Будет револьвер — будем путешествовать (сборник) - Ричард Пратер

В зале не было слышно ни звука, кроме жужжания кондиционера. Я сказал:

— Ну, так что же, Портер?

Его лицо было безобразно, но не от гнева — от тоскливого страха. Но А.А. Портер, который прошлой ночью, у окна, принял самое большое и быстрое из всех своих решений и осуществил его, завершив действие непоправимым актом убийства, сейчас принял еще одно решение и весьма успешно. На его лице появилось почти спокойное выражение, он поднялся с кресла и повернулся ко мне. Спокойным, ровным голосом он сказал:

— Вы совершили ужасную ошибку, Скотт. И мне придется привлечь вас к суду. Надеюсь, вам это понятно. — Он пригладил жидкие пряди волос, взмокшие и слипшиеся, похожие сейчас на черный мох. — Это хуже, чем просто попытка обвинить меня в убийстве. Это самое гнусное, злобное...

— Жарко, не правда ли?

Он заморгал, уставившись на меня с таким видом, будто я лишился рассудка.

— Что?

— Я сказал — жарко, не правда ли?

Он потряс головой, его красное лицо выражало недоумение.

Я сказал:

— Взгляните наверх, Портер. Вот почему здесь так жарко — из-за этих ламп. Вы же работник кино — вы были им. Вы должны кое-что знать об инфракрасных лучах. При инфракрасном свете, имея специальную кинопленку, вы можете снимать кадры даже в темноте. Я знаю об этом не очень много, но сегодня днем один из ваших техников рассказал мне массу интересного в этом плане.

И тут-то он, наконец, испугался по-настоящему. Испугался до смерти. Страх выступил на его лице, как будто его кожу смазали каким-то зримым веществом.

— Вот именно, — сказал я. — Но только инфракрасные лучи — это невидимый глазу спектр, это тепло, не световая волна, а тепловая. Тепловую волну можно использовать для киносъемки. Вот для чего здесь гудящий кондиционер — чтобы мы не изжарились здесь заживо, а также для того, чтобы заглушить звук кинокамеры.

Он оторвал от меня взгляд, посмотрел на остальных, потом вновь повернулся ко мне.

— Теперь до вас дошло? — спросил я его. — Все время, пока вы и все смотрели этот фильм, невидимая камера снимала вас всех на пленку. — Я показал на экран. — Если пристально вглядеться, можно было заметить в нем отверстие, большую линзу. Причем, с точностью хронометра, Портер. Так что, каждый штрих, малейшее изменение в лице можно соотнести с тем моментом в сцене убийства, который вызвал это изменение.

Я дал ему вникнуть в смысл моих слов и добавил:

— Я хочу увидеть, что было с вашим лицом всякий раз, когда на экране появлялся человек, лежащий на траве под кустом, человек, который видел, как вы убили Кельбу. И особенно, когда появился я в вашей роли, когда я вылез из окна и столкнул тело в бассейн. Подумайте над этим. Одиннадцать человек смотрели фильм в темноте. У вас не было никакого основания притворяться или стараться скрыть выражение волнения, страха или отвращения на вашем лице. Одиннадцать человек: миссис Френч, которая думала, что убила Кельбу, и еще десять невинных людей, и вы, Портер, истинный убийца. Как, по-вашему, вы будете выглядеть в этом втором фильме, который мы только что сняли при помощи этих ламп?

Я показал на лампы у нас над головой. Он сник. Казалось, он вот-вот расползется на части, мышцы как будто обмякли под кожей. И тут я нанес ему последний удар.

— Все это, от начала до конца, было сделано специально для вас. Я все построил вокруг вас, Портер. Воспроизведение акта убийства, инфракрасный свет и даже еще одно — последнее доказательство. Даже сейчас происходит съемка, и вы весь на пленке с вашим лицом, выражающим сознание вины и чувство страха. Вот послушайте.

Я подошел к кондиционеру и выключил его. В тяжелой тишине стал явственно слышен стрекочущий звук продолжающей работать кинокамеры.

— Все, что вы делали, почти все, что думали и переживали с того момента, когда вошли в этот зал, к завтрашнему утру будет запечатано в жестяных коробках. На этот раз вместе со звуком. Знаете, Портер? Вы такой же мертвец, как и Кельба.

— Кельба, — произнес он. Его плечи поникли, искаженные черты лица как будто выровнялись, приняли спокойное выражение. — Она сводила меня с ума, — сказал он. — Кельба была красавицей. Привлекательной до ужаса, до отвращения, как наркотик, как болезнь. Я был влюблен в нее. Никогда не переставал ее любить. Я писал ей письма, и она меня шантажировала. Вынудила меня дать ей роль в нашем фильме. Она... унижала меня, рассказывала мне о других мужчинах. — Он говорил ровным голосом, почти с непринужденной интонацией. — Я убил ее с наслаждением. Когда я вернулся в дом, я даже подождал немного у окна, чтобы удостовериться, что у нее нет шансов выжить. Целый час после этого я испытывал чувство наслаждения. Но с тех пор — нет. С тех пор — нет.

Он умолк, а я повернулся, чтобы посмотреть на остальных. Все глаза были прикованы к Портеру, все лица будто застыли, внезапно окаменев. И в их лицах я увидел, именно в их лицах, а не в лице Портера, отражение возникшей вдруг угрозы.

Это был пистолет, маленький, но все же пистолет. Я не заметил, откуда он его взял. Перед тем, как войти в зал, каждый подвергся беглому осмотру, но Портеру как-то удалось пронести пистолет, который он сейчас и держал в руке. Его лицо и тон были по-прежнему спокойны, когда он спросил:

— Как вы узнали, Скотт? Почему вы были так уверены, что это я?

— Алан Грант, — ответил я. Он знал, что я имею в виду, хотя для остальных это было совершенно непонятно.

Он кивнул своей большой головой.

— Ясно. Я знал, что это была ошибка.

Он поднял руку с пистолетом. Я сделал шаг в его сторону.

— Не валяйте дурака. Дом окружен полицией.

Я сделал еще шаг, надеясь, что успею подойти достаточно близко.

— Смиритесь, Портер. У вас нет выхода.

Я ошибся. У него оказался один выход и он им воспользовался. Прежде чем я успел остановить его, он вложил ствол маленького пистолета себе в рот и спустил курок. Звук был глухой, совсем негромкий. Он постоял, выпрямившись, казалось, очень долго, потом упал, и тишина взорвалась.

Женщины пронзительно закричали, мужчины вскочили с мест. Все смешалось. Люди толпились вокруг. В зале появились полицейские. Иоланда вцепилась мне в руку и сжимала ее. В момент относительного затишья Джей Кеннеди отвел меня в сторону. Он был серьезен и спокоен.

— Прекрасная работа, Скотт, — сказал он. Впервые он назвал меня просто — Скотт. — Но я не совсем понимаю, почему вы были так уверены, что это А.А. Я рассказал ему все, что нам говорил Алан Грант, но это все было так туманно...

— Меня убедила не столько сама история Гранта, сколько тот факт, что Портер попытался убить Гранта. Вытолкнул его из окна. Для меня лично это было решающим. Грант напивался до бесчувствия тысячи раз, и я не мог поверить в такое неправдоподобное совпадение, что из всех дней именно сегодня он вывалился из окна. Слишком уж пригнано к остальному. Поэтому я решил, что его столкнули.

Он все еще хмурился. Я продолжал:

— Не считая меня, только двое знали, что Алан видел, как произошло убийство. Я уже говорил вам раньше, почему я вас исключил. Значит, оставался ваш коллега. Были еще кое-какие детали. Например, вы сказали мне, что он практически вынудил вас взять Кельбу в «Колеса фургона». Если она была такой бездарной актрисой, значит у него были какие-то другие основания, не относящиеся к ее актерским способностям. Этого для меня было достаточно. Поскольку я чувствовал, что он виновен, его мотивы не очень меня интересовали. И потом, я знал, что ему подвернулся удобный случай.

Кеннеди кивнул, похлопал меня по спине и удалился.

Меня перехватила Иоланда.

— Шелл.

— Да?

Я посмотрел на нее, ожидая потока восторженных слов, готовый ответить: «О, пустяки, ничего особенного». Я ждал. Она улыбалась, подняв на меня глаза.

— Шелл, — повторила она, словно эхо, — я хорошо выглядела, правда?

— О, пустяки, ничего осо... Что?

— В твоем фильме. Я хорошо выглядела? О, я так тебе благодарна за то, что ты позволил мне сыграть роль трупа!

— В самом деле?

— Да, Шелл. Это был такой проблеск, правда?

— Проблеск говоришь?

Она стиснула мою руку. Кажется, тогда и шевельнулось во мне недоброе предчувствие. В эту минуту все решилось. Вскоре волнение улеглось. Все было кончено.

Я оглядел свою контору. Я сидел в полосатом, как зебра, кресле, поставив ноги на письменный стол. Благодаря гонорару, полученному за дело об убийстве Кельбы, арендная плата была внесена за много месяцев вперед. Это дело вызвало в Голливуде настоящую сенсацию. Оба фильма имели громадный успех: от воспроизведения убийства до того момента, когда Портер застрелился. И, конечно, слава не миновала и меня.

Шелл Скотт действует! Продюсер, режиссер, сценарист и звезда экрана! Голливудский чудо-мальчик, Шелл Скотт. Но без Иоланды.

По городу ходило несколько изданий моей эпопеи, которая вызвала много благоприятных отзывов, но оказалось, что я, как актер, не стою даже яиц восьмилетней давности. Некоторые замечания сопровождались ехидным смехом. Подозреваю, что в той сцене, где я сталкивал Иоланду в бассейн и оборачивался, вздымая наклеенные брови и кривя губы, я зверски переигрывал. Зато все другие актеры и актрисы получили работу благодаря этому фильму. И, конечно, Иоланда тоже.