Тайна объекта «С-22» - Николай Дмитриев

— Второе. Нам надо, чтоб он у них вверх пошел. Мы прикинули, выходит, надо как бы арест организовать, но чтоб Петро по твоей оплошности ушел… Смекаешь?

— Смекать-то смекаю, но почему именно по моей? — попробовал возразить Усенко.

— А ты, капитан, на виду… Значит, и весу больше, а как сам приедешь, Петру и сигнал не нужен, а то сейчас всякое быть может.

— А что про связь думаете? — спросил Усенко. — Связь же нужна.

— Само собой. — Товарищ Иван согласно кивнул. — Вот мы и поставим дядьку Свирида на связь. Он активист явный, со встречами затруднений не будет, а уж с Петром в селе переговорить ему вообще запросто…

— От, ти ж дивись! — Дядька Свирид вдруг рассмеялся и хитро замотал головой. — Бачь, Петре, яке все перевертаеться… То ти в мене на звьязку був, а зараз, виходить, навпаки…

— Ну что ты, старый хрыч, смешки строишь?

Товарищ Иван укоризненно посмотрел на Свирида.

— Ну мовчу, Иване, мовчу… — Дядька Свирид затряс руками. — Все розумію, важлива справа, а на души ж радисть!

— То-то, что справа… — Товарищ Иван дружески усмехнулся, но, повернувшись к Усенко, сразу же посерьезнел: — Тут еще вот дело какое… Был здесь при поляках тип один. То ли литератор, то ли еще кто. Возле врача Яновской крутился. И так он оуновцам досадил, что они аж из тюрьмы с Петром весть передают, что не литератор он вовсе, а майор польской контрразведки. Во как…

— Интересно… — Усенко пристально посмотрел на товарища Ивана.

— То-то, что интересно… Надо будет пощупать. Найдем — и нам польза, и Петру, может, чего подкинем для солидности.

— Займусь. — Усенко коротко кивнул и спросил: — Это все?

— В общем все. — Товарищ Иван пододвинул стул и сел. — Теперь, хлопче, с твоей стороны все утрясти надо…

— Утрясем… Это я беру на себя.

И капитан положил обе руки на стол, как бы прикрывая свои собственные секреты…

На другой день после возвращения Меланюка в село въехала воинская автоколонна. Пропылив шляхом, машины свернули возле ставка и остановились на школьном дворе. Когда сгоравшие от любопытства селяне начали собираться, бойцы уже без всякого строя, составив винтовки под деревья, шумно толпились перед крыльцом, с которого им что-то говорил молодой и розовощекий командир.

Едва первые любопытные головы замаячили над забором, как бойцы призывно замахали руками, и один, видимо, весельчак и сорвиголова, весело крикнул:

— Эй, люди! Давай сюда, мы вам про все расскажем!..

Несколько гармонистов дружно растянули меха трехрядок, и под разухабистую плясовую боец, сорвав с головы пилотку, пошел выделывать невиданные кренделя. Услышав такое, селяне валом повалили на школьный двор, а мальчишки сразу полезли на деревья, чтоб из-за спин взрослых видеть, как пляшут удивительные солдаты.

Пляска кончилась, собравшиеся одобрительно зашумели, и тотчас же их гомон перекрыл молодой и чистый голос командира, вставшего на самую верхнюю ступеньку крыльца.

— Товарищи! Мы пришли к вам, чтобы освободить от засилья эксплуататоров-буржуев, от панов и помещиков, от ненавистных вам угнетателей! Вы теперь полновластные хозяева своей земли. Вам принадлежат луга, пашни, леса. Вы будете пользоваться ими без панов-кровопийц, и дети ваши будут расти, не зная панского гнета!..

Толпа замерла, и сразу одни радостно зашумели, другие скептически закрутили головами, и кто-то из таких, неверящих, сдавленно выкрикнул:

— То що… теперь до панського лясу можна без «квита» ходить?

— Никаких «квитов»! — Командир резко взмахнул рукой. — Хватит платить пану за ягоды и грибы! Он их не сажал!..

Толпа всколыхнулась, потом наступила относительная тишина, и кто-то из селян, стоявших ближе к крыльцу, солидно спросил:

— А скажить нам пане-товаришу… Як воно з землей буде?

— С землей? — Командир оглядел толпу и твердо сказал: — Будет земля. Чтоб каждый мог досыта накормить и себя, и детей, и жинку…

— То що… Виходить, ви нам усю панську землю дасте?

— Дадим! А так чтобы всю… — Теперь командир говорил спокойно и рассудительно. — Ну… Вы и сами понимаете, всю землю при вашем тягле не поднять. Поэтому будут созданы и большие, образцовые хозяйства.

— А с тяглом як? Робити хто там буде?

— Трактор!

— А на тракторі вчити будете? — озорновато спросил Мефодий, молодой мужик, стоявший рядом с женой.

— Будем! — поощрительно улыбнулся ему командир.

— Вид трактора земля гине! — неожиданно выкрикнул Деранюк.

— Кто так говорит? — удивился командир.

— Заец… Вин в Румунии був…

— Пане-товажищу… Степка Деранюк бреше! Не казав Заец того, — громко, на весь майдан, заявил Мефодий, а его молодая жена тут же испуганно дернула мужа за рукав.

— Не вилазь, Мефодю! Не треба…

Командир громко рассмеялся и, выждав паузу, заявил:

— А мы сейчас самого Зайца спросим! Здесь он?

— Тута я… — отозвался Заец и вышел вперед к крыльцу. — Так, був я в Румунии и бачив, як сама нафта землю псуе… Це я казав…

— Во! А трактор гас-карасину потребляе! И не губыть ничого! Я знаю! — снова не выдержал Мефодий, несмотря на то, что жена опять пыталась угомонить его.

— Хотите еще что-то сказать? — обратился командир к Зайцу.

— Хочу… — Заец стянул с головы капелюх и повернулся к толпе. — Люди!.. Я вже старий. Усе життя по ризних кутках микався. Мени, може, ни земли паньской, ни лису не треба… Я вже одного хочу… Як я народився украиньцем, то хочу на Украине й вмерти и щіро вдячний червоним солдатам, за те, що вони усіх нас звильнили з-пид той Польщи та приеднали до батькивщини…

И при всем честном народе Заец махнул поясной поклон красноармейцам под одобрительный гул односельчан…

Едва митинг закончился, как несколько гармонистов растянули меха своих трехрядок. Вскоре слаженный топот каблуков то выбивал невиданные коленца, то дробно сыпал, приглашая к танцу приглянувшуюся молодку.

И тут Петро увидел, как Деранюк боком-боком начал выбираться из толпы. Меланюк заторопился вслед и, отойдя подальше, в проходе между хат, остановил соседа.

— Гей, Степане… А ты чого биля школи не остався?

— А ти чого?

Деранюк обернулся и подозрительно посмотрел на Петра.

Петро покосился по сторонам.

— Слухай сюди… Коготь тоби привет передавав. Казав, литератор, знайомий Яновськой, майор контрровідки…

— Який-такий Коготь? Не знаю такого… Ты чого верезешь?

— Я верезу?.. Нас вдвох розстрилюваты везли!

— Що?

— Те, що чув… Я передав и забув. Мое дило — сторона.

— Як то? — растерялся Деранюк. — Слухай, Петре… Я щось не розумію… В тебе земли обмаль, так що тоби биля школи буты зараз, а ти мени щось таке говоришь…

— Зараз, зараз… — передразнил его Меланюк. — Як би не той арешт, в мене, мабуть, земли не стильки б було! А то москали… Землю вон обіцяють, а як воно буде, то дидько його знае… Що до мене, то знайшлись люди, пояснили, що до чого, я тепер знаю, що треба.

— Погодь-но, погодь… В нас чутка пройшла ниби ти з коммунией плутався…

— Ты краще слухай, що про тебе говорять…

— Брешешь, чи ни? — Деранюк недоверчиво посмотрел на Петра.

— Чого гадаты… — Меланюк намешливо хмыкнул. — Кабы не друже Лемиш, мене б й тут не було. Ты ничого не чув, я ничого не казав…

Петро повернулся и, оставив недоумевающего Деранюка стоять под хатой, пошел, нарочито загребая пыль носками сапог…

Тяпка легко вошла в землю и, вывернув темно-влажный ком, едва не задела стебель цветка. Пан Казимир осторожно, уголком тяпки, разбил комок и от удовольствия замурлыкал.

— Белз, коханый Белз, мала месчина, где моя дивчина и дом мой был…

Крошечный цветничок, защищенный глухими стенами соседних домов, сплошь заросшими диким виноградом, был открыт солнцу только с одной стороны, и даже сейчас, несмотря на позднюю осень, в нем цвели хризантемы. Сюда, в уютный дворик выходили окна квартиры Яновской, и этот изолированный мирок очень полюбился майору.

Он никогда не думал, что простая работа с землей может доставлять человеку столько приятного. Свободного времени у пана Казимира теперь было более чем достаточно, и он с наслаждением возился на цветнике, приводя в порядок три его клумбы.

Лидия уже давненько ушла в город, а пан Казимир так увлекся, что не сразу расслышал осторожное звяканье колокольчика. Обратив наконец внимание на звонки, пан Казимир сморщился. Бросать работу не хотелось, но настырный посетитель не уходил, и с сожалением отставив тяпку, майор пошел открывать.

Прежде чем оттянуть ригель замка, майор мельком глянул на себя в висевшее тут же зеркало и неопределенно хмыкнул. Вид у него был достаточно пролетарский. Приоткрыв дверь и увидев на крыльце маленького, беспокойно оглядывающегося человечка, майор принял его за очередного болящего.