Мастерская для Сикейроса (сборник) - Леонид Панасенко

Издали, с высоты Байкал показался огромным прищуренным глазом в окружении гор. Будто сама планета приглядывалась: что это за два странных облака, куда они летят?

Когда приблизились, Смерч увидел, что в озеро впадают сотни рек. Заметными стали и родинки островов.

— Байкал — скупец, — шутливо объяснил отец. — Со всей округи воду собрал. А от себя только Ангару отпустил.

У Байкала была огромная, очень живая аура, которая накрывала берега озера на десятки километров.

Он не просто откликнулся на их вызов, а еще до контакта аур почувствовал приближение друзей, бросил им навстречу вспышку сознания…

— Ты чересчур подражаешь людям, — ворчливо упрекнул отца Байкал. — Зачем ты тратишь себя? Зачем дробишь сознание? Это для людей дети — продолжение рода, а точнее — способ сохранения и передачи информации. Мы же с тобой практически вечные. Нам надо, наоборот, укрупнять сознание, по возможности объединяться, сливаться в нечто единое.

— Не хочу я с тобою сливаться, — возразил насмешливо отец. — Ты загнал свое сознание на дно и бережешь его, говоря языком людей, как зеницу ока. А я свободен. Впрочем, нас теперь двое. И ты будешь любить часть мою, как и меня. Учти, если мы перестанем тебя проведывать, ты высохнешь от одиночества и скуки.

— Может, ты и прав, — вздохнул Байкал. — Мы в самом деле пока выродки, исключения… Все эти объединения сознании одиночество мое придумало. Никто из нас не знает замыслов матушки-природы. Хочет ли она, чтоб мы стали правилом? Нужно ли ей это?

— Вот! Ты уже стал сомневаться. Это хорошо.

— И все равно — дробить себя нельзя. Разве могу я дать частицу своего разума Ангаре? Нет. Ее жизнь чересчур тесно связана с людьми. Мне тоже несладко приходится от этого соседства…

Они с отцом опустились ниже, поплыли по направлению к Ольхону — самому большому из островов.

— Чего ты так ополчился на детей? — спросил отец.

— От них только боль. Они неумелые, их жаль, а помочь я ничем не мог… — хмуро ответил Байкал. — Вчера во мне утонул мальчик. Очень славный был мальчик.

Они тогда долго гостили у берегов озера-моря.

Смерч запомнил: о чем бы ни говорили отец и Байкал, разговор всегда сворачивал на одно — что же они собой представляют, разумные явления неживой природы, какова-их судьба и предназначение? Особенно поразило его жестокое и ясное утверждение Байкала: «Наша задача — самосохранение. Не ради себя — ради жизни на планете. Мы должны быть эгоистами и любить только себя. Такова наша сверхзадача, видовая программа. Мы должны противостоять людям ради их собственного выживания. От активного, но слепо действующего разума мир может уберечь только другой разум. Мы противостоим друг другу…»

Смерч вспомнил и вечного работягу — Теплое Течение.

Оно не сильно в рассуждениях, но оберегает даже мальков. Был еще случай, когда течения и ветер занесли Айсберг в воды Теплого Течения. Они узнали друг друга по ауре, обрадовались, но, как ни старалось течение обойти собрата, теплая вода подтачивала, съедала основание ледяной горы… Если бы он случайно не наведался в те широты и не отогнал Айсберг в родные воды, случилось бы непоправимое…

Айсберг тоже считает, что их удел — самосохранение во имя жизни на Земле. Все это, конечно, правильно, но скучно. Жить, чтобы жить. И все? Ради «жизни на Земле», «во имя человечества»? Все это красиво и… абстрактно. Лично ему гораздо интересней жить ради какого-нибудь стоящего дела. Например, все прошлое лето он гонял в Саудовскую Аравию стада дождевых туч, потому что там третий год подряд свирепствовала засуха. Вот это конкретно, это можно вспомнить и объяснить, потому что в действии этом есть Смысл. Он-то и отличает, должен отличать, его и его друзей от глупого ветра, мертвых гор, бездумных озер и слепых течений.

«…Может, Мария уже на косе?»

Смерч повернул на юг.

Море под ним еще с ночи разгулялось и катило к далекому берегу валы волн.

Мысль о Марии отозвалась в сознании музыкой.

Смерч любил музыку. Давно, еще с детства, когда она звучала только в гостиных и театрах. С появлением радио и телевидения музыкой наполнилось все земное пространство. Смерч частенько целыми днями слушал то, что приносили ему со всех уголков мира электромагнитные волны. Понравившиеся произведения и мелодии он запоминал, повторял потом для себя, легко имитируя звучание отдельных инструментов и целых оркестров.

Сейчас, пробираясь между несущимися на северо-запад караванами облаков, он воскрешал в памяти мелодии Скрябина и Чайковского, но выбрал почему-то Шопена.

Между туч прозвучали первые серебряные аккорды любимого ноктюрна. Сначала негромко, но звуки фортепиано пропадали в шуме ветра и волн, кроме того, ему хотелось, чтобы эту прекрасную музыку услышала и Мария, если она на косе, и Смерч отдал звукам часть себя — тысячекратно усилил их, дал им ураганную мощь и страсть, а уж затем бросил на землю.

Так он проиграл несколько ноктюрнов, перешел на фантазию экспромт до-диез минор и тут с радостью заметил на косе знакомый старенький автомобиль.

Солнечный луч пощекотал лицо, и Мария проснулась.

«Как хорошо быть молодой и красивой, — подумала она, потягиваясь под простыней. — И когда тебя любят… Причем кто — самый настоящий торнадо!»

Мария глянула через раскрытое окно в сад. Там сияла зеленью вязь листьев, среди которых дозревали персики. Благодать! Надо будет сказать Смерчу, чтобы он не вздумал заявиться сюда — еще что сломает. Он ведь такой огромный…

Она умылась, поджарила себе ветчину и гренки, сварила крепкий черный кофе. Пока возилась по хозяйству, напевала:

Он приходил и распахивал двери,Он говорил на чужом языке…

Откуда взялись эти две строчки — то ли вспомнились, то ли только что сочинились? — Мария не знала, но охотно повторяла их, каждый раз находя в нехитрых словах какой-нибудь новый смысл.

Пока завтракала, солнце спряталось за тучи, прошумел и пропал короткий дождь.

Мария потянулась к книге об ураганах и смерчах, которую купила вчера вечером в городе — специально ездила. Пробежала глазами содержание: типы смерчей и их строение, атмосферные явления, распространение и пути, вертикальные вихри, транспортирование, разрушения…

Открыла последнюю главу, стала читать:

«…12 апреля 1927 года смерч за полторы минуты почти полностью разрушил городок Рок-Спрингс. Неповрежденными остались лишь шесть домов. Из 1200 жителей 72 было убито и 240 ранено.

…поднял железный подвесной мост через реку Большую Голубую у города Ирвинга…