За горизонтом - Виктор Исьемини

— Видишь ли, мастер Воробей, твой «демон»… Впрочем, по порядку. Дело в том, что наш Бибнон любит выпить — вот и в тот вечер, когда все произошло, он тоже изрядно набрался… А сказать правду — напился вусмерть, так, Бибнон?

— Э-э-э…

— Да так, так!.. Ну и когда он выходил из кабака… А напился он в «Серебрянном клинке» — так вот на выходе твой чертенок его атаковал, сбил с ног…

— В самом деле? — усомнился Ингви, — мой малышок сбил с ног такого здоровенного солдата…

— Он каким-то образом умудрился расшатать железяку на вывеске «Серебрянного клинка» и когда наш Бибнон выходил — спихнул ему прямо на голову… Ну, Бибнон упал, а твой зверек налакался крови из разбитой головы…

— Я еще и руку порезал! — вставил толстяк.

— Так мало того, что напился крови, — продолжил старый маг, так еще и флягу какую-то наполнил… Еле уволок ее, верно, Бибнон?

— Да-а… А я от потери крови совсем обессилел, даже на помощь не мог позвать…

— Надо же было так нажраться, — ответил Ингви, — чтобы красные черти стали мерещиться, чтобы вывески на голову себе сбрасывать… Это же просто анекдот — маг Бибнон нажрался так, что ему привиделись черти с фляжками… А Гангмар с ведром вина не появлялся? Или сам император Элевзиль с двумя бочонками пива?..

Толстяк Бибнон возмущенно затряс щеками, но тут до него начала доходить вся двусмысленность его обвинений. Он так и не собрался что-либо сказать.

— Я не собираюсь отвечать за выходки всяких пьянчуг, мастер Ролох, — твердо заключил Ингви, — а что с «девой» мастера Табо? Если она пропала после того, как здесь побывал мой Кендаг — я готов заплатить почтенной Табо за ущерб. Тут я верю, если «демон» хоть немного похож на меня — он вполне мог выкрасть подружку…

— Да нет, Табо не в обиде, — пробормотал Ролох, — она смеется, что, мол, «чертенок — молодец»… А «дева» все равно уже побеждена и Табо собиралась изготовить что-то новенькое… Так что… Но вот мастер Бибнон…

Тут Ингви положил руку на стол — между пальцев у него была зажата большая серебряная гонзорская монета. Ингви запустил ее крутиться волчком по столу. Все три чародея, словно завороженные, следили за ее вращением… Наконец монета с грохотом улеглась на стол.

— Я готов, — заявил Ингви, — предложить эту монетку мастеру Бибнону. В качестве сочувствия его горю. Мастер, можешь напиться на этот серебряный кругляшок — а можешь его к шишке прикладывать.

— И все? — буркнул толстый маг.

— И еще я обещаю никому не рассказывать, какой ты пьяница. Что напиваешься до красных чертей.

Бибнон что-то обиженно забубнил, но монету взял и, тяжело поднявшись из-за стола, удалился…

— Мастер Ролох, — спросил Ингви, — а больше мой «демон» не объявлялся?

— Никто, пожалуй, его не видел…

— Понятно. Он запасся едой в дорогу и скрылся со своей подружкой… Наверное, он будет искать место, где много колдунов… Где он всегда найдет, чем прокормиться…

В Ренпристе мы провели всего лишь один вечер, а поутру двинулись на юг. Теперь наша компания выглядела весьма внушительно, ибо граф Гезнур прихватил с собой, помимо нас и знаменитого Мертвеца, еще один отряд — сорок с чем-то людей некоего капитана Ромперта. Капитан был так себе — ничем не выделялся среди прочих. И отряд его тоже — самые заурядные парни, каких много, бывает, собирается в «Очень старом солдате»…

Итак, с рассветом мы двинулись в путь. Шли мы теперь по срединным областям Гевы, то есть той части страны, которая в наименьшей степени страдала от набегов и междоусобиц. Поля были возделаны, болота попадались все реже, здесь были немного лучшие дороги и куда более многолюдные поселения. Моя магическая охрана стала невозможной, поскольку позволяла только выявить наличие в округе людей — а людей (крестьян, мелких торговцев и прочих) здесь везде было много… Поэтому я отдыхал, совершенно полагаясь в смысле охраны на Никлиса — а тот по уговору с капитаном Ромпертом выделял дозоры и пикеты…

Вообще, благодаря Никлису я совершенно обленился и просто ехал на своей лошадке в середине колонны вместе с графом, его оруженосцами и, разумеется, Ннаонной… Граф был всегда как-то напряжен, он постоянно дергался, озирался, словно опасался засады. Я же, напротив, чувствовал себя совершенно спокойно… Пока однажды Никлис не заявил мне:

— А знаешь, твое демонское, я тут поговорил в деревне с мужичками здешними — днем раньше по этой вот самой, слышь-ка, дороге прошел караван. Три монаха гнали старичков, закованных в цепи. Это…

— Наши монахи, что ли?

— Ну уж не ведаю — наши или не наши, а только я не думаю, слышь-ка, что таких вот монахов в здешних местах множество бродит.

— Это верно. Это ты молодец, Никлис, что узнал. Постарайся и впредь послушать, что об этих монахах слышно… Постой, ты сказал «три монаха»?

— Три…

— А в Акенре их было восемь, верно?

— Верно, твое демонское… Я вот и смекаю, не те ли монахи за нами по кустам-то шастали? Троих они, слышь-ка, вперед отправили с кандальниками с этими, а остальные… А?..

— Похоже, Никлис, ой похоже на то… Ты знаешь что — ты меня позови, когда местные что-то будут говорить.

— Не, твое демонское. Тебе, слышь-ка, ничего не скажут. И мне тоже, ежели твое величество поблизости вертеться будет. Побоятся мужички-то… Они и без того здесь, в Геве в этой, словно сказать, пришибленные какие-то. И сеньоров боятся до того, что просто срам… Ежели твое величество рядом окажется — ничего не скажут, да еще и разбегутся, пожалуй…

Ну что ж, Никлис и тут был прав. Здешние сервы в присутствии сеньоров словно впадают в ступор — если, конечно, не успели куда-то заблаговременно скрыться при приближении важного господина… Мне и в самом деле ничего не скажут, а у сержанта есть к простым людям нужный подход… Кстати, он никогда не забывает стребовать под это дело монетку-другую — мол, пришлось кое-кого угощать… Так не из своего же кармана ему это оплачивать, верно?.. Но я не в обиде — да и не внакладе, собственно говоря…

Но, как ни странно, в следующий раз интересную информацию я получил не от Никлиса. В одной довольно большой деревне мое внимание (да и не только мое) привлекла такая сцена. Толпа местных окружила своего приходского священника. Крестьяне дергали попа за рукава и что-то с большой страстью в голосах ему выговаривали. Они настолько увлеклись этим занятием, что прозевали приближение нашего войска, так что, не успев разбежаться, теперь посрывали шапки и стали кланяться, как болванчики. Сам не знаю почему я заинтересовался всем этим… Я направил своего коня прямо к священнику (паства при моем приближении торопливо расплеснулась в стороны) и поинтересовался: