Русский фантастический боевик 2007 - Василий Мельник

Все следящие устройства располагались на обшивке таким образом, чтобы звездный охотник воспринимал контуры боевого корабля как очертания собственного тела. Это позволяло ему мгновенно ориентироваться в пространстве и уверенно маневрировать. Значительно облегчал управление кораблем комплекс обратной связи: для того, чтобы совершить какой-либо маневр или пустить в ход оружие, Лафаржу нужно было лишь вообразить требуемое действие. Встроенные в шлем нейронные датчики фиксировали изменение интенсивности биотоков мозга пилота, определенным образом реагирующего на конкретную ситуацию, и передавали соответствующую команду бортовому компьютеру. Применение комплекса обратной связи было весьма эффективным — в сражении космических кораблей, когда счет времени чаще всего велся на десятые доли секунды, мысленный приказ порой выполнялся системой управления раньше, чем боец сам успевал осознать его. Единственным ограничением скорости прохождения команды была скорость человеческой мысли.

Движущиеся плоскости сканирующих лучей безумными светящимися бабочками метались по причудливым скальным наростам, по зигзагообразным кавернам, затянутым водородным льдом, по трещинам, выемкам и впадинам каменистой пустыни, бессильные выловить в хаотичном переплетении линий и пунктиров на радарах два крошечных пятнышка, скрывающихся в сумраке дальнего каньона. Одна из бабочек взмахнула прозрачными крыльями прямо перед лицом виртуального пилота, и тот криво усмехнулся. Если бы Семенов не полез на рожон, все было бы иначе. Два боевых «кондора» могли оказать вполне достойное сопротивление четырем маломощным рейдерам. Однако обгорелые останки напарника покоились сейчас в долине неподалеку от пиратской базы, а доблестный Ястреб Лафарж позорно прятался от горстки озверевших космических крыс, ибо соотношение сил сложилось не в его пользу.

Лафарж знал Семенова больше десяти лет, но за все это время они провели только две совместные операции — Волк предпочитал работать в одиночку. Они не были друзьями, их знакомство ограничивалось случайными встречами в «Пьяной Лошади». Получив вознаграждение за очередную выполненную миссию, Семенов сутками просиживал один за угловым столиком и мрачно пропивал свой заработок, время от времени выставляя щедрое угощение подвернувшимся под руку коллегам. Порой под руку попадался Лафарж, но и тогда разговора между ними не получалось — Волк предпочитал отмалчиваться, фиксируя взгляд на чем угодно, но только не на собеседнике. Иногда Ястребу казалось, что у Семенова стремительно развивается кататония — отгородившись от окружающего забором пустых бутылок, он мог просидеть несколько часов подряд не меняя позы, не произнося ни слова, отстраненно созерцая колышущуюся в бокале ярко-голубую, словно свет чужого солнца, маслянистую жидкость. Впрочем, периодические приступы апатии, равно как и непрекращающиеся запои, не мешали ему с блеском выполнять новые задания спецслужб, транспланетных корпораций и частных клиентов.

Хроническая угрюмость, страсть к уединению и склонность к неоправданному риску стали причиной того, что завсегдатаи Охотничьего клуба окрестили его Волком. Именно так обычно и зарабатывали боевые прозвища — не на космических трассах и не на полях сражений, а за бокалом подогретого наркопива. Над стойкой клубного бара витал расплывчатый, но устойчивый слух о том, что в начале карьеры Семенову пришлось убить на Поединке своего близкого друга, после чего он стал похож на потерявший ориентацию «тираннозавр». Неимоверное количество выпитого не оставляло следов на его лице, его реакция оставалась молниеносной, но странная пустота, сочившаяся из его глаз во время раздумий над бокалом, с каждым годом становилась все черней и глубже. Инстинктивно Ястреб недолюбливал этого нелюдимого пилота, однако Семенов принадлежал к Охотничьему братству, и Лафаржу теперь было больно думать о том, что еще один из его братьев не сумел дожить до возраста благовестного Октопуса Христа…

Пронзительный писк радара вернул виртуального бойца к действительности. В правой части дополнительного радарного окна возникла еще одна черная точка. Секундой спустя Лафарж разглядел у себя над головой магниевую вспышку света, отраженного обшивкой пассажирского лайнера. Сдали нервы у первого пилота либо перед его кораблем неожиданно появилось какое-то препятствие — так или иначе лайнер на мгновение показался над изломанной линией каменистых пиков, и изогнутые вращающиеся плоскости сканирующих лучей пересеклись на его корпусе.

Игра в прятки закончилась внезапно, но Лафарж был готов к этому. Мысленным прикосновением к крайнему правому квадратику парящего в пространстве менеджера программ он перевел все системы корабля в боевое положение. Массивный «кондор» вынырнул из дымящейся котловины, словно чудовищная, трепещущая в клубах хлорного пара бронированная оса, окутанная золотистым ореолом плазменного залпа. Сброшенные охотником вспомогательные псевдокрылья с установленными на них бластерами, несколько мгновений скользившие с двух сторон от его звездолета, должны были дезориентировать противника — при удачном стечении обстоятельств на радарах это выглядело как звено атакующих легких истребителей. Увлеченные лайнером пираты слишком поздно зафиксировали новую цель и, не сумев оперативно перестроиться в боевой порядок, бросились врассыпную, спасаясь от мчащихся прямо на них противников, извергающих лавину ослепительного огня. Один из «скатов», занимавших позицию в центре строя, камнем упал вниз, к поверхности планеты, второй резко ушел вверх. Метнувшись в образовавшуюся щель, Лафарж догнал третьего пирата и прежде, чем тот успел опомниться, оказался в его «мертвой зоне». С этого расстояния противники не могли атаковать друг друга, поскольку плазменная вспышка при поражении цели уничтожила бы самого атакующего. Выключив таким образом из игры трех лишних участников, чтобы не сражаться сразу на несколько фронтов, звездный охотник за доли секунды расправился при помощи псевдокрыльев с четвертым, огневая мощь которого значительно уступала мощи «кондора». Поглотив торопливые плазменные плевки обреченного рейдера, шквал вращающегося пламени разорвал его корпус и расплескался в пространстве, лизнув обшивку корабля Лафаржа — удар был нанесен с очень близкого расстояния, почти из «мертвой зоны».

Сделавшие свое дело псевдокрылья с бластерами, потеряв скорость, начали падать, захваченные силой притяжения безымянной планеты. В следующее мгновение пираты опомнились и сомкнули строй, однако теперь их было только трое, и это давало охотнику некоторые шансы на победу. Чудом избежав столкновения с остатками уничтоженного корабля, Лафарж нырнул вниз, к скалам. Пространство за его спиной качнулось от сокрушительного залпа, который поспешил дать третий «скат».

Рассыпавшиеся веером рейдеры сели «кондору» на хвост. Оглянувшись, охотник отчетливо разглядел ослепительные молнии, вспыхивавшие в излучателях преследователей — один впереди, двое других сзади. «Маленькая дистанция, — Лафарж поморщился. — Секунд через двадцать они прихлопнут меня, как муху…»

Навстречу стремительно неслась пустынная долина. Из гигантских трещин в почве били фиолетовые газовые гейзеры, густой желтый пар тек по оплывшим ледниковым склонам. Огромная тень горного хребта, похожая на сгорбленного, ощетинившегося зверя, извиваясь, ползла к плоскогорью. Усилившийся ветер выгнал из ущелий туман, скомкал его и швырнул в приближающиеся корабли.

Расстояние между Лафаржем и преследователями быстро сокращалось. Пока виртуальному пилоту удавалось успешно сдерживать огневую активность противника, разбрасывая во все стороны ложные цели для ракет и магнитные ловушки для плазменных выстрелов, однако на минимальном расстоянии эти трюки могли не сработать. Ответный огонь охотника также не причинял террористам особого вреда — они лишь слегка отклонялись от курса, пропуская мимо себя ослепительные росчерки плазмы. Имея дело с тяжелыми истребителями, аналогичными по классу его собственному, Лафарж мог бы, уповая на свое мастерство пилотирования, попробовать несколько сложных маневров в ущельях и среди горных вершин — даже если бы противники и не разбились о камни, пытаясь следовать рискованной траектории охотника, им пришлось бы уклоняться от столкновений и терять драгоценные секунды. Однако маленькие подвижные рейдеры не испытывали никаких затруднений, совершая фигуры высшего пилотажа невысоко над скалами. Лафаржу срочно требовалась новая тактика, поскольку беспорядочное бегство себя явно не оправдывало.

Впереди снова сгустилась чернота, горизонт приблизился, горы ушли вниз, и в глубине долины открылся глубокий известняковый каньон, стилизованной молнией рассекший мерзлый грунт плоскогорья. На дне каньона все еще царила ночь — сюда, на полуторакилометровую глубину, пока не проникли лучи безумного светила, которое уже уничтожило весь снег в долине и теперь пожирало высокогорные ледники. Осыпающиеся стены гигантской трещины густо покрывала тонкая матовая паутина выступивших на поверхность цинковых жил. С этим каньоном можно было сыграть старую, как мир, но довольно эффектную шутку.