Время любить - Вильям Козлов

— А вы уже достигли этого возраста? — поддела она его.

— В любви возраст не играет никакой роли, — солидно заметил он. — Чарли Чаплин — ему было за пятьдесят — нашел свое счастье с восемнадцатилетней. В восьмидесятилетнем возрасте Виктор Гюго влюбился в юную девушку… А Гёте, Вольтер?

— Вы все приводите примеры из мира искусства…

— Это наш мир.

— Ваш?

— Оля, я не понимаю твоей иронии, — обиделся Бобриков.

— А я вовсе не иронизирую, — усмехнулась девушка.

В Летнем саду гуляли люди, скорее всего приезжие, они останавливались у мраморных скульптур, читали надписи. Старые огромные деревья задерживали солнечные лучи, и в тени было прохладно. У памятника Крылову молодая черноголовая воспитательница оживленно рассказывала окружившим ее ребятишкам про дедушку Крылова и зверюшек, изображенных на памятнике.

— Утром пришла ко мне в кабинет одна дамочка, — вспомнил Михаил Ильич. — Уселась на диван, нога на ногу, а замшевая юбка выше колен… И говорит таким медоточивым голоском: «Мне нужно к вечеру получить от вас мой «жигуленок», там что-то с мотором… Мастер заявил, что нет каких-то деталей, найдите их, пожалуйста.»» Я не успел рта раскрыть, как она меня к себе в гости пригласила — мол, муж в командировке, у нее роскошный бар…

— Вы, конечно, не отказали дамочке?

— Я ведь джентльмен.

— Что вы говорите? — нарочито удивилась Оля. — Кстати, некоторые студентки тоже надевают короткие юбки на экзамены… И глазки строят преподавателям. Но это уж самые отчаянные! Как моя подружка Ася Цветкова.

— И помогает?

— Асе не помогло на зимней сессии: двойку схлопотала. И преподаватель был молодой и симпатичный, Ася была уверена, что соблазнит его.

— Я ведь не преподаватель, — усмехнулся Бобриков. — Хотя меня не так уж легко соблазнить… — Он с улыбкой взглянул на девушку: — Имея такую красивую знакомую… мне на других и смотреть не хочется!

— Надо же как мне повезло! — насмешливо воскликнула Оля. — Вот только жаль, у меня машины нет…

— Зачем тебе машина? Стоит тебе остановиться и окинуть улицу взглядом — и транспорт остановится. Выбирай любой лимузин и садись!

— Надо попробовать, — рассмеялась девушка. — Сколько комплиментов за какой-то час!

Мимо прошли юноша и девушка. Оба высокие, с сияющими глазами, в джинсах и одинаковых футболках. Парень обнял девушку за широкие плечи, а она его за талию. Когда они миновали их, Бобриков, посмотрев вслед, уронил:

— Сзади ни за что не отличишь, кто парень, а кто девушка… Ты знаешь, что я заметил? Современные парни стали женственнее, что ли, а девушки, наоборот, мужественнее. Курят, носят короткие прически, одеваются во все мужское. Посмотри, какие у нее плечи. А талии у них одинаковые. Тебе повезло, что ты уродилась в мать. У Ирины Тихоновны плечи уже бедер, как и положено настоящей женщине. Обрати внимание на классических мраморных богинь. Какие пропорции, гармония! А современные девицы? Плечи шире бедер! Ноги хоть и длинные, да тонкие. Куда это годится?

— Кому что нравится, — украдкой зевнула Оля. Ей надоели пустые разговоры, захотелось домой под холодный душ. Но от Бобрикова не так-то просто отделаться, вцепится, как паук в муху! Чего-чего, а настырности у него хоть отбавляй!

Михаил Ильич чертил носком узкой туфли параллельные полосы на красноватой песчаной тропинке. Оля обратила внимание, что у него нездоровый цвет лица: на скулах и щеках какие-то белесые пятна, тонкие губы с синевой, под глазами тени, разглядела она в его коротких пегих волосах и седые нити. И в профиль он сейчас не похож на мужественного майора уголовного розыска. Ася Цветкова много слышала от своих знакомых про Бобрикова: мол, он имеет пропуск в любой кинотеатр, свой человек в Доме кино, ходит на просмотры на «Ленфильм», со всеми крупными режиссерами на «ты». Беззубов даже съемку прекращает в павильоне, когда к нему приезжает Михаил Ильич. Перед ним все заискивают, каждому хочется поближе познакомиться с начальником станции техобслуживания, чтобы быть спокойным насчет запчастей и ремонта своего автомобиля. А автолюбителей в Ленинграде пруд пруди! Что же у нее, Оли, за натура такая? Ухаживания однокурсников отвергает, а вот с пожилым человеком встречается? Неужели ей льстит, что «великий маг», как мальчишка, бегает за ней? Иногда в глазах его загорается нечто такое, что волнует ее. Но любовницей Бобрикова она никогда не будет, как и вообще чьей-нибудь любовницей. Ей противно даже мысленно произносить это слово. Почему же она тогда не оборвет эту странную связь?..

На этот вопрос она не могла ответить. Конечно, ее не привлекали связи Бобрикова, знакомства, вес в среде автолюбителей, скорее, привлекало другое — любопытство! Мужчина, который ненамного моложе ее отца, влюблен в нее, разговаривает как с равной, если она захочет, может помыкать им, командовать… Про такое она только в книжках читала. А может, он вовсе и не влюблен в нее, просто добивается своего, и все? Почему же тогда она чувствует себя перед ним в чем-то виноватой? Скорее всего потому, что не может ответить ему взаимностью. Любопытство и любовь, наверное, разные вещи. С книжной, театральной и киношной любовью Оля была знакома, но вот сама еще никого в жизни не любила, по крайней мере так, как об этом пишут, показывают. Это ее не тяготило. У нее — институт, который нужно закончить, а любовь… Впрочем, что она по-настоящему знает про любовь? И чего голову ломать? Все само собой произойдет. Принц ли это будет, однокурсник или вообще какая-нибудь таинственная личность, которая еще скрывается во мраке неизвестности, она не знает… Но знает точно, что это не Бобриков. Он не ее принц. И наверное, было бы честно ему об этом прямо сказать…

— Оля, куда ты поедешь на каникулы? — спросил Бобриков, закуривая.

Когда он втягивал дым, бледные щеки его некрасиво проваливались. Курил одну сигарету за другой, что тоже девушку раздражало. Тем более что он выдыхал дым чуть ли не ей в лицо. Андрей — он не курил — после ухода гостей в любую погоду распахивал в квартире форточки. Однажды даже сказал, что заядлых курильщиков, как и алкоголиков, в общественные места нельзя допускать…

— Я записалась в стройотряд, — ответила она. Действительно, такой отряд организовывался в институте, но она еще для себя не решила. Мать предлагала ей поехать к дедушке на дачу под Вышний Волочек, а отец звал в Андреевку. Кстати, оба поселка не так уж и далеко друг от друга, каких-то тридцать километров.

— У меня на Псковщине, на берегу реки Великой, живет хороший приятель, — заговорил Михаил Ильич. — Он уезжает за границу, а ключи от дачи отдал мне. Поедем? Начнется грибной сезон, там боровики можно косой косить и Пушкинские Горы близко. Ты ведь не была там?

— Была. Положила на могилу поэта в Святогорском монастыре большой букет васильков, — вспомнила Оля. — Мы с отцом и Андреем как-то три дня прожили в Михайловском. Даже ловили рыбу в Сороти.

Пронесшийся вверху ветер заставил вековые деревья зашуметь, вниз слетело несколько зеленых листьев. Один спланировал прямо Оле на колени. С Невы донесся протяжный вздох, будто кто-то огромный вылез из воды на набережную напротив решетки Летнего сада. Бобриков теперь чертил туфлей вертикальные полосы, Воробьи, бегающие рядом по тропинке, неодобрительно косились на него.

«Почему он решил, что я могу поехать с ним? — размышляла Оля. — И в роли кого? Молодой любовницы? Да, я глупая девчонка, встречаюсь с ним, а зачем? И что скажет отец, если узнает? Может, Бобриков и ухаживает за мной, чтобы досадить отцу?..» А вслух она произнесла:

— Как вам в голову могла прийти такая мысль, Михаил Ильич? Сломя голову помчаться с вами на Псковщину… Что я скажу родителям?

— Я считал, что ты современная и уже совершеннолетняя девушка и сама можешь решать, как тебе поступить, — занудливым тоном проговорил он. — Слава богу, я знаю твою мать! Она считает тебя разумной девушкой и полностью доверяет тебе.

— А отец? Андрей? Что они скажут?

— Надо быть идиоткой, чтобы их ставить об этом в известность, — ответил он, и на лице его промелькнула тень. — Надеюсь, ты не сказала им, что мы встречаемся?

Он подошвой нервно загладил на тропинке полосы, в светлых глазах его появилось беспокойство. Все рухнет, если Оля расскажет о них Казакову! С тех пор как был опубликован фельетон о Бобрикове, они всего один раз встретились у Савицких и даже не поздоровались. Вадим Федорович долго там не задержался. Видно, ему тоже было неприятно видеть Бобрикова…

— Вам не кажется, что во всем этом есть что-то некрасивое, мягко выражаясь? — заметила Оля. — Наверное, нам пора расстаться…

— Я надоел тебе?

— Не в этом дело…

— Пойми, ты мне нравишься… Очень! Может, я впервые что-то такое почувствовал… — Сказать «люблю» язык у него не повернулся.