важный вопрос: хватит ли энергии, поступающей в бортовые накопители, чтобы инициировать зажигание в камерах двигательных секций?

Вадим прочел строки сообщений на мониторах, пристегнул ремни и коснулся сенсора с текстоглифом, шифрующим последовательность команд, отвечающих за автоматический старт.

В космос челнок вышел на реактивной тяге.

Резкая, непривычная стартовая перегрузка вдавила Вадима в кресло, но спустя несколько секунд ускорение прекратилось, тело вновь потеряло вес, и по внутренностям пробежал неприятный холодок.

Не обращая внимания на мелкие неудобства, он сосредоточился на приборах.

Радар уже обшарил прилегающее к «Альфе» пространство, отметив колониальный транспорт жирным, постепенно гаснущим пятном.

На экранах обзора картина складывалась несколько иная. По правому траверсу курса проплывал зеленовато-голубой, растянувшийся в половину обозримого пространства полумесяц второй планеты, в лобовых мониторах неподвижно застыл пухлый, светло-коричневый шар газового гиганта, отчего челнок казался зажатым между их давящими массами. Левая часть экранов показывала далекое, красноватое сияние газопылевых облаков туманности. «Альфа» по сравнению с планетами казалась теперь крошечной. Колониальный транспорт быстро удалялся, превращаясь в небольшую светлую засечку на единственном экране заднего обзора.

Взгляд Вадима беспокойно метался между показаниями приборов и внешними мониторами. Он не привык к такому куцему, фрагментарному обзору, а древние приборные панели, светящиеся десятками шкал, рассеивали внимание, заставляя напрягаться, чтобы прочесть их показания.

Часто заморгал, сопровождая свое требование звуковой индикацией, автопилот. Машина хотела, чтобы ей ввели ориентиры для прокладки курса, но Вадим еще не решил, возвращаться ли ему к «Альфе», пытаясь состыковаться с носовой частью колониального транспорта, или же сразу приступить к поискам покинутого «Гепарда».

Его сомнения внезапно разрешил поисковый радар.

Система оповещения тревожно взвизгнула, привлекая внимание пилота. Вадим посмотрел на мерцающую плоскость экрана, совсем не похожего на современные масс-детекторы, и понял, что поисковый луч зацепил не менее десятка объектов, двигавшихся наперерез его курсу компактной группой точек.

Взяв управление на себя, он повернул челнок таким образом, чтобы уклониться от лобовой встречи и пропустить их в пределах разрешающей способности боковых видеокамер.

Памятуя о столкновении с «Черной Розой», не стоило рисковать, подпуская их слишком близко. Вадим включил максимальное увеличение, какое могли дать видеокамеры транспортного корабля, одновременно доворачивая челнок в сторону исполинского полумесяца второй планеты.

Изображение на экранах появилось спустя несколько минут.

Сначала он увидел движущийся на фоне облачности газового гиганта рой черных мушек, затем они выросли, с каждой секундой обретая конкретные контуры.