Тремориада (сборник) - Валерий Еремеев

– Это ещё не отвратительная история, – сказала Ольга, выслушав Ленку. И, отпив пива, поставила кружку на стол. – Я если про первое свидание с Длинным расскажу – всем подурнеет. Да, нет. Длинный не причём. Он у меня всегда красавчик. Это всё собака.

– Брррр! – сморщился Длинный. – Только не про собаку.

– Про собаку, про собаку! – загорелась Лена.

– Просим, просим! – поддержал её Лысый.

– Да рассказывать особо нечего, – начала Ольга. – Дело уж поздним вечером было. Но лето. Тепло, солнышко. Мы на лавочку присели, у Семёновского озера. Народу на удивление не было. В стороне только два мужика чего-то пили. Н у, значит, погодка волшебная. Птички там всякие. А Длинный – главный соловей. Настроение у меня лучше некуда. И тут к нам подходит «барбос». Не хуже других дворняг. Одно ухо висит, другое торчит, морда разбойничья. Подошёл, посмотрел хитро, и… блеванул.

Я глянул на Длинного, тот был близок к тому, чтоб показать всё в красках.

– Блеванул отвратной субстанцией, а в ней оказалось нечто шевелящееся… – Ольга скривила лицо. – «Чужой», наверное, из ужастика. «Барбос» опять на нас хитро так глянул, и вмиг снова эту гадость сожрал. Я сижу в шоке. Длинный топнул ногой. Собака метнулась в сторону и блеванула вновь.

Тут уж у всех слушающих лица покривели.

– Фу! – зажмурился Длинный. – А сверху бакланы кинулись.

– Не бакланы, а чайки-поморники, – поправила Ольга.

– Да хоть пингвины-пересмешники! – махнул рукой Длинный. – Обрушились целой бандой. «Барбоса» прогнали. И сами давай трепать «чужого» в блевотине.

– Ой, хватит! – скривилась Ленка.

– Срочно весёлую историю, – сказал Лысый. – Верните моей жене цветущее лицо.

– Повеселее… – проговорил я, пытаясь что-то припомнить. Но меня опередила Катя, начав рассказывать байку, которой лет триста. И ничего, все нашли её забавной. Меня же одолевала тоска.

К четырём утра у нас закончилось пиво. Кто б знал в былые времена, что пиво и деньги могут заканчиваться по отдельности. Лысый предложил всем остаться у них. Завтра ж выходной. Длинный с Ольгой согласились. Но мы с Катькой вызвали такси и в полпятого откланялись.

Выпал первый снег, и пустынные улицы от этого стали светлее. Мы молча сидели на заднем сидении. Я высматривал редких пешеходов, которые походили на мишени в искусственном городе-полигоне. Так же оживлённые группки из двух-трёх человек. Как на пустой остановке: парень с набитым пакетом в руке, а второй, рьяно жестикулируя, доказывал что-то третьему, растирающему себе лицо снегом.

Октябрь. Глазу снег ещё в диковинку. Он вызывает чувство близости перемен. Непременно к лучшему, хотя в памяти всплывает: окропим снежок красненьким.

– Слава… – нарушила молчание Катя.

– Мировому пролетариату, – улыбнулся я.

– О, а я уж думала – совсем скис.

– Что я, позавчерашний суп?

– Нет, ты молодой супчик.

Мы вышли из такси у подъезда Кати. Под ногами хрустел снег, было свежо и тихо. Дышалось так легко! Словно лёгкие наполняет чистейший воздух, занесённый сюда вместе со снегом странником ветром из далёких чудесных земель. Где горы устремляют в синь неба свои, вечно покрытые льдами, пики. У подножья которых разлились отражающие облака озёра с чистейшей, как слеза милосердия, водой.

– Слав… – тронула меня за плечо Катя. – Ау, ты где? Пойдём домой.

– Ты иди, хорошо? А я погуляю минут десять, и подымусь. Что-то так захотелось просто под небом побродить.

– Господи, все мы под небом ходим. Ну, ты и чудик у меня. Ладно, тогда подожду тебя дома.

– Десять минут, – напомнил я.

Катя, чмокнув меня в щёку, пошла в подъезд, а я побрел по двору, оставляя следы на первом снегу. На душе было тихо и спокойно, как этим утром на улице. Само собой как-то вышлось через арку в соседний двор.

– Ха-ха-ха! Придурок! – раздражённо имитировала смех стремительно вышедшая из подъезда дамочка.

Я остановился от неожиданности.

– Чего так смотришь? – спросила подошедшая дамочка. – Не видел женщину в гневе?

– Я как-то в детстве у сестры косметичку импортную стырил.

– То-то смотрю, смазливый такой.

– Я из соседской собаки индейца делал. А у соседей семья большая. И всего один мужик – отец. Так что я сызмальства ещё всяких женщин в гневе повидал.

– Всё равно, уж больно хорош брюнет, – ядовито сказала дамочка.

Из подъезда донеслись торопливые шаги.

– Ты со мной, или с этим? – дамочка кивнула на подъезд. – Ха-ха-ха, придурком!

– Я сам по себе.

– Ай! – махнула на меня рукой дамочка и поспешила прочь.

Дверь подъезда отворилась, и на улицу выскочил мужчина лет сорока. В тапках, майке и спортивных штанах.

«Кто одел бульдозер?» – подумал я, увидев его.

– Лариса, н у, подожди же! Ну, нельзя же так! – последнее его восклицание походило скорей на вопрос.

Если б мужик просто выбежал молча, то я бы уже и дамочку обогнал. Действительно – огромный как бульдозер. Машина, способная проехать сквозь дом, вырвавшись на улицу, остановилась в опасной близости и…

…и тут этот жалкий скулёж.

– А ну вернись, кому сказал! – Было сомнительно, что такого командира слушаются хотя бы собственные руки-ноги. Голос мужика нелепо сорвался, казалось – ещё немного и он заплачет.

Дамочка, удаляясь решительной походкой, не оборачиваясь, выкрикнула:

– Раззява!

– Вы слышали? – обратился ко мне здоровяк.

– Да.

– Она права, – вздохнул бульдозер. – Раззява и есть. Вечно со мной одни недоразумения. То на поезд опоздаю из-за того, что троллейбус в пробку попал. То кошелёк потеряю, пока в магазин иду. Лариса считает, что его у меня просто украли. Что у меня вообще, голову украсть можно. А то, вот это…

Здоровяк кивнул затылком на дверь подъезда.

– Мы только с гостей приехали. И она разгром мне устроила: зануда ты прескучный, ухожу от тебя… Я спрашиваю: «Куда?..» Она: «В ночной клуб!..» Я: «Так утро уж…» А она: «Значит, в утренний клуб ухожу…» Конечно, к подруге своей поехала. По телефону шушукались…

– Ну, значит, ещё у неё пошушукается, да вернётся. А вы б домой шли, чай, у нас тут не жаркие страны.

– Когда Лариса собралась уходить, я вспылил… – Казалось, здоровяк меня не слышит. – Сказал, что она может ехать, куда хочет. Обычно я сдержан, а тут… Впрочем, я понимал, что она вызовет такси и прямиком до подруги. Ну, и выкрикнул – катись! Указав на дверь. У которой она и так стояла. «Давай-давай, с глаз моих!» Ларочка была так удивлена, что забыла даже сумочку. Хлопнув дверью, выскочила на лестничную площадку. А ведь в сумочке деньги на такси! Схватив её, я ринулся в подъезд. Так же громко, как Лара, дверью хлопнув. Догнал. Вручил сумочку, сказав: «Вы, кажется, что-то забыли». – «Вот уж спасибо, – сказала Лариса. – Жаль только, что вы так занудны, и такой раззява». – «Раззява?! – воскликнул я. – Из-за того, что сообразил про твою сумочку?» – «Нет! – выкрикнула уже снизу Лара. – Потому что наверняка не сообразил про ключи!» Тут я ахнул и к двери рванул. Точно – не открыть! Ну, а дальше вы видели…

– Жестоко она с вами, – сказал я. – Позвоните ей по моему телефону. Вернётся.

– У неё нет ключа, – горько усмехнулся здоровяк. – Когда мы возвращались домой из гостей, она сунула свой ключ мне, увидев, что на площадке перегорела лампочка. Открыв дверь, я сунул ключ почему-то в свой карман. У меня хорошая память. Ещё б научиться ею вовремя пользоваться…

– Может, выбить дверь? – предложил я. И, глядя на бульдозер в тапочках, добавил: – Делов-то.

– Стальная дверь. Не выбьешь. Надо МЧС вызывать.

– Я не знаю их номера, – сказал я, думая, что мужик сам бы мог в МЧС служить. Тараном.

– Я знаю, – сказал здоровяк.

Он взял мой мобильник и принялся набирать номер. Как ему это удавалось – непонятно. Казалось, его похожий на полено палец нажимал сразу на все кнопки.

Он-таки дозвонился. Объяснил, что случилось, и назвал свой адрес. Затем, поблагодарив меня, поспешил греться в подъезд. А я побрёл дальше.

Из внутреннего кармана куртки я достал вечно находящиеся при мне телефонные наушники. И, подключив их, поставил сборник понравившихся песен. Holy Mouses сменял Э.С.Т., а за Rob Zombie, шла АлисА. Я хотел прогуляться самую малость, но, когда глянул на время, было уж почти восемь. Рассвело. Я шёл по центральному проспекту города средь спешащих куда-то в воскресную рань прохожих. Катька не позвонила. Уснула. Ну, а мне спать совсем не хотелось.

«А не посетить ли стольный град Североморск?» – подумал вдруг я. Полчаса, и я там. Город закрытый, но у меня был рабочий пропуск. Хотя чисто по работе ездил лишь однажды. Приятелей там у меня хватало. В последний раз, когда я гулял в Североморске с полгода назад, меня стопорнули менты. Проверили документы. И, увидев Мурманскую прописку, один другому констатировал: гастарбайтер.

Под «Стать севера» в наушниках, через Ж/Д вокзал я вышел на конечную Североморского автобуса. Вот обрадую кого-то, зарулив в девятом часу утра. Осталось только выбрать счастливчика. Выбор пал на Саныча. Старый металлист. Местами чуть проржавел. Немного где-то скрипит, иногда дребезжит, но всё не гнётся и ковыляет своей кривой дорожкой по жизни. Был он прежде солистом группы. Писал отличные песни и умел играть на гитаре. Жаль, группа развалилась от внутренних междоусобиц.