Дети и эти - Григорий Остер

Думала девочка, думала, так ничего и не придумала. Позвала всех троих и сказала:

— Я скоро усну. Хотелось бы, конечно, ещё с вами побыть, но что поделаешь? Пора. Оставляю вам троим всё, что у меня есть. Как хотите, так между собой и делите.

Сказала так девочка, легла, закрыла глаза и уснула. А папа, мама и бабушка постояли возле её кроватки, повздыхали, вышли из спальни на цыпочках, сели за стол, налили себе чаю, стали смотреть на кусочек торта и кусочек шоколадки.

— Знаете что, — предложил папа, — давайте сделаем так: я возьму себе кусочек торта, а про всё остальное можете решать без меня. Я вам полностью доверяю.

— Спасибо за доверие! — говорит бабушка. — Только я где-то слышала: настоящие мужчины довольно равнодушны к сладкому. Предпочитают что-нибудь более мужественное. Например, крепкий солёный огурец. А всё сладкое, вкусное великодушно отдают слабым и беззащитным женщинам пожилого возраста. Бабушкам.

— При чём тут возраст, — не согласилась мама. — Молодые женщины ещё слабей и беззащитней, чем пожилые. У них жизненного опыта меньше, а вкусного хочется больше. Сладкое надо молодым женщинам уступать. Мамам.

— Ну, хорошо, — вздохнул папа, — уговорили. Решено. Беру себе кусочек шоколадки, а торт делите сами. Не буду вмешиваться.

— Так не пойдёт, — хором возмутились мама и бабушка. — Хитренький какой.

— Раз он такой хитренький, — сказала бабушке мама, — давай ему совсем ничего не дадим. Между собой разделим. Мне торт, тебе шоколад. А ему фигу с маком. Согласна?

— Про фигу с маком, — говорит бабушка, — я согласна. А про всё остальное — нет. Давай, наоборот. Мне — торт. Тебе — шоколад.

— Торт, — говорит мама, — я по-любому беру себе. Не хочешь шоколада — не надо. Я и его съем. А вы с папой можете между собой фигу с маком делить. Пополам.

— Между прочим, — привстал папа и расправил плечи, — мужчина во все времена считался главой семьи. Мог, в случае чего, и кулаком по столу стукнуть. Потребовать. Если ему, чёрт побери, вместо шоколада и торта половину фиги с маком дают.

— Не поминайте чёрта, — обиделась бабушка. — Особенно к ночи. Накликаете. Не дай бог, явится. Нам нечистая сила ни к чему. И про кулак тоже не надо. Кулаком по столу — это не довод в семейном споре. Кулаком не переубедишь

— Это мы ещё посмотрим! — вскричал папа и положил свой крупный кулак на стол. Рядом с маленькими кусочками торта и шоколадки.

Мама с бабушкой внимательно посмотрели на папин кулак.

— Ладно! — крикнула мама. — Тогда и сковородка, чёрт побери, тоже весомый довод.

И мама сняла с крючка, положила на стол тяжёлую сковородку на длинной ручке.

— А веник! — закричала бабушка. — Веник тоже из виду упускать нельзя. Веником тоже получить можно. Прямо, чёрт побери, по лбу.

Бабушка хотела положить на стол веник, но передумала. Уж очень он был пыльный.

Мама, папа, бабушка спорили всё громче и громче. Не соглашались друг с другом. И всё чаще и чаще кричали: «Чёрт побери». Забыли, что поминать нечистую силу ни к чему. Особенно к ночи.

Вдруг… двери в соседнюю комнату распахнулись, из темноты выступила белая, закутанная, как мумия, фигура.

— Подымите мне веки: не вижу! — сказала фигура каким-то неживым, потусторонним, сонным голосом.

Все сидящие за столом ахнули:

— Накликали!

Мама с бабушкой всплеснули руками, папа чуть не упал со стула. Белая фигура шагнула к столу, сама подняла веки, открыла глаза.

Семья вздрогнула, узнала в белой, закутанной в простыню фигуре свою разбуженную девочку.

— Вы так шумели, — сказала девочка, — что я проснулась. Теперь с вами посижу, чаю попью, а заодно доем два мои кусочка: торта и шоколадки. Да не волнуйтесь вы так, зубы я ещё раз почищу. Потом. Обязательно.

ХИХИКАНЬЕ В ЩЁЛКУ

К одной девочке, ученице третьего класса, пришёл в гости знакомый мальчик-одноклассник делать вместе уроки, а мама и папа девочки спрятались за дверью, хихикали и подсматривали в щёлку.

— Кто это, — спрашивает мальчик, — хихикает?

— Это, — смутилась девочка, — наверно, кошка. Мурлычет.

— Странная у тебя кошка. Так мурлычет, что очень на хихиканье похоже.

— Она, — говорит девочка, — наверно, хочет на моих хомяков поохотиться. А они в клетке. Ей не добраться. Вот она и размечталась. Не обращай внимания. Давай лучше географию делать.

Мальчик и девочка сели рядом, открыли учебник, а папа и мама за дверью сопят, толкают друг дружку локтями. И хихикают. Всё громче и громче.

— Нет, — говорит мальчик, — это, наверно, не только кошка. Это наверняка кто-то ещё. Их там, кажется, двое. Может, у тебя и собака есть?

— Нет у меня собаки. И кошки тоже нет. Извини, — вздохнула девочка, — не хотела я тебе говорить, но придётся признаться.

Папа с мамой притихли. Потихоньку отпихивают друг дружку. Каждому хочется удобней стать, чтоб в щёлку лучше смотрелось.

— У меня дома, — говорит девочка мальчику, — только хомячки в клетке живут и папа с мамой. Больше никто.

— Неужели, — удивился мальчик, — хомячки хихикать умеют!

— Не умеют. Это не хомячки хихикают. Это папа и мама. За дверью стоят, в щёлку подглядывают.

— А что они увидеть хотят?

— Мы, — кричат родители из-за двери, — хотим посмотреть, как вы вдвоём будете друг дружке в любви признаваться!

Мальчик покраснел, застеснялся, стал собираться домой.

— Погоди, — просит девочка, — не уходи. Я сейчас с ними поговорю.

Девочка вышла к родителям за дверь, сказала:

— Папа, мама, почему вы себя дико ведёте? Моих друзей распугиваете. Прошлый раз девочки из класса пришли, вы клетку открыли. Напустили полную комнату хомячков. Вы разве не знали, что некоторые девочки хомячков боятся?

— Конечно, знали, — говорит мама.

— Если б не знали, — хихикнул папа, — как бы мы догадались, что на девочек хомячков напускать надо?

— Кому надо? — удивилась девочка. — Зачем на девочек хомячков напускать?

— Чтобы посмотреть, — весело засмеялась мама, — как они в буфет карабкаются, на стенки взбегают.

— Ага, — радостно улыбнулся папа. — Ух, не забуду, как они по стенкам бежали. Не хомячки. Девочки из твоего класса. Очень увлекательное зрелище. Хотелось бы как-нибудь ещё разок посмотреть. Когда они к тебе опять в гости придут?

— Они больше никогда не придут. Если вы себя так вести будете, ко мне скоро вообще никто ходить не станет. Совсем окажусь без друзей. Вот мальчик тоже уходить собрался. Зачем вы нас дразните? Вы же знаете: я с ним дружу, ни в какой любви мы друг дружке признаваться не собираемся.

— Все так говорят, — покачала головой мама. — Дружим, дружим, а потом хоп — и начинают в любви признаваться.

— Ага, — кивнул папа. — Вот мы и подглядываем. Чтобы самое интересное место не пропустить.

— И когда вы признаетесь, — сказала мама, — мы с папой сразу закричим: «Тили-тили-тесто, жених и невеста»!

— Зачем?

— Так полагается. Это всегда кричат. Влюблённым. Друг в дружку.

— Мы не влюблённые, — рассердилась девочка. — Просто географию делаем. Вместе.

— Ничего, ничего, — говорит мама. — Скоро влюбитесь. Мы подождём.

— Ага, — согласился папа. — Подождём. Ждать не долго.

— Ошибаетесь, — сказала девочка. — Зря время теряете. Напрасно ждёте. Вы лучше пойдите телевизор включите, посмотрите какой-нибудь свой взрослый сериал. Там каждые три минуты кто-нибудь кому-нибудь в любви признаётся.

— А разве сейчас, — спросила мама, — в телевизоре взрослый сериал идёт? Про любовь?

— Всегда, — сказала девочка, — взрослый сериал про любовь идёт. По какому-нибудь каналу.

Родители побежали, включили телевизор, сели смотреть.

Мальчик и девочка делали вместе географию, а в соседней комнате папа с мамой каждые три минуты кричали в телевизор, как спортивные болельщики. Только не «Гол! Гол!» и не «Шайбу! Шайбу!», а «Тили-тили-тесто, жених и невеста! Тили-тили-тесто, жених и невеста!».

ДРЕМУЧИЙ СУПЕРМАРКЕТ

Мама одного мальчика собралась в большой супермаркет за покупками, а сын просит:

— Не ходи, мамочка. В этом супермаркете столько родителей заблудилось, некоторые даже и не нашлись. Совсем пропали. Лучше купи что-нибудь в ларьке напротив нашего дома.

— Нет, — говорит мама. — В ларьке ничего мне нужного нет. Одно ненужное продаётся. Пойду в супермаркет.

И пошла. Идёт с корзинкой мимо полок с продуктами, по сторонам смотрит. И то ей купить хочется, и это. Уже корзинка полна, тяжёлая стала, а мама всё берёт и берёт. И так забрела она в самую дремучую глубину магазина. А как обратную дорогу найти, к кассам выйти, — не знает. И спросить не у кого. Вокруг ни покупателей, ни продавцов. Кричит мама: «Ау! Ау!» Никто не откликается. Побежала в одну сторону, в другую. И заблудилась. Полки вокруг стоят высокие, длинные. Товары на них лежат незнакомые. Цены страшные.