Моему судье - Алессандро Периссинотто

Вот почему «гольф» с новарскими номерами, запертый в гараже и безукоризненно чистый внутри и снаружи, который у вас, господин судья, не вызвал никаких подозрений, как раз и свидетельствует, что события развивались иначе.

В ту ночь, пока не зажегся зеленый свет и мы не поехали дальше, я еще раз посмотрел на человека, мывшего «пежо-307» в такое время, и опять задался вопросом: почему кто-то берется за пылесос во втором часу ночи? И на этот раз решил: чтобы не оставалось следов.

Я не знаю, все ли правда, что нам показывают по телевизору. Не знаю, можете ли вы на самом деле установить состав почвы, которая осталась на протекторах, и верно ли, что вы умеете снимать отпечатки пальцев с бороздок пластика на приборной доске. Не знаю, работают ли настоящие криминалисты так же хорошо, как в сериалах, а вдруг в жизни они еще круче? Окажись я на месте убийцы, который хочет замести следы, я бы задался этим вопросом. Я бы испугался — а вдруг с ткани сиденья можно снять отпечатки, а вдруг по жирному пятну, оставшемуся на стекле от волос, можно определить ДНК или еще как-нибудь установить мою личность? В общем, господин судья, будь я убийцей (я и есть убийца, однако не того пошиба) и проведи я какое-то время в машине, я бы уж вылизал ее сверху донизу, а потом, чтобы полиция не осматривала ее слишком пристально, поставил в гараж, где по логике вещей ей самое место, чтобы никто не думал, будто она побывала на месте преступления.

Гуиди останавливается на пустынной улице возле кладбища. Рядом с ним в машине кто-то сидит. Нет, на сей раз речь не идет о платной любви — рядом с ним кто-то, кого он знает, но отнюдь не подружка. Он живет один, и вздумай он переспать с девушкой, а не с проституткой, он бы просто привел ее домой, если, конечно, это не жена соседа. Кто-то сел в его «гольф» просто так, по-приятельски, а потом вдруг приставил пистолет и заставил доехать до самого кладбища. Кто? Торговец наркотиками? Не думаю, что Мирко был наркоманом, к тому же вы бы об этом знали. Кто-то, кому он задолжал? Больше похоже на правду. Кто-то, кому он наступил на больную мозоль? И такое возможно.

На кладбище человек с пистолетом заставляет Гуиди выйти из машины: он уже знает, что ему делать, а точнее, чего не делать. Он не хочет, чтобы в машине осталась кровь. Гуиди бежит, надеясь затеряться в темноте, спрятаться среди трущоб. Дверца со стороны водителя остается открытой, убийца со своего места на переднем сиденье прицеливается и стреляет. Дважды, один выстрел за другим. Пули попадают Гуиди в сердце, гильзы падают на пол в машине. Убийца поворачивает ключ зажигания, включает первую передачу и трогается: направление — автомойка.

Почему не поджечь машину? Зачем ее мыть и ставить на место?

Не спрашивайте об этом у меня, господин судья.

Убийца моет «гольф», проходится гидрощетками по шинам, пылесосом убирает землю с ковриков на полу, вытирает приборную доску и стекла, бросая одну за другой монетки в автомат, который выдает резиновые перчатки, тряпки и шампунь для автомобилей. Он даже додумался повесить освежитель воздуха, чтобы отбить свой запах. Потом, не снимая перчаток, берет из бардачка ключи от гаража (разве не там держите их вы сами, господин судья?) и ставит «гольф» в гараж законного владельца — ведь убийца хорошо знаком со своей жертвой. Он оставляет ключ в зажигании, закрывает подъемные ворота, затем ключи от гаража исчезают, дома-то есть дубликат. Человеку с пистолетом об этом известно, он хорошо знает свою жертву.

* * *

Дата: Четверг 3 июня 17.46

От кого: [email protected]

Кому: [email protected]

Тема: А почему бы и нет?

Молодец! Ты подробно описал сцену преступления. Как если бы ты при этом присутствовал.

А почему бы тебе не оказаться тем самым человеком с пистолетом? И незачем тогда выдумывать мотивы преступления — наркотики, долги, женщины. Одной твоей ненависти вполне достаточно, чтобы уничтожить всех, кто уличил тебя в несостоятельности. Теперь послушай мою версию.

День за днем ты контролируешь электронную почту Мирко Гуиди и узнаешь, что в четверг, 20 мая, поздно вечером у него назначена встреча. Ты предполагаешь, что он сперва заедет домой. Проникаешь во двор его дома, пользуясь теми секундами, когда, пропустив машину, закрываются автоматические ворота, спускаешься в подвал и прячешься в темном коридоре поблизости от его гаража. В одиннадцать появляется Гуиди. В подземном гараже — никого. Он выходит из лифта, и ты провожаешь его взглядом. Гуиди открывает ворота, перешагивает через всякий хлам, которым буквально завален пол вокруг его машины, и выезжает из гаража. Потом, оставив ключи в зажигании, вылезает из машины, чтобы закрыть ворота. И вот тогда-то ты выскакиваешь из своего укрытия и приставляешь ему к голове пистолет. Проще всего было бы застрелить его на месте, но выстрелы могут услышать, а вдруг кто-нибудь выглянет с балкона: нет, не стоит, лучше там, где народу поменьше. Ты все еще угрожаешь Гуиди пистолетом. Заставляешь его вернуться в машину и сам садишься рядом, потом принуждаешь доехать до кладбища: разве для убийства кладбище не самое подходящее место? Район этот тебе хорошо известен, и ты знаешь, что там тихо.

То, что ты сделал, — это казнь.

По дороге ты разыгрываешь свой бредовый суд, потом, почти у самого кладбища, читаешь приговор, и когда машина останавливается, приводишь его в исполнение.

Напоследок ты доставляешь себе садистское удовольствие, давая ему надежду на спасение. Прикидываешься, что на минутку отвлекся, он открывает дверцу и убегает. Но он напуган, растерян и, вместо того чтобы петлять, не давая тебе прицелиться, все время бежит по прямой, как раз против дверцы, оставшейся открытой. Тебе не приходится даже выходить из машины — целься и стреляй.

Внутри «гольфа» криминалисты обнаружили следы пороха.

Приговор приведен в исполнение.

Еще один убитый. Кто будет следующим?

Лука, одумайся!

Если ты еще хоть немного отвечаешь за себя, остановись, иди в полицию. У тебя диссоциация, распад личности. Я готова поверить, что ты не выдумываешь, а правда убежден, будто находишься во Франции. А может, ты в самом деле во Франции, недалеко от границы: сел на поезд, приехал в Милан, убил Гуиди и опять уехал, а после все забыл.

Лука, остановись! Спаси, что еще можно спасти!

Если Элоди и Кандид существуют — они в опасности. В опасности Арман, жена Армана, в опасности славная библиотекарша.

В твоей голове что-то не так. В прошлый раз я писала: нечего рассчитывать, что тебя признают невменяемым, но теперь говорю тебе: сдайся, и тебя будут лечить.

Ты начал эту переписку с просьбы тебя понять. Кажется, мне удалось понять по крайней мере какую-то часть тебя. Ту, что спасает котят или хотя бы мечтает спасать. Ту, что любит Фернанделя.

Фильм, о котором ты пишешь, я тоже видела несколько лет назад на кинофестивале, его проводил культурный центр Франции в Милане. Он называется «Под небом Прованса», и поставил его, представь себе, Марио Солдати… Сюжет действительно уже использовался — по-видимому, такие истории вообще привлекательны: девушка в положении, нанимающая подставного мужа, встречается еще у Блазетти, потом пришла очередь Солдати, а восемь или девять лет назад Альфонсо Арау снял фильм «Прогулка в облаках».

Не верю, чтобы ты был бессердечным извергом, даже если смотришь фильм с Фернанделем после того, как убил человека. Думаю, что ты болен и тебе нужно лечиться.

Рано или поздно мы тебя возьмем, но для тех, кто рядом с тобой, может оказаться слишком поздно. Иди в полицию, прошу тебя.

* * *

Дата: Четверг 3 июня 23.59

От кого: [email protected]

Кому: [email protected]

Тема: Уговор

Спасибо, господин судья. Я ценю вашу заботу о тех, кто мне дорог, но, уверяю вас, для беспокойства нет оснований.

Кандид чувствует себя превосходно. Антибиотики помогли, и сейчас он вне опасности. Сердце радуется, когда смотришь, как он носится и играет со всем, что ни попадется. Он обожает круглые резинки, которыми закрывают целлофановые пакеты. Они тем прыгучее, чем сильнее перекручены, и когда он трогает их лапкой, оживают и скачут туда-сюда, словно крошечные мышки, которые затем и существуют, чтобы он мог на них охотиться. Вчера утром в пустом еще баре мы с Элоди полчаса наблюдали за ним, пока Арман сновал взад-вперед, хлопоча по хозяйству.

— Дети, вот вы кто на самом деле, — смотрите разинув рот, как резвится котенок.

Он прав, месье Арман, по крайней мере в том, что касается его дочери. Когда она смеется над очередной кошачьей проделкой, то кажется маленькой девочкой. И еще когда улыбается моим словам, иногда она находит их ужасно забавными, — не знаю уж, из-за моего ли акцента или потому, что я ей симпатичен. Она маленькая, у нее черные короткие волосы и чуть скошенная челка — она напоминает мне Жанну Моро в «Жюле и Джиме», хоть и не очень на нее похожа, скорее выражением лица, своей молодостью.