Тайны 45-го. От Арденн и Балатона до Хингана и Хиросимы - Сергей Кремлев

Полученный процент якобы изнасилованных – 10 % по Берлину, распространяется на всю Германию, в результате чего и получаются пресловутые два миллиона.

Всё это напоминает сказку о жадном трактирщике, который требовал через десять лет с бедняка, забывшего заплатить за пару варёных яиц, тысячу талеров. Мол, если бы из этих двух яиц да вывелись петушок и курочка, да если бы они дали потомство, а оно в свою очередь тоже размножилось бы и так далее, то через десять лет вся эта птичья орава стоила бы бешеные деньги.

Нахал «забывал» при этом, что из сваренных им яиц уже ничего вылупиться не могло.

Итак, фальшивка?

Безусловно, но с одним уточнением: крайне наглая фальшивка, что следует даже из берлинского документа 1945 – 46 годов. В нём из 32 новорождённых, матери которых записали отцами русских, лишь у 9 (девяти) указано «русский (изнасилование)».

При этом надо бы ещё учесть, что в 1945-м и в 1946-м годах согрешившей и не уберёгшейся от беременности немецкой женщине (и уж, тем более, – девушке) было намного удобнее всё списать на насилие русских, чем на ловкого соблазнителя, «уговорившего» падшую на родном для обоих немецком языке.

Но даже если принять записи всех девяти немок за достоверные, то всё равно суммарная цифра изнасилованных уменьшается до 560 тысяч (9/32•2 млн. = 0,56 млн.). Приняв интернациональный коэффициент «демократической» лжи за 10, получим цифру в 56 тысяч изнасилованных, что, судя по объективным данным, тоже завышено в разы, но уже ближе к реальности.

ОБ «ИДЕЙНОМ ОБОСНОВАНИИ» будущих миллионных цифр позаботился доктор Геббельс. Ещё не сгоревший в бензиновом пламени, он говорил так: «В отдельных деревнях и городах бесчисленным изнасилованиям подверглись все немецкие женщины от 10 (! – С.К.) до 70 лет. Кажется, что это делается по приказу сверху, так как в поведении советской солдатни можно усмотреть явную систему».

Система в поведении наших войск на территории Германии, действительно, была, и определялась она, например, Директивой Ставки ВГК командующим войсками и членам Военных советов 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов об изменении отношения к немецким военнопленным и гражданскому населению от 20 апреля 1945 года. Это был, пожалуй, последний, но далеко не первый документ такого рода.

Сталин и Антонов требовали «обращаться с немцами лучше». Директива поясняла: «Жёсткое обращение с немцами вызывает у них боязнь и заставляет их упорно сопротивляться, не сдаваясь в плен. Гражданское население, опасаясь мести, организуется в банды. Такое положение нам не выгодно…»

Директива предписывала в районах Германии западнее линии Одер-Нейсе (то есть в тех районах, которые Сталин не предполагал передать Польше) «создавать немецкие администрации, а в городах ставить бургомистров немцев» и не преследовать рядовых нацистов.

Третьим и последним пунктом в директиве стояло: «Улучшение отношения к немцам не должно приводить к снижению бдительности и панибратству с немцами».

22 апреля 1945 года Военный совет 1-го Белорусского фронта на основании Директивы Ставки ВГК издал свою обширную директиву ВС/00384, где, к слову, о пресечении жестокого насилия, в том числе по отношению к женщинам, даже не говорилось. И не потому, что такое насилие допускалось, а потому, что оно не было значимым, массовым.

Наиболее массовым и подлежащим пресечению явлением было «изъятие у оставшихся немцев их личного имущества, скота, продовольствия, незаконные самозаготовки продовольствия и мяса, самовольный сбор брошенного немцами бытового имущества» и т. п.

А соблазны, надо сказать, были велики: в занимаемых войсками населённых пунктах оставалось много всякого, брошенного уехавшими немцами, – от личных вещей до скота и птицы. И многое, так или иначе, растаскивалось, но не советскими солдатами. Например, в Верхней Силезии – поляками, жившими здесь издавна (в селе Руделак на 22 немецких двора приходилось 48 польских), а также освобождёнными иностранными рабочими и угнанными в рейх советскими гражданами.

Тем не менее высшее советское командование, начиная с Верховного главнокомандующего, не только не ориентировало наши войска на вседозволенность, а, напротив, запрещало её, не говоря уже о насилии. Уже 4 апреля 1945 года член Военного совета 1-го Украинского фронта генерал-лейтенант Крайнюков сообщал начальнику Главпура РККА Щербакову:

«Во второй половине марта войсками фронта занято на территории Германии 10 городов…

Большинство немецкого населения… самостоятельно эвакуировалось или насильно угнано немецкими властями в глубь Германии…

Во все занятые города назначены военные коменданты, которые вводят жёсткий оккупационный режим для немецкого населения, наводят строгий военный порядок для военнослужащих Красной Армии…

Военные советы армий ведут решительную борьбу против мародёрства и изнасилования немецких женщин».

Тогда же, 4 апреля, Крайнюков докладывал в Москву и о том, что:

«Остаётся до сих пор не разрешённым вопрос снабжения продовольствием рабочих, больниц, детских домов и домов престарелых (обращаю внимание не характер перечня! – С.К.), а также городского немецкого населения.

Немецкое население ряда городов, таких, как Беутен, Глейвиц, Грюнберг и других, голодает, часть пухнет и умирает от голода.

Разумеется, это не может не повлиять на настроение немецкого населения и отношение его к Красной Армии…»

Однако после только что закончившейся зимы, в условиях динамичного наступления и напряжения сил непросто было и самой Красной Армии. Так, весной 1945 года 3600 бойцов полмесяца не могли отправиться на фронт из львовских госпиталей из-за отсутствия обмундирования. Молодых бойцов из пополнения 1-го Украинского фронта можно было встретить в действующих частях «в плохой обуви, без гимнастёрок и нательного белья, в различных куртках вместо шинелей».

За месяц до победоносного окончания войны!

И данные эти – из источника достоверного, из донесения начальника Политуправления 1-го Украинского фронта от 7 апреля 1945 года.

Чтобы читатель лучше понял обстановку тех дней, порой пёструю, как в калейдоскопе, приведу для иллюстрации иные примеры, курьёзные, но тоже полностью достоверные. Несмотря на абсолютную документальность – они взяты из донесения начальника политотдела 8-й Гвардейской армии гвардии генерал-майора Скосырева начальнику Политического управления 1-го Белорусского фронта от 25 апреля 1945 года – выглядят они неправдоподобно. Впрочем, вот прямая цитата:

«В населённых пунктах Вильгельмсхафен и Рансдорф (пригороды Берлина, – С.К.) работают рестораны, где имеются в продаже спиртные напитки, пиво и закуски. Причём владельцы ресторанов охотно производят продажу всего этого нашим бойцам и офицерам за оккупационные марки. 22 апреля некоторые бойцы и офицеры побывали в ресторанах и покупали спиртные напитки и закуски. Часть из них поступала осторожно: в одном из ресторанов в Рансдорфе танкисты перед тем, как пить вино, попросили хозяина выпить его первым. Но некоторые военнослужащие поступают явно неправильно, разбрасываясь оккупационными марками. Например, литр пива стоит 1 марку, а отдельные военнослужащие платят по 10–20 марок, а один офицер отдал за литр пива дензнак достоинством 100 марок. Начальник политотдела 28 Гв. ск (Гвардейского стрелкового корпуса, – С.К.) полковник Бородин приказал владельцам ресторанов Рансдорфа закрыть рестораны на время, пока не закончится бой…»

И смех, и грех!

Сегодня это кажется настолько фантастичным, что некоторые прощелыги от истории подают в своих «трудах» как реально бывшие мифические застольные беседы за одним столом немецких танкистов с «тигров» и советских с «тридцатьчетвёрок» и «ИСов». Мол, заскакивали в один и тот же ресторан, перехватывали по кружечке пива и чуть ли не чокались друг с другом при этом, а потом разбегались по боевым машинам и лупили друг по другу из башенных орудий.

Однако недаром Верховный в своей директиве от 20 апреля 1945 года подчёркивал, что «улучшение отношения к немцам не должно приводить к снижению бдительности и панибратству с немцами». И здесь оказался прозорлив товарищ Сталин! Это куда же годится – за литр пива переплачивать бесстыжему фрицу в сто раз!

Непорядок!

Вернёмся, впрочем, к «изнасилованным», а, точнее, пока к тем факторам, не учитывать которые объективный исследователь не может.

7 апреля 1945 года начальник Политического управления 1-го Украинского фронта гвардии генерал-майор Ящечкин подписал свой доклад начальнику Главного политического управления Красной Армии А. С. Щербакову о политико-воспитательной работе с новым пополнением из числа советских граждан, освобождённых из неволи и плена. Внимательное чтение одного этого документа позволяет посмотреть на проблему изнасилований немок нашими военнослужащими вполне трезвым взглядом и многое увидеть в нужном ракурсе.