Прими свою тень - Оксана Демченко

Переход из человекообразного облика в гроллий – это могучая встряска для организма. В молодости полезная. Увеличивает живучесть, позволяет проще и быстрее набрать физическую форму, оттренировать реакции. Наконец, сбросить накипь темных и болезненных эмоций – от простейшего гнева до воистину трагической неразделенной любви.

Зрелость – иное время. Оно для учительства, для личностного роста, подведения итогов и настройки общего сознания стаи. Для поиска преемника в делах. Утратив возможность к трансформации и принятию второго облика, волвек переоценивает многое. От увлечения силой и скоростью отвыкает, уделяя все внимание разуму и сердцу.

– Красиво говоришь, – похвалила Лорри. – Так что дед? Мирный, без когтей и вообще слабенький?

– Отчего же слабенький? – удивился Рой. – Нормальный, повыше меня. Он еще не стар. Волосы разве что на голове снова отрастают, седые, густые и волнистые. Он представительный. Даже величественный. Все волвеки, кому по-настоящему дано лечить, удивительные, их душа светится добротой. Увидишь – поймешь. Не будет он копаться в болезнях. Но ругать тебя станет. Он чуть-чуть похож на Йялла. Резковат в оценках. Я могу вежливо намекнуть, что ты к себе относишься плохо и что следует лечиться. Он же обзовет… прости, но скорее всего, прямо так вот – дурой. Или того хуже.

Лорри рассмеялась. Без прежнего истеричного вызова, не напоказ. Ей было действительно весело. Рой наклонился вперед, поймал руку, пытавшуюся нащупать маленькое полотенце, заменившее носовой платок и насквозь мокрое. Волвек теперь смотрел прямо в глаза. Красивые: фон серый, бархатистый. Ободки, внешний и внутренний, карие. В такие глаза приятно вливать покой и уверенность. Сразу видно, что работаешь с человеком, пусть и сложным, изломанным. И все же настоящим, а не с холодной куклой из числа безразличных пустых людей.

– Почему вы так не влияете на всех… неправильных? – удивилась Лорана, расправляя плечи и продолжая охотно и осознанно всматриваться в рыжие глаза с узким вертикальным зрачком. – Даже желудок больше не болит. И спина. И душа…

Она подмигнула Рою и попробовала улыбнуться, благодаря без слов. Волвек устало прикрыл глаза и опустил лицо в ладони. Побегать бы теперь! Сменить облик – и в полную силу. Выгнать из тела злость. Больно ведь каждый раз осознавать, что делают люди с себе подобными. И с самими собою. Несчастные, одинокие, лишенные остатков веры в хорошее. Готовые яростно обороняться, калеча таких же, как они, и самих себя…

– Когда мы только появились на Релате, первое свободное поколение страстно желало породниться с этим миром. Мы увлеченно изучали новое. В том числе ваше сознание. И подсознание. Потом Риан поговорил с вожаком Лайлом. Объяснил, что никто не должен лишать людей свободы воли, даже частично и ради пользы. За такое вмешательство рано или поздно придется дорого платить. Еще сказал, что техника влияния на сознание попадет к его родичам. Это мне рассказал дед.

– Во, точно, – хмыкнула Лорана. – Айри – те еще гниды! Но Риан классный мужик. Самое большое открытие для меня за последнее время: айри может быть классным и замечательным… – Женщина тяжело вздохнула. – Даже два айри.

– Гораздо больше, чем два. Поверь мне.

– Щенок ты, – отмахнулась Лорана. – Ничего ты не понимаешь. Скажи лучше: Паук сильно зол?

– С делами закончил, не ощущаю прежней напряженной работы мозга. Расстроен, насторожен. Ждет, наверное, твоих извинений.

– Тащи сюда бледноносую, – мстительно проскрипел голос Паука в динамике над мойкой. – Я вас давно прослушиваю. Скучно. Хоть бы посплетничали, внешность мою обсудили, мерзкий характер. Жадность, наконец… Все так поступают, удалившись на кухню.

Лорри оскалилась приобретенной в прежней жизни ухмылкой, широкой и зубастой. Вскочила и торопливо прошла к двери, распахнула ее, прямо с порога забормотала извинения, глядя в пол и морща нос. Из услышанного Рой сделал вывод: в свое время она была не просто ученицей странного сухорукого человека – почти дочерью…

– Я, старый бездетный урод и сухарь, однажды поверил, что всерьез зову тебя деточкой, – буркнул Паук, отворачиваясь вместе с креслом. – Теперь пусть волвеки тебя дурой называют, пытаясь воспитать, с меня довольно. У них терпение нечеловеческое. Забирай то, что оплачено, и вали отсюда.

– Не простил, – вздохнула Лорана. – Я же не сержусь, хотя ты меня не вытащил тогда.

– Пробовал, – едва слышно выговорил Паук. – Зря. Настоящим заказчиком кражи из Академии был айри. С целой сворой его ублюдков мне воевать не по силам. Пришли, предупредили. Я внял. Сама же… дура. Влезла в гнилую историю, причем сознательно.

Рой тяжело опустился в кресло, ссутулился даже. Как может волвек постоянно жить среди людей? Все же Йялл Трой – настоящий сын вожака. Столько проблем каждый день решать одному, первым, без оглядки на опыт предков – создавая и вписывая в память стаи новое. Все через себя, с болью и сомнением, без надежды на помощь и поддержку. Каждый случай – уникальный. Это главный итог последних двадцати восьми лет жизни Йялла на Релате: нельзя судить одних на основании действий других. Не умеют люди отвечать друг за друга, совершенно не умеют. И за самих себя порой – тоже. Всю жизнь путают следы, петляют, таятся. Обманывают не только врагов, но и друзей, и себя заодно. Маскируются под милых соседей. Прикидываются друзьями, ожидая лишь выгоды от общения. И хуже: год за годом внушают окружающим и себе, что хотят и имеют право считаться хищниками, как этот Паук. А сами-то…

Волвек задумчиво прикрыл веки. Йялл Трой был одиночкой, но теперь его опыт постепенно вливается в стаю, потому что любое живое сознание питает ее. И потому, что его всегда помнили и ждали дома. И еще благодаря Тайе, встретившей Йялла в Академии и сразу же восстановившей для него полноту причастности к миру волвеков – силой жены вожака, к тому же еще и снави второго посвящения…

Но сейчас Йялл далеко. Решать надо ему, Рою. На основании невнятного, недостоверного, невысказанного.

– Я хочу заключить новую сделку, – прищурился Рой. – Мы летим в Академию втроем. Лорри совершенно не справляется с архивом. За один день устала так, что дело кончилось нервным срывом. Между тем вы только что сказали: кражу инспирировал айри. Следовательно, архив под угрозой. Что могу я предложить от лица стаи Хьёртта вам, господин Паук, за полный анализ слабых сторон информационных и охранных систем Академии?

– Почему мне? – опешил старик. – И почему архив охраняет стая?

– Решение общего сознания. – Рой без колебаний свалил в кучу правду и ложь, колыхнувшееся в душе наитие, свою личную боль и жалость к двум человекам, которым нужна помощь. – Можете обдумать цену. Вы знаете: мы не отказываемся от своих слов.

Старик постепенно успокоился, вспышка эмоций, целая их буря, утихла. Сперва было изумление, затем гордость и даже мутноватое тщеславие, наконец холодное недоверие и привычная боль предчувствия обмана, скрытой насмешки. Много всего, спрессованного в единый клубок, спутанного и скомканного, осознанного самим человеком лишь частично – у них так почти всегда бывает в критические моменты. Этот же быстро вернулся к обычной здравой сосредоточенности – Рой распахнул глаза. Жадности в нем нет, зря на себя наговаривал, а вот азарт имеется.

– Предположим, – заинтересованно наморщил лоб Паук, – я пожелаю каждый день лазить в твои воспоминания. Как в точности называются эти, которые таскают кусты и стрекочут? Ты их хотел поймать.

– Хчелы.

– Во-во, они забавные. Стану лазить и слушать пояснения. – Паук погладил длинными тонкими пальцами консоль, сильно затертую, привычную. – Темнишь ты, щенок. Что-то есть фальшивое в сделке. Уж не пожалел ли ты убогого? Я этого не люблю.

– Чтение памяти – не самая интересная возможность, – уклонился от ответа Рой. – При постоянном общении можно сформировать уверенный двусторонний контакт. Сменить облик и бежать по степи или вдоль моря. И нести на спине. Это очень разное – чужая память и собственные впечатления. Еще пробежки полезны, они активируют спящие нервные окончания и даже возобновляют процесс регенерации нервных клеток, который у людей во взрослости заторможен фактически до остановки… Вы перестанете хромать уже через месяц.

– Не лжешь? – Паук обернулся к Лорри. – Он может лгать?

– Злобно и во вред – нет, – быстро отозвалась женщина.

– Тогда собери тут… – решился Паук. – Сама знаешь, что я не готов оставить.

– Молотый кофе семи любимых сортов и свои запасные мозги, – довольно усмехнулась Лорана, принимаясь сгружать полезные вещи на середину комнаты.

Коммуникатор в ухе Роя прошелестел несколько слов голосом одного из вожаков города в Красной степи. Волвек кивнул, не прекращая бережно укладывать вещи в большой кофр.

– Заседание Совета переносится, айри явно чудят. Господин Ялитэ беспокоится за всех нас. Лично просил вожака Даура обеспечить охрану. Стая не получала подобных просьб уже лет сто.