Опасный спорт - Марина Серова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да что тогда, что?!
– Ты знаешь Дмитрия Рудникова?
– Да, да, знаю!
– Ну, не ори ты, – попросила я. – Ничего плохого я тебе не делаю. Рук не ломаю. Просто ответь на вопросы – и разойдемся миром.
– А если заору?
– Ну, тогда сломаю тебе руку, – равнодушно сказала я. – Успею. И уйти тоже. – Главное, убежденность в том, что так и произойдет.
– Ну давай, спрашивай, – сдался парень.
– Отлично, хороший мальчик. Итак, как близко ты его знаешь?
– Я ж в администрации «Сапсана» работаю, только на поле его и видел. Игрок неплохой, руководство его ценит, – зачастил Лаврентий, он же Хипстер.
«Ой, не верю-у-у!»
– Уверен? – Я чуть сдавила его руку.
Могу быть убедительной, хоть и не люблю.
– Да. Нет…
– А точнее?
– Один раз шеф велел проследить за ним, но ничего такого больше не было.
– Только проследить?
– А что еще-то? – фыркнул мой невольный собеседник.
– Видео-, фотосъемка там, например, – предположила я.
– Нет, только проследить, – мотнул он головой.
– И чем же он занимался?
– Кто?
– Не тупи! Рудников, когда ты за ним вел слежку!
– Да обычный день футболиста. Ну или любого спортсмена. Утром вышел из дома, сел в машину, заехал за кофе, потом тренировка на стадионе до вечера, опять дорога до кафе, ужин, и обратно в подъезд. Ну, и все.
– Какая хорошая память, – съехидничала я.
В этой «слежке» я не видела никакого смысла. Ладно если несколько дней… Неделю минимум… Чтобы узнать поподробнее о привычках объекта, его предпочтениях. А там и потаенные стороны быта вполне могут выползти. А тут – один день, и довольно?! Бредятина.
– Спасибо, блин!
– Ты что, один день следил за Рудниковым?
– Ну, один. А сколько надо-то? – буркнул парень.
– И шефа твоя слежка удовлетворила?
– Да, он сказал, «все тип-топ».
Стоп. Если ну очень постараться и подключить фантазию… Что в районе полуночи, после суетного и насыщенного перемещениями дня, непросто…
Выходит, что шеф Лавра, возможно, хотел выяснить, где объект наиболее уязвим. Узнал, что особо, кроме стадиона, Рудников нигде не бывает. И понял, что подлавливать его следует именно там. Значит, шеф этого торговца билетов «с наваром» и есть сообщник Глухалова?
В принципе, в схему укладывается. Вопрос в одном: чем Рудников этим двум деятелям мог помешать?
– А кто у нас шеф? – ласково поинтересовалась я.
– Это очевидно!
– Кому как. И все же? – снова легкое нажатие на руку, вызвавшее острую боль в руке Лавра.
Он застонал.
– Ой, больно же!
– Ну, ты же ерничаешь, отвечать не хочешь, – пояснила я. – А я прямо-таки мечтаю завершить нашу с тобой беседу и лечь спать.
– Мне больно!
Я слегка расслабила руку.
– Слушаю тебя.
– Шеф – это директор «Сапсана», это же очевидно. Неужто не догадалась?
– Хотела убедиться в своей правоте.
– Вот оно как, – Лаврентий хмыкнул. – Ну, теперь-то отпустишь? Все, что знал, я сказал.
– А может, еще что интересненького припомнишь?
– Да что, блин?
– Ну, например, чем директору мог Рудников помешать. Где директор – а где обычный футболист…
– Чего не знаю – того не знаю, – обреченно вздохнул парень. – Мне никто этого не рассказывал.
– Так ты же знал, что его «слить» хотят, – вспомнила я нашу с Лизой беседу.
– Да откуда? – совершенно искренне возмутился Лавр.
– Девицу помнишь, блондинку, симпатичную? Лизу? Она у тебя билеты выкупала? Она рассказала, – сдала я свой источник информации.
– Девка эта? Ой, да приглянулась она мне. А она все по своему футболисту страдает. Дура совсем, – фыркнул он. – Ну, я и сказал, что парнягу совсем скоро турнут – футболистом ему уже не быть. Надеялся, что, чтобы информацию у меня выпытать, она на свидание согласится. А там уж – все в моих руках.
– Ну, ты и циник! – наигранно восхитилась я.
В принципе, звучит более-менее адекватно. Ладно, допустим…
Я задумалась: что еще можно узнать у этого товарища? Ведь он был часто рядом с директором, значит, мог очень много знать. Очень. О-о-очень. Если не был тупицей, конечно.
– Что о директорских делах можешь рассказать? И о нем что знаешь? – В курсе, вопрос сложно конкретным назвать. Но я, похоже, устала за этот безумный день.
– Да что о нем говорить! – Он перевел дыхание и, наконец, начал говорить медленнее: – Болван он, каких еще поискать! Даже я бы лучше справился с управлением этого футбольного клуба.
– И в чем же его ошибки?
– Не может надавить на тренера, чтобы тот проводил договорные матчи.
– Это мне известно.
– Так это же проще простого. Но он его жалеет, я бы лучше жалел неполученные деньги.
– Ты в курсе, что можешь за пособничество в убийстве сесть в места не столь отдаленные? Надолго-то вряд ли посадят, но лет пять – тоже срок, правда? – Блеф, разумеется. Его вину еще доказать надо.
Но сработало!
Кажется, у него даже затылок побледнел.
– Что? Как? Я ничего не делал!
– Как это ничего? За Рудниковым следил? Следил, – равнодушно пояснила я. – Информацией не делишься.
– Да я все рассказал!
Я надавила на его руку, вырвался громкий стон.
– Прекрати уже, я правда все тебе рассказал! На все вопросы ответил!
– Ладно.
Я отпустила его, Лаврентий отшатнулся от меня, как от чумы. Он стоял, сопел сопливым носом – видать, слезы от боли текли, и потирал руку.
– Так…
Но я не успела закончить.
Лавр, как заяц, метнулся вбок, обогнул меня справа и запетлял по улице, прямо так, в чем был, в одних шортах и резиновых тапочках.
Я рванула за ним.
Бежать было легко и приятно, я почти его
