Вспомни лето - Элизабет Лоуэлл

После нескольких неудачных попыток Рейн наконец застегнула туфли дрожащими руками. В полном молчании они возвращались к машине. Никто из них не произнес ни слова до тех пор, пока Корд не припарковал машину неподалеку от мотеля.

– Дайте мне ключ, – попросил он.

Рейн смотрела на него как на помешанного.

– Не волнуйся, Малышка Рейн. Я не собираюсь проводить ночь на твоих чистейших простынях.

– Я не люблю это имя, – заявила она напряженным голосом.

– Я знаю. – Он едва заметно улыбнулся и взял ключи. – Посиди в машине.

Быстро оглядевшись, Корд пошел к двери комнаты мотеля, в котором остановилась Рейн. Занавески в ее комнате и в комнатах напротив не шелохнулись. Он проверил тщательно запертую дверь. Все в порядке.

Переложив ключ в правую руку, он увидел краешком глаза какое-то движение и выхватил пистолет из кобуры.

Перед тем как молниеносно взвести курок, он узнал Рейн.

Она отступила на два шага, прежде чем до нее дошло, что случилось. И тем не менее знала, что Корд ничего плохого ей не сделает.

– Я велел тебе сидеть в машине, – бросил он ей.

Потом быстро и незаметно убрал пистолет в кобуру.

– Я не захотела. Ну и что?

– Ничего, Малышка Рейн. Просто за дверью мог находиться часовой механизм, который сработал бы, попытайся ты открыть дверь.

Потрясенная, Рейн поднесла руку ко рту.

– Значит, ты рисковал жизнью?..

– Это моя работа, – нетерпеливо перебил Корд. – Возвращайся к машине.

– Но…

– Расслабься. Меня больше волнует тот, кто? ждет тебя в комнате, чем бомба перед моим носом.

Рейн повернулась и пошла обратно к машине.

Корд открыл комнату мотеля и облегченно вздохнул.

Он был почти уверен, что соседями Рейн будут агенты.

Это проклятое «почти».

С минуту он прислушивался, затаив дыхание. Тишина.

Он щелкнул выключателем, желая осмотреть каждый закуток, где мог скрыться человек. Никого.

Корд вернулся к машине и повел Рейн в мотель. На мгновение он остановился и взглянул ей в лицо ясными и прозрачными, как льдинки, глазами.

– Ты живешь в прекрасном замке, где в каждом очаге пылает огонь, – сказал он наконец. – Как я хочу, чтобы в этом замке нашелся уголок для меня!

Корд поцеловал ее со всей страстью, на какую был способен. Потом повернулся и пошел к машине. Рейн осталась стоять, чувствуя его вкус и не замечая, что все сильнее сжимает кулаки.

Он не оглянулся.

Глава 8

Рейн толкала тачку с кормом по пыльному проходу конюшни. В изнуряющей жаре южной Калифорнии вода испарялась почти с той же скоростью, с которой работали оросители, поддерживающие необходимую влажность воздуха. Когда она дошла до стойла Дева, он не ждал ее, как он обычно, вытянув шею над дверью и слегка подрагивая.

– Доброе утро, Ватерлоо Девлина, – сказала она громко. – Просыпайся, засоня.

Но голова цвета красного дерева не появилась над дверью денника.

Рейн охватила тревога. Она бросила тачку и кинулась в стойло посмотреть, в чем дело. Жеребец был внутри, он легко двигался, недоверчивый, как черт. Он фыркнул, словно не признавая собственного наездника.

– Эй, парень. Все в порядке. Это я.

Жеребец смотрел на нее с опаской.

– Что такое, Дев? Тебя пугает ветер?

Обычно Дев подходил прямо к ней и горячо приветствовал ее. Но сегодня он фыркал на нее, будто у нее в кармане сидела лягушка.

– Полегче, парень, – пробормотала Рейн.

Она оперлась локтями на перекладину двери и стала ласково говорить с жеребцом. Горячий ветер доносил запахи хрупких листьев перечных деревьев, гоняя кружевные тени по земле. Утренний бриз играл распущенными волосами Рейн.

Навострив уши. Дев подался вперед, чтобы исследовать ее развевающиеся пряди. Он осторожно вдыхал запах Рейн.

– Что такое, мой мальчик? – заботливо спросила она, протягивая руку. – Что не так? Ты не из тех, кто хочет поиграть в такую рань.

Дев с интересом обнюхал протянутую руку, потом другую и, наконец, шею.

– Эй, – сказала она, отодвигаясь. – Я, конечно, не была в душе сегодня утром, потому что собиралась к тебе, а не на коктейль. После разминки от меня пахнет гораздо хуже.

Дев фыркнул, а затем снова принялся обнюхивать каждый дюйм Рейн. Больше всего его интересовали волосы, лицо, шея и руки.

В последний раз Дев проявил к ней столь пристальный интерес, когда почуял ее новый одеколон. Но вчера вечером она пользовалась тем же одеколоном, каким и много лет подряд. Ничто не изменилось.

Правда, они с Кордом вчера вечером долго ласкали друг друга.

К лицу прихлынула кровь, и она поняла тонкое обоняние Дева уловило слабый запах Корда Эллиота.

Стиснув зубы, Рейн ждала, когда Дев привыкнет к новому запаху. Жеребец безошибочно нашел все местечки, которых касался Корд, к немалому смущению Рейн.

В конце концов Дев отстранился от Рейн и положил морду на кучу соломы на полу стойла.

– Закончил? – спросила она резко. – Теперь ты меня признал?

Рейн повернулась к тачке и выдернула из нее несколько внушительных пучков сена. Оно было привезено из Виргинии, чтобы новый корм не нарушил пищеварение Дева.

Чуть позже он получит специальную витаминизированную смесь. А сейчас будет есть грубую пищу.

С охапкой сена Рейн вошла в стойло и закрыла за собой дверь. Увидев, что весь денник занял собой Дев, она шлепнула его по боку.

– Подвинься-ка, приятель, или останешься без завтрака.

Жеребец добродушно отступил в сторону, и Рейн положила сено в ясли. Дев тотчас "же ухватил зубами пучок ароматной люцерны.

Пока жеребец ел, она почистила стойло. У нее не было недостатка в помощниках, но все они опасались копыт Дева.

Рейн предпочитала сама обихаживать свое сокровище. Наблюдая, как Дев ест, как двигается, как дышит, она могла судить о его здоровье. Рейн заметила бы мельчайшую перемену в нем – в чем бы она ни выражалась.

Тихо напевая, Рейн направилась к Деву расчистить копыта специальным крючком. Если бы жеребец не слушался ее, задача оказалась бы совершенно невыполнимой.

Но с хозяйкой Дев был истинным джентльменом. Стоило Рейн прикоснуться к копыту, как жеребец тотчас поднял ногу.

Когда все копыта сверкали чистотой, Рейн принесла свежей соломы. Она была вынуждена сделать несколько ходок, чтобы щедро покрыть ею пол. Естественно, к тому времени когда она вернулась с последней охапкой, Дев уже опорожнил кишечник, и ей снова пришлось чистить денник.

– Вот уж кто знает свое дело, – пробормотала она, орудуя лопатой, – в один конец еда входит, в другой выходит.

Дев засунул морду в кормушку, не обращая на нее никакого внимания.

Все еще тихо напевая, Рейн подошла к ящику с принадлежностями для чистки Дева. И выбрала мягкую овальную щетку.