Воздушные разведчики - Владимир Силантьев

...Это случилось за неделю до начала Курской битвы. Вылетели по дальнему маршруту и снова появились над Пярну. Зенитки открыли сильный огонь и мешали сфотографировать разгружавшиеся в порту вражеские суда. С одного захода не удалось закончить фотосъемку. Стали делать второй заход. Огонь усилился. Один снаряд разорвался совсем рядом. Он оказался роковым: перестал работать левый мотор. "Что ж, "Туполев" хорошо летает и на одном двигателе", - подумал Дрыгин, увеличил обороты уцелевшему мотору. Развернулись на восток и пошли домой с небольшим снижением.

До Андреаполя оставалось пятьсот километров. Постепенно, вынужденно снижаясь, разведчики подошли к линии фронта на высоте чуть более тысячи метров. Конечно, они были хорошей мишенью для вражеских зениток. Однако, к счастью, прошли сквозь сильный огонь без повреждений. И в тот момент стал давать перебои единственный исправный, но натруженный и сильно перегревшийся правый мотор. Самолет почти падал, Дрыгин напряг все усилия, чтобы посадить машину с убранным шасси на лесную поляну. Где мы? Кажется, еле-еле перелетел через передовые немецкие окопы? Выходит, сели на нейтральной полосе? Но где ж наши окопы? А вслух приказал:

- Всем быстро покинуть машину! Радист Белов, взять с собой ящичек НЗ с продуктами. Штурман Рыжков, где спички?

- На месте, командир! - ответил удрученно Степан. - Прикажешь начинать?

- Что начинать? - зло переспросил капитан.

- Поджигать самолет, ведь приземлились под носом у фрицев! - ответил штурман. Едва успел он сказать эту фразу, как стрелок-радист, высунувшийся в задний люк, прокричал:

- Фрицы! Ползут к нам!

- Поджигай! - скомандовал Дрыгин.

Рыжков смял две летные карты и бортовой журнал, чиркнул спичкой и зажег их. Он поднес факел к замасленной мотогондоле, рассчитывая, что масло вспыхнет и самолет постепенно охватят языки пламени. Но оно только шипело. Следовало бы сорвать с мотора капот, порвать бензопроводы, поджечь находящийся в них бензин. Но у летчиков не было даже простой отвертки либо плоскогубцев. А без них даже не откроешь пробки бензобака. Инструмент был спрятан где-то в мотогондоле. Ее створки при посадке на "живот" смялись, и люки не открывались. Дрыгин хотел приказать штурману поискать мелкий инструмент в кабине летчика, куда его иногда прятали механики, но раздумал. Он сам недавно строго-настрого запретил механикам оставлять в кабине что-либо, так как однажды забытая отвертка каталась по днищу самолета и заклинила рули. Хорошо, что этот каверзный случай произошел во время рулежки "Туполева".

А фрицы уже были совсем рядом. Еще минута замешательства, и разведчиков схватят. Плен! На лбу Дрыгина выступил холодный пот. Он скомандовал экипажу немедленно по-пластунски уходить в сторону своих окопов, которые должны были находиться где-то на востоке. И они поползли к кустам, скрываясь в высокой траве. Вдруг в воздухе что-то засвистело, сверкнул яркий луч света, и раздался оглушительный гром взорвавшегося снаряда. Дрыгину показалось, чтоьют по ним. Снова свист летящего снаряда, снова взрыв. Другой, третий. Наконец разведчикам удалось достичь леса, где они решили сделать короткий привал. Им казалось, что они проползли и прошагали не менее двух километров, а своих окопов все не было видно. И вдруг позади из-за куста раздалась строгая команда: "Стой! Руки вверх!.."

Вскоре капитан Дрыгин предстал перед грозными очами генерала командира корпуса, солдаты которого подобрали экипаж упавшего "Туполева".

- Не знаю, что с вами делать, капитан! - говорил генерал тоном, не терпящим возражений. - Бросили самолет на произвол судьбы!..

В этот момент раздался телефонный звонок, генерал поднял трубку. Он внимательно слушал, не проронив ни слова. Тон его голоса после телефонного звонка изменился, стал мягче. Ошеломленный событиями последних часов, Дрыгин, однако, этого не ощутил.

- Молись богу, капитан! - добродушно заговорил генерал. - Молись, авось он тебя простит... Дрыгин совсем опешил и сказал:

- Какому богу?

- Богу войны - нашей артиллерии. Получив приказ уничтожить новый самолет, наши артиллеристы несколькими снарядами превратили твой "Туполев" в щепки, а заодно подбили фашистский танк. Мне только что позвонили, что с его помощью фрицы хотели оттащить Ту-2 к себе, за окопы. Не вышло! А фрицев, что вас преследовали, взяли наши ребята. Рады до смерти - давно не могли добыть "языка". Один из фрицев сообщил, что их часть перебрасывают на юг, под Курск.

ВЕРНУЛИСЬ!

Ура! Наши армии не дрогнули перед бронированным кулаком гитлеровцев на Курской дуге. Советские воины сдержали оборону и перешли в мощное наступление. Враг отброшен и бежит. Нашей радости не было предела!

В то славное лето 43-го нам нежданно-негаданно подвалила еще одна радость. Вернулся из фашистского тыла давно пропавший без вести боевой летчик Василий Кокорев. Посмотреть на живого Кокорева сбежались все летчики и механики, находившиеся в ту минуту в казарме. Василия обнимали, мяли, щупали, будто сомневались, цел ли он.

"Фотики" предложили сфотографировать его в кругу однополчан. Василий отнекивался, говорил, что надо бы переодеться, ведь вернулся в полк в чем скитался; последний месяц - в рваных бриджах да грязной куртке. Но его не слушали. Усадили вернувшегося "с того света" на стул, окружили со всех сторон. Вспыхнул магний...

Потом уже стали подробно расспрашивать, что приключилось с бывалым разведчиком.

- Сбили! - ответил Василий. - Сбили на подходе к Рославлю. Самолет загорелся и стал падать. Я дал сигнал товарищам прыгать. Затем сам выпрыгнул в темноту...

Василий Кокорев воевал во второй ночной эскадрилье. Она выполняла ответственные задания командования ВВС. В ходе подготовки мощного летнего наступления на Курской дуге фашисты стремились осуществить скрытно переброску своих войск и техники, пользуясь покровом ночи, и в этот период отличная и безотказная работа разведчиков-ночников могла сыграть исключительно ценную и важную роль для определения оперативных и тактических замыслов противника.

В свою очередь, гитлеровские генералы хорошо понимали, кто может обнаружить их планы нового наступления, и предпринимали все меры, чтобы помешать нашим воздушным разведчикам выполнить поставленную перед ними задачу. Для охоты на русских разведчиков отрядили лучших фашистских летчиков-истребителей, а их самолеты-перехватчики оснастили специальными устройствами. С их помощью можно было легко определить местоположение летящего в сплошной темноте любого самолета. Фашисты разработали особую тактику ночного боя. Обычно сразу действовали два истребителя-перехватчика "Мессершмитт-110". Один из стервятников, приближаясь к цели, освещал ее бортовой фарой, тогда как второй, скрывавшийся в ночной мгле, внезапно открывал огонь.