Римская сага. Том III. В парфянском плену - Игорь Евтишенков

– Ох, Заира, – только и смогла ответить старая тётка.

– Ты не рад, отец? Что тебя печалит? – спросила девушка, и в её голосе прозвучала тревога.

– Я рад великой победе мудрейшего из воинов, – думая о чём-то своём, уклончиво ответил тот.

– Тогда почему ты не улыбаешься и не радуешься?

– В такой смерти, которая будет завтра, мало радости, дочка. Я привык убивать врага в бою. Быстро и сразу. Поэтому здесь мне не место, – он хотел добавить, что в случае победы римлян, всё могло быть наоборот. Но Заира была ещё слишком юной, чтобы понять это. – Ладно, приготовьтесь завтра и ждите носилки. Я пришлю за вами десять всадников, – Абгар встал и вышел из комнаты.

Кровавое развлечение на городской площади

Сурена заметил, что арабский царь сел немного позади остальных парфян и позвал его:

– Абгар, царь Осроены, подойди поближе. Твоя помощь в этой победе была велика. Я хочу, чтобы ты насладился унижением римлян вместе с нами. Сядь рядом.

– Да, визирь, – поклонился Абгар и встал с места. Лицо его выражало преданность и послушание, но глаза смотрели в землю. В это время показались первые пленные. Они представляли собой жалкую толпу оборванных и грязных людей, которые совсем не были похожи на непобедимую армию. Их стали выводить на площадь.

– Убирай лишних! – крикнул начальник стражи своим воинам. Те закричали и стали стучать палками по спинам римлян. Но быстро развести всех по клеткам было нелегко. Согадай привёл сюда несколько тысяч человек и хотел всех их загнать в круг, но это было невозможно. Потребовалось время, чтобы забить клетки до отказа, а лишних пленных отогнали обратно, в подвалы. В центре площади осталось около тридцати человек. Сурена встал и обратился к старейшинам:

– Воины великого сатрапа Орода сейчас покажут вам, как они вселяли страх в сердца этих жадных римлян! – он махнул рукой, и лучники Сурены натянули луки. Раздался лёгкий хлопок, и в воздух взметнулись несколько десятков стрел. Римляне от страха присели, и некоторые уже не смогли встать, потому что в них попали длинные стрелы парфян. Следующий выстрел уменьшил количество пленных наполовину. Оставшиеся бегали вдоль забора, а стражники под одобрительные крики толпы выталкивали их палками на середину. В конце концов, в живых остался только один, в которого чудом не попала ни одна стрела.

– Стой, – приказал Сурена. – Пусть повеселит нас! – сказал он и что-то негромко приказал начальнику стражи.

– Кто хочет получить свободу?! – громко прокричал глашатай, говоривший на римском языке. Все замерли. В клетках – с тревогой, а под навесами – в предвкушении представления. Парфянские рабы, тем временем, уносили тела убитых с арены. – Визирь Сурена подарит жизнь тому, кто убьёт этого пленника! – громко произнёс он. Но со стороны клеток не раздалось ни звука. Глашатай обернулся к начальнику стражи, а тот – к визирю. Сурена кивнул головой, и из клеток вытащили десять римлян. Их поставили на колени и спросили их ещё раз: – Кто хочет остаться в живых? Только один из вас останется в живых, если согласится убить этого пленного. Только один, спешите! Остальных убьют прямо здесь! – он наскакивал на несчастных и тряс в воздухе мечом, нагоняя истерию. Но римляне молчали, испуганно глядя вниз. Тогда Согадай махнул рукой и стражники наклонили к земле первого пленного. Удар, и тело без головы неуклюже завалилось на бок. Глашатай показал на него рукой и закричал: – Кто хочет умереть следующим? Кто хочет умереть? Один может спастись! Надо убить одного пленного!

Но оставшиеся девять человек как будто онемели. Так продолжалось до тех пор, пока из этих десяти тоже не остался в живых всего один человек. Когда стражник сделал в его сторону движение мечом, он с ужасом вскочил и хотел убежать, но споткнулся о тело убитого товарища и упал на спину. Несчастного охватил безумный страх, и он стал отталкиваться пятками от земли, стараясь отползти от приближающейся смерти. В этот момент Согадай окликнул глашатая, и тот, выхватив окровавленный меч у воина, протянул его обезумевшему римлянину.

– Убей его! Убей! Возьми меч и убей. Визирь подарит тебе жизнь, – широко улыбался он, показывая жёлтые редкие зубы. Пленного подняли с земли и освободили от верёвок. Потом всунули в руку меч и подвели к жертве. Худой и сутулый, он стоял, дрожа всем телом, и дико оглядываясь вокруг, не понимая, что от него хотят. Было видно, что его рассудок оказался не в силах выдержать такое напряжение. И тут второй римлянин, которого он должен был убить, сделал шаг навстречу, схватил лезвие руками и приставил его к животу.

– Давай, – одними губами прошептал он, глядя в полные ужаса глаза своего товарища. Он сделал движение вперёд, чтобы помочь ему, и острое лезвие мягко вошло в дрогнувший живот. С улыбкой на губах он упал на колени, а потом лицом прямо в пыль. Зрители неодобрительно зашумели. Им не понравился поступок жертвы.

– Выпускай! – махнул Сурена рукой начальнику стражи и откинулся в кресле. В воздухе повисла напряжённая тишина, и несколько сотен человек замерли, ожидая, что произойдёт дальше. Какое-то время ничего не было слышно, а потом раздался раздражённый рык дикого зверя. По арене пробежала волна удивлённого шёпота. Вслед за этим из проходов появились тигры из царского дворца. Зрители зашумели, радостно выражая восторг.

Одинокий римлянин со страхом прижался к деревянному ограждению, но стражники стали толкать его палками в спину и кричать, стараясь привлечь внимание тигров. Звери медленно вышли на площадь и остановились, наблюдая за борьбой у ограды. Они чувствовали запах крови, но не видели тел. Наконец, парфянам удалось с силой оттолкнуть пленника далеко вперёд, и тот, не удержавшись, упал в лужу крови. Один из тигров, наклонив голову, приблизился к нему и стал обнюхивать. Увидев перед собой страшного хищника, пленный громко закричал и, вскочив, побежал прочь. Зверь сначала испуганно дёрнулся назад, но, увидев, что человек побежал, опустил голову и сделал прыжок, другой… Третьим прыжком он настиг беглеца и сбил его с ног. На земле он вцепился ему в плечо, и до зрителей донёсся отчаянный крик. Но парфяне не дали животным разорвать мёртвое тело на части. Они отогнали тигров и быстро вытащили труп за ограду. Тигры должны были оставаться голодными. Сурена недовольно повернулся к начальнику стражи:

– Согадай, совсем плохо. Скучно. Ты, что, специально их покормил? – Сурена нахмурился. Начальник стражи отчаянно замотал головой. На его лице застыл испуг. – Ладно, иди, найди там храбрых воинов. У себя, в Риме, они любят устраивать такие развлечения. Так пусть теперь повеселят нас.

Начальник стражи передал приказ своим воинам, и те вытолкали за ограждение ещё одного несчастного. Хищники, разозлённые тем, что у них забрали добычу, сразу же накинулись на него и стали рвать на части. Двое дергали кричащего римлянина за руку и ногу, а ещё двое ходили кругами, дожидаясь своей очереди. Пятый стоял чуть дальше и бил себя хвостом по бокам. Когда звери добрались до горла, стражники снова отогнали их острыми копьями и, тем самым, опять лишили добычи. Третьего и четвёртого пленного постигла та же участь. Но зрелища не получилось. Сурена был мрачнее тучи. Он бросил в сторону начальника стражи косой взгляд, и тот сразу же оказался у ограждения.

– Эй, вы! – выкрикнул он, быстро добравшись до другой стороны арены и обводя римлян налитыми кровью глазами. – Великий Сурена желает увидеть настоящих героев. Кто не боится тигров? Выходите! – но все молчали. Пленные исподлобья смотрели на брызгавшего слюной парфянина, но никто не хотел стать кормом для голодных хищников. Тем временем стражникам удалось зацепить крюками тело последнего пленника и вырвать его из лап зверей. Обезображенный труп вытащили за ограду и бросили под ноги его товарищам.

– Эй! Герои! Где ваш Красс? Пусть выходит! Где он? Прячется в обозе с гетерами? – громко кричал Согадай. Зрители изредка посмеивались, им хотелось зрелища, но пока ничего не получалось.

– От этих гетер произошли все парфяне, – вдруг раздался такой мощный и сильный голос, что даже Сурена услышал его и недовольно нахмурился. Но потом он усмехнулся и пробурчал:

– Ну, что ж, хоть кто-то проснулся. И то хорошо.

Начальник стражи в этот момент уже был за забором и пытался найти смельчака.

– Кто это такой смелый?! – рычал он. – Кто это?! Кто сказал?! Кто?!

– Я сказал! – таким же громким и необычайно глубоким голосом ответил кто-то из глубины толпы. Лаций стоял у самого забора, но он сразу узнал смельчака по голосу. Это был брат ветерана Мария, слепой певец. Парфянин бросился расталкивать пленных, пока перед ним не показалась высокая и худая фигура Павла Домициана. Согадай нахмурился, увидев, что тот смотрит на него невидящим взглядом поражённых слепотой глаз. Он держался рукой за плечо товарища и не шевелился. Но начальника стражи это не волновало. Он был взбешён, и его душа жаждала крови. Не обращая внимания на то, что перед ним был слепой, он схватил его за руку и потащил к проходу.