Севера (СИ) - Дмитрий Николаевич Матвеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Краснова вполголоса распорядилась. Андрей, в свою очередь, дал команду Мелентьеву. Женского барахла на складе было много, от белья и всяческой гигиены до модельных платьев и зимних пальто с каракулевым воротником. Бородулин уже задумывался на предмет вынести все это ненужное добро наружу, устроить какой-нибудь лабаз неподалеку, а вместо стеллажей лучше нары сколотить. На кой мужикам, в самом деле, женские штучки с крылышками!
Гостьи оживились, скучковались вокруг топографа, а потом, изгнав из гаража механика, уединились там на четверть часа. А когда вышли — все буквально ахнули. Причесанные, умытые, симпатичные, благоухающие кто «Красной Москвой», кто «Наташей», женщины произвели натуральный фурор. Тут же и пацаны принялись приводить себя в порядок: умываться, бриться, причесываться, одежку чистить… Бородулин только ухмыльнулся, глядя на все эту кутерьму. Нет, женщины, все же, дисциплинируют мужиков, не дают им распускаться. И в этом от них огромная польза.
Сам-то Андрей и без того был умыт и выбрит. Да и одет по возможности чисто. Вот и размышлял о разном, глядя на поднявшуюся суету. Впрочем, пусть. Зато сразу безделье окончилось. Главное, чтобы никто носки в чай не уронил. Бывали случаи, бывали. Утром, когда в котле обнаружили «приварок», повара чуть не прибили. Впрочем, это дело прошлое.
— Андрей Владимирович!
Низкое хрипловатое сопрано отвлекло его от праздных мыслей.
— Присаживайтесь, Зоя Филипповна.
Андрей с удовольствием оглядел крепкую, статную фигуру бригадирши.
— Вы прекрасно выглядите, — искренне оценил он.
— Спасибо.
Женщина, чуть смутившись, присела за стол рядом с Бородулиным.
— Я так понимаю, — продолжил Андрей, — о нас вам Юры уже все рассказали.
— Ну, не то, чтобы все, но основное — да, поведали, — улыбнулась Зоя.
— Тогда расскажите, пожалуйста, о себе, о своих девочках. Немного, вкратце. Если не секрет, конечно.
— Да какой там секрет, — отмахнулась рыбачка. — Мы все с Ангары, из одного поселка. Собственно, поселок — громкое название, всего два десятка дворов вместе с управой. Работы нет, мужиков — можно сказать, тоже нет. Три семьи всего нормальных. Было четыре, да случай вышел — муж с женой враз утопли. Дело давнее, два года уж минуло. Поехали они на лодке сети проверить, а холодно было, конец сентября. Тут на беду неподалеку богатый городской хлыщ на катере куролесил. Какая-то контора, платину в Сибири копала. Он пьяный был, куражился перед своими девками. Точно никто не знает — то ли волну большую поднял, то ли лодку задел, только перевернулась лодка-то. Тот хлыщ газу дал и смылся. У тех дочка на берегу сидела, родителей дожидалась. Увидала, что такое случилось, кинулась за помощью, да где там! Пока дозвалась, пока лодку отвязали, пока то-сё, они уж потопли. Долго ли в осенней воде, да в одежде выдержишь! У девочки-то с тех пор речь отнялась. Ее хотели в приют отправить, но кому охота с немой возиться, так она в поселке и осталась никому не нужной. Милиция приезжала, пытались разбираться, того козла нашли, да ему что — деньгами следователю глаза замазал, сухим вышел. Написали в протоколе — мол, несчастный случай.
Тут Андрей краем глаза заметил, что лицо его «заместителя» напряглось. Зоя тем временем продолжала:
— Наш голова к нему ездил, совестить пытался, но тот только посмеялся, да велел охране его выгнать. А фамилия у него была…
Андрей, принявшийся незаметно наблюдать за Михайленко, увидел, как тот сжал правую руку в кулак, да так, что аж костяшки пальцев побелели.
— Нет, не помню. Что-то хохляцкое. Ну да шут с ним. А у нас к той поре уже артель была. Работы-то нет в поселке. Мужики — у кого помер, у кого спился вконец, а жить чем-то надо, одним огородом не прокормишься. А еще и одежонка какая-никакая нужна, да и детям, у кого есть, хоть чупа-чупс изредка купить. Вот собрались однажды, да и порешили промеж собой — раз на мужиков наших надежды никакой, будем сами зарабатывать. Порешили, да и сбились в артель. Рыбы-то в реках хватает. Потихоньку-помаленьку начали: ловили, сколь поймается, а улов частью себе на еду оставляли, а остальное — на продажу. И так помалу поднялись, коптильню большую построили, деньги в руках появились. А как Таисья, девочка-то, сироткой осталась, никому не нужной, мы ее к себе в артель взяли кашеварить.
Михайленко несколько расслабился, Андрей тоже перевел дух и осторожно поглядел по сторонам. Кажется, никто ничего не заметил. А рассказчица тем временем продолжала:
— Так вот, с неделю тому отправились мы на лов. На место свое вышли, сети поставили. Перед вечерней зорей сколько-то рыбы собрали, лодки на берег вытащили, Таська ушицы наварила, повечеряли мы, да и спать легли. Наутро встали — лодки здесь, а реки как не бывало. Мы сперва не глазам не поверили, девки мои в истерику — как домой-то возвращаться. Поглядели, подумали, решили пехом идти. Лодки с моторами спрятали, место приметили, да и двинули. В три дня дошли, а поселка-то и нет. Девки опять вой подняли. Домов нет, все нажитое пропало, припасы к концу подходят, куда идти, что делать — не знаем. Неизвестно, как бы мы выкручивались, да тут прямо как в сказке добрые молодцы явились. Один Юра, да другой Юра. Поговорили мы, покумекали, да решили с ними к вам сюда податься. Перезимуем, а там видно будет, что дальше делать. Обузой мы не будем. Что я сама, что артель моя ко всякой работе привычны — сколько пришлось без мужиков-то обходиться. Ну и готовку всю на себя возьмем, прочую женскую работу. Вон, Людка, — Зоя указала на бойкую черноволосую молодуху, — швея. Хошь зачинит одежку, хошь новую сошьет. А Варька — вон та, рыжая, она травница. Ей бабка, пока жива была, науку всю передала — какая трава от чего, как отвары делать, как собирать да и все такое прочее. Она в поселке заместо фельдшера была, даж голову нашего пользовала, когда тот свининой до колик обожрался. Ну так что, примете нас, аль как?
Наступила тишина. Все взгляды скрестились на Бородулине: что скажет набольший начальник? Чего хочет общество, можно даже не гадать — по глазам все видно. Женщины хотят перезимовать в тепле и сытости. И, судя по всему, готовы ради этого на многое. На гораздо большее, нежели озвучила сейчас бригадирша. Ну а мужики, дорвавшись до женского общества, ни о чем другом сейчас и думать не могут. Да и у самого «гражданина начальника» не поднялась бы рука
