Венецианские тайны. История, мифы, легенды, призраки, загадки и диковины в семи ночных прогулках - Альберто Тозо Феи

Девственная Челлини

Некий патриций, Томмазо Занди, влюбился в балерину театра Сан-Кассиано, по имени Стелла Челлини, и попытался соблазнить ее – но получил решительный отказ. Уязвленный нобиль – который, среди прочего, был еще и судьей «полиции нравов», – желая отомстить, обвинил балерину в том, что она «выставляет напоказ» свою связь с турком (и здесь турки!), и приговорил ее к высылке 29 января 1780 года. Но девушка прошла медицинское освидетельствование, которое подтвердило ее непорочность, и опротестовала высылку. Протест был удовлетворен, и «Девственная Челлини», как стали ее звать после этого случая, смогла снова танцевать под рукоплескания публики. А венецианские гондольеры долго еще, желая доказать свою честность, взывали не к Деве Марии, а к «нашей девственной Челлини».

* * *

Третья ночь

ДЬЯВОЛЫ, СТАТУИ И СИРЕНЫ, ВИВАЛЬДИ И СЛОН, УБЕЖАВШИЙ ИЗ ПЛЕНА

От кампо де ла Брагора до Сан-Пьетро-ди-Кастелло

Наша третья встреча с притягательными тайнами загадочных и малоизвестных мест Венеции целиком пройдет в сестьере Кастелло. А отправной точкой выступит кампо де ла Барагора (campo de la Baragora), известное также как кампо Бандьера э Моро (campo Bandiera e Moro). До него легко добраться по калле дель Дозе (calle del Dose), отходящей от рива дельи Скьявони (riva degli Schiavoni, «набережная Рабов»). Именно здесь, в палаццо Содерини (дом № 3611), жили некогда два венецианских героя – Атилло и Эмилио Бандьера.

Два брата погибли в Козенце в июне 1844 года, чтобы дать жизнь итальянской нации. Вместе с ними после неудачного восстания был расстрелян их друг и согражданин Доменико Моро. Тела их перенесли в Пантеон Дожей, как называют порой венецианцы собор Св. Иоанна и Павла (chiesa dei Santi Giovanni e Paolo).

Недалеко оттуда, слева от палаццо Гритти Бадоэр (palazzo Gritti Badoer, № 3608) расположена калле де ла Морте (calle de la Morte, «улица Смерти»). Если верить легендам, на ее темных закоулках втихаря расправлялись с теми, кого признавал «неудобными» Совет Десяти.

Невидимая смерть

По легенде, смертельным оружием наемных убийц Яснейшей был «венецианский стилет» – тонкое, острое как бритва лезвие из муранского стекла. Вонзив его в тело, убийца переламывал клинок у основания быстрым движением кисти, делая едва заметный порез – и не оставляя никакой возможности извлечь страшное оружие. Удушение считалось более быстрым способом, а яд – более изысканным.

В канале Орфано (canal Orfano, «Сиротский канал») – водной дороге, ведущей от Маламокко до самой Венеции (хоть и меняющей у острова Санто-Спирито название), под покровом ночи осуществляли казни через утопление. Рыбная ловля здесь запрещена, и все понимают, с чем это связано. Среди прочих здесь лишился жизни Джироламо Вано да Салó, в 1622 году безосновательно обвинивший Антонио Фоскарини в государственной измене (между тем как нобиль исчезал из виду не потому, что уезжал из города, чтобы сноситься с врагом, как утверждал обвинитель, а просто потому, что уединялся в палаццо Мочениго для любовных утех с англичанкой Анни д’Арундель). «Желаем, чтобы завтра вечером, – читаем в Криминальном Регистре, – был отправлен на утопление, и чтобы все было проделано в великой тайне». Упоминается канал и в мрачной песне, сочиненной либреттистом Арриго Бойто для оперы «Джоконда» Амилькаре Понкьелли:

Гондола, кто и с чем тебя послал?

Везу я мертвых в Си́ротский канал.

Бывшие офицеры австрийского флота братья Бандьера в 1842 году примкнули к «Молодой Италии» Джузеппе Мадзини и основали в Венеции тайное общество «Эсперия»[66]. Но присмотритесь к церкви Сан-Джованни-ин-Брагора (chiesa di San Giovanni in Bragora). Основанная в начале VIII века святым Маньо-епископом и освященная в честь Иоанна Крестителя (чьи мощи, доставленные в Венецию в IX веке, как уверяют, находятся здесь), она была перестроена в 1475 году. Доделки и усовершенствования продолжались до начала XVIII века.

Весь этот район носит название «Брагора», но этимология его непонятна. Оно может происходить от старинного диалектного слова bragola, обозначающего «рыночную площадь», происходящего в свою очередь от глагола bragolare («рыбачить») или от греческого άγορά (агора, площадь). И, наконец, последнее толкование исходит из того, что некогда этот район представлял собой сдвоенный остров, на котором существовал культ Кастора и Поллукса. Восточное слово б’рагал («два человека») может относиться к этим двум мифологическим героям[67]. Район Брагоры неразрывно связан с личностью знаменитого музыканта, композитора Антонио Вивальди, известного также как «рыжий священник». Согласно метрикам, он появился на свет 4 марта 1678 года и, «будучи близок к смерти», немедленно окрещен прямо в доме повитухи. Двумя месяцами позже младенца принесли в церковь для «изгнания злых духов и миропомазания» (esorcismi et olii). Музыкальный руководитель соседней Пьеты, то есть сиротского приюта для девочек, он сочинил свыше четырехсот пятидесяти концертов, причем некоторые из них до такой степени восхитили Иоганна Себастьяна Баха, что он изумительно переложил их для органа. Гений Вивальди одарил мир одним из наиболее слушаемых музыкальных произведений – «Временами года». Мало кому известно, однако, что великий музыкант сочинил еще более прекрасное произведение – которое нам никогда не удастся послушать. Потому что про Вивальди рассказывают историю, озаглавленную…

Музыка, записанная на воде

Слишком поздно решились родители маленького Антонио позвать экзорциста. За те первые два месяца его жизни, хорошо зная, чтó может вырасти из этого ребенка, дьявол уже решил непременно использовать музыкальный дар Антонио для своих дурных целей. Святое миропомазание, конечно, возымело действие, но не до конца. В Вивальди до последних его дней оставалось что-то вроде «второго я», с которым он постоянно вел борьбу – вплоть до того, что сам решил стать священником.

16 ноября 1737 года Вивальди написал маркизу Гвидо Бентивольо из Феррары: «Вот уже двадцать пять лет, как я не служу мессу, и никогда больше не буду. И не потому, что мне так приказали или запретили, как могли доложить Вашей светлости, а по моему собственному выбору, по причине недуга, коим страдаю и коему противостою от самого моего рождения. Вскорости после моего рукоположения во священники, через год или около того, я служил мессу и был принужден оставить ее, три раза сходя с алтаря и так и не завершив ее по упомянутой причине».

Таким образом, поскольку в глубине своей его душа оставалась доброй, злой дух, в нем обитавший, несмотря на целый ряд проявлений, не смог запретить ему думать, писать и сочинять вещи воистину ангельские. Демону это стало наконец непереносимо. И, зная, что, будучи бессильным перед Божьим всевластием и перед