Королевская охота - Дженнифер Блейк

— Исключено. Я справлюсь с вашей раной не хуже, чем Гвинн. При условии, что вы, конечно, согласны принять мою помощь.

Служанка, ухаживавшая за сестрами Милтон, была женщиной умелой, но угрюмой. Единственным преимуществом ее присутствия стало бы абсолютное отсутствие какого-либо соблазна.

— Вы не обязаны это делать, — в последний раз попробовал воспротивиться Росс.

Кейт лишь указала на табурет и глянула на Шотландца. Взгляд этот на две трети состоял из сожаления и на одну — из раздражения.

— Что поделаешь? Садитесь, так нам обоим будет проще.

Проще? Едва ли. Россу предстояло нешуточное испытание, но он все-таки подчинился женской воле и, обмякнув, сел на табурет у светильника.

Кейт принялась суетиться вокруг него, вороша тлеющие угли в светильнике и подбрасывая новые из ведерка. Когда столб дыма уперся в поредевшую мглу, висевшую под самым потолком, девушка взяла небольшую миску для умывания.

— Нужно сходить за водой. Пока меня не будет, снимите рубашку.

— Но миледи…

— Что? Я ни за что не поверю, что вы стесняетесь.

Росс глухо хохотнул.

— Нет. Но для того чтобы снять рубашку, мне придется также снять ремень и спорран.

— Так снимайте.

— А если я сниму ремень, килт перестанет держаться на бедрах. Тут следует отметить, что мы, шотландцы, не привыкли, в отличие от англичан, прикрывать свой срам нижним бельем.

Кейт открыла было рот, замерев на пороге с миской, но ничего не сказала и покраснела до корней волос.

— Тогда обернитесь пледом. Под ним ваша нагота не будет так очевидна.

Смеяться было больно, но Росс все-таки не удержался. Ему давно хотелось сконфузить ее — и вот, он своего достиг. Хоть и ненадолго. Все-таки перед ним стояла не изнеженная девица. Под этой белоснежной кожей по венам бежала горячая кровь. Разумеется, Кейт учили сдерживать себя, но время от времени темперамент все же проступал на поверхность — и в такие моменты Россу хотелось греться у ее огня. Этим он и намерен был заняться, обнаженный до полнейшего бесстыдства. Пусть и ненадолго…

Свободной рукой он начал расстегивать застежку на воротнике. Леди Кэтрин внимательно следила за движениями его пальцев, но как только показалась густая поросль на груди, тихонько охнула и пулей вылетела из комнаты.

Когда она возвратилась, Росс уже сидел с обнаженным торсом, но нижняя половина его тела была предусмотрительно обернута несколькими ярдами шерстяной ткани. Едва переступив порог, Кейт остановилась, невольно плеснув немного воды из миски себе на платье. Взгляд ее щекотал, как стайка бабочек. Росс машинально прижал рубаху к порезу — с такой силой, что рана могла сделаться еще глубже.

Кейт подошла к нему, отводя взгляд, и с ухватками заправской служанки придвинула столик, поставила миску и достала отрез льняной ткани из сундука. Отрез быстро был разорван на полосы. Ни один мускул на лице девушки не дрогнул.

А Росс все это время смотрел на синяк у нее на щеке, успевший потемнеть за считанные минуты. Его грудь распирало от гнева и желания отомстить. Ему хотелось ударить Трилборна по лицу — по-настоящему, с оттяжкой, а не просто щелкнуть по носу, как только что в коридоре. Пальцы на левой руке сами собой сжались в кулак.

Леди Кэтрин, кажется, и не подозревала, что обезображена. Она смотрела на его грудь, на плечи. От возбуждения, которое вызывал в нем взгляд этих заинтересованных голубых глаз, его соски непроизвольно набухали. Росс не сразу догадался, что ее внимание привлекла не его мужская стать, а обилие старых шрамов, свежий, четырехдневной давности, порез на предплечье и кровоподтеки, полученные в последней драке.

Кейт посмотрела ему в глаза.

— Вам же холодно. Хотите завернуться в мою накидку?

— Мне не холодно! — рыкнул Росс.

— Правда? — Она не стала спорить. — Ладно, тогда я постараюсь как можно скорее наложить повязку. Давайте я гляну, насколько серьезно вы пострадали.

Леди Кэтрин осторожно убрала рубашку, которой он зажимал кровотечение, и увидела рану — зияющую, но все-таки уже не фонтанирующую. Росс все ждал, когда на ее лице появится подобающее случаю омерзение, но увидел лишь спокойное, оценивающее выражение.

— Края раны надо сшить, иначе заживать будет очень долго.

— Так сшейте.

— У Гвинн это получится лучше.

— Только не говорите, что не умеете обращаться с иглой. Я же видел ваши шедевры. — Он кивнул на корзину, из которой торчал вышитый яркими цветами шелк.

— Это другое, — кратко ответила Кейт.

— Конечно. Мне же вокруг пупка маргаритки вышивать не надо.

Она улыбнулась и снова отошла к сундуку, бросив через плечо:

— Под вашу ответственность.

Промокая рану, Росс отвлекся и не увидел, что именно девушка извлекла из сундука. Голову он поднял лишь тогда, когда она бросила щепотку белого порошка в принесенную воду, намочила в растворе клочок ткани и прижала его к раненому боку.

— Тысяча чертей! — выпалил Росс, вскакивая с табурета. Его кожу как будто грызли муравьи. Плед едва не свалился на пол, но Шотландец успел его подхватить. — Что это за дрянь?

— Соль. Простой соляной раствор. Гвинн постоянно им пользуется.

— Да, но я же все-таки не кусок мяса под засолку!

— Что не дает разложиться мертвой плоти, оберегает и живую. Прошу вас, посидите спокойно.

После такой отповеди Росс уже не шевелился, но чем-то ведь нужно было отвлечься от пульсирующей боли в боку! Спасение пришло в виде женских изгибов, колышущихся под розовым шелком туники. По центру лифа и по бокам, на уровне колен, на тунике имелись внушительные прорези, сквозь которые можно было разглядеть ажурное нижнее белье. Шапочка, на которой держалась вуаль, была такого же цвета и с такой же вышивкой.

Росс обратил внимание на то, что во время схватки с Трилборном пряди волос леди Кэтрин смешались с золотыми нитями, тянувшимися от головного убора. У него даже пальцы зудели, настолько сильным было желание распутать их, пригладить, вплести в тяжелую косу, что ниспадала между лопаток, прикрытая полупрозрачной вуалью. Тонкая ткань лифа в точности повторяла каждую линию тела — в частности, аккуратные сферы грудей. Скорее всего, небольшой бугорок, стыдливо прикрытый вышитым цветочком, по цвету идеально совпадал с этим розовым шелком.

Трилборн коснулся ее там. Росс испытывал непреодолимое желание стереть его прикосновение своим. Ему хотелось гладить ее груди, ласкать их, пока соски не превратятся в сладкие ягоды, которыми он утолит свой голод. Ему хотелось помочь ей обо всем забыть.

Должно быть, порыв сей был неотъемлемой частью кровной вражды: он обязан был уничтожить даже память о своем неприятеле. Только и всего. Даже если он позволит себе нечто большее, если вкусит ее мягкий жар, ее пряный женский аромат…