Сокрушительный удар - Дик Фрэнсис

— Он живой?

— Не знаю. Надень на него свою маску. Пожарный сразу принялся делать Криспину искусственное дыхание, заводя ему руки за голову, а я натянул на него маску и проверил приток воздуха.

Пожарный, не останавливаясь, поднял голову и посмотрел на толпу зевак у ворот и на ряды лиц над изгородью, озаренных пламенем пожара. Я без слов понял, о чем он подумал. Третья пожарная машина, «Скорая», врач, полиция... ни одна машина не доберется до нас, пока зеваки не расползутся по домам.

Половина крыши конюшни в ближнем к нам конце с треском провалилась. Пахнуло жаром. Пожарный ненадолго поднял глаза и ободряюще сказал:

— Ну вот, теперь, если и остальная часть крыши провалится, легче будет отстоять дом.

Я вскинул голову. Ливень искр и в самом деле уменьшился, но все же дом выглядел так, словно готов в любую секунду полыхнуть пламенем. Несмотря на все усилия пожарных, кровля в дальнем конце уже обуглилась.

Криспин по-прежнему не подавал признаков жизни, но, когда я пощупал ему пульс, пульс был. Слабый, медленный, но был.

Я с облегчением кивнул пожарнику, и он перестал делать искусственное дыхание. Он посмотрел на грудь Криспина. Она не шевелилась. Пожарный сунул руку ему под одежду, пощупал ребра. Ничего. Он покачал головой и снова стал делать искусственное дыхание.

— Давай я, — сказал я.

— Давай.

Я занял его место, и пожарник отправился помогать тушить пожар. Жаркий, ревущий, душный, дымный кошмар тянулся бесконечно.

Криспин выжил, и дом более или менее спасли. В какой-то момент — я так и не понял когда — приехала полиция, и вскоре после этого «Скорая» увезла моего брата, все еще находившегося без сознания, в больницу, откачивать.

Первое, о чем пожарные сказали полицейским, это что здесь пахнет поджогом, и первое, о чем спросила меня полиция — не я ли поджег свой дом?

— Меня тут не было.

— Были ли у вас денежные затруднения? Я недоумевающе посмотрел на них. Они стояли посреди развалин, от сырых почерневших углей все еще валил густой горячий дым, а они как ни в чем не бывало вели расследование!

— И это все, чем вы можете помочь? — спросил я. Но их поведение давало понять, что они здесь вовсе не затем, чтобы помогать.

В ту сумасшедшую ночь казалось верхом нелепости, что они могли подумать, будто все это разорение я учинил своими руками.

К рассвету одна из пожарных машин уехала, но другая осталась у дома — пожарные мне объяснили, что со старыми домами следует быть начеку. Иногда какое-нибудь бревно тлеет чуть ли не сутками, а потом вспыхивает, и пожар начинается снова.

Пожарные зевали, скатывали рукава, закуривали сигареты и аккуратно тушили окурки в плоских жестяночках. Из деревни принесли несколько термосов с чаем, и вокруг начали робко, как цветы на развалинах, пробиваться первые шутки.

В девять я отправился в паб, чтобы позвонить по телефону, и мельком глянул на себя в зеркало. Лицо в полосах сажи, глаза красные от дыма, усталый, как собака...

Я сказал Софи, чтобы она не приезжала, ленча не будет. Она сказала, что все равно приедет, а у меня не хватило мужества отказаться.

В пабе я вымылся и позавтракал. Моя одежда жутко воняла, но это были пустяки по сравнению с тем, как воняло в доме и во дворе, когда я вернулся. Мокрое горелое дерево, мокрая горелая солома, застоявшийся дым... Вонь была резкой и противной, но уезжавшие пожарные сказали, что ничего не поделаешь, после пожара всегда так.

Приехала Софи. Золотого самолетика на ней не было. Увидев царящее вокруг разорение, она наморщила нос, потом молча взяла меня под руку и поцеловала. Это утешило меня, как матушкин поцелуй в детстве.

— А что осталось? — спросила она.

— Немного мокрой мебели и банка орешков.

— Вот с них и начнем.

Мы обошли дом, комната за комнатой. Повсюду размокший пепел и застоялый дым. Моя спальня была зияющим черным провалом под открытым небом — крыша прогорела насквозь. Все вещи здесь погибли безвозвратно. Хорошо, что я взял кое-что из одежды с собой в Ньюмаркет!

В комнате Криспина валялась пустая бутылка из-под джина, еще одна — в ванной.

В кабинете все было покрыто густым слоем жирной золы. Стены закоптились и были исчерчены ручьями воды. Часть моих бесценных, дорогих и практически невосстановимых каталогов и племенных книг тоже погибла.

— Ну и что ты собираешься делать? — спросила Софи, стоя на грязном полу в кухне и водя пальцем по столу, устеленному ровным слоем пепла.

— Эмигрировать.

— Что, серьезно?

— Ну, если серьезно... Через пять минут откроется паб. Пошли напьемся!

Глава 10

Мы прикатили домой в два часа и обнаружили там полицию. Один был констебль, другой — с погонами старшего инспектора.

— Развлекаетесь, мистер Дерхем? — с иронией осведомился старший инспектор. — Пропиваете страховку?

Однако, похоже, он начал разговор таким образом скорее по привычке, потому что оказалось, что они все-таки приехали не обвинять, а выяснять.

— Тут холодно, — заметил старший инспектор, выразительно указывая на сумрачное зимнее небо.

— Внутри тоже холодно, — ответил я. — Бак центрального отопления стоял в конюшне.

— Ах да, конечно!

Он все же предпочел пройти в дом. Я провел их в кабинет, достал тряпку, стер пепел со стульев. Тряпка только развезла грязь, поэтому пришлось достать еще несколько тряпок и постелить их на сиденья.

— Мистер Дерхем, — начал старший инспектор, — расскажите нам о своих врагах.

— О врагах?

— О врагах, сэр. У вас есть враги?

— Ну, я не знал, что есть люди, которые ненавидят меня настолько, что могли бы поджечь конюшню.

— Не знали? А теперь знаете? Я молча кивнул.

— Их имена, сэр?

— Не думаю, что я могу вот так сразу назвать их имена. Но это уже не первый случай.

Я рассказал им о Катафалке и о сбежавшем двухлетке. Старший инспектор тут же спросил, почему я не обратился в полицию.

— О случае в Аскоте я в полицию сообщил, — ответил я. Спасибо Керри! — А что до лошади... Ваши люди приходили сюда, но тогда я не думал, что лошадь кто-то выпустил. Я решил, что просто позабыл запереть денник.

Поскольку полицейские тогда решили то же самое, спорить они не стали. Более того, старший инспектор прекрасно знал, что никто не стал бы объявлять общую тревогу, если бы я явился в полицию с расстегнутой попоной.

— Ну что ж, сэр, — сказал полицейский. — Похоже, на этот раз вам повезло. У нас есть свидетель. Четырнадцатилетний мальчик, который шел через лес по вашей дорожке. Он утверждает, что видел то, что видел, с дорожки, но я подозреваю, что он сам заходил сюда, чтобы стянуть что-нибудь, что плохо лежит. Он говорит, что знал, что вы в отъезде, в Ньюмаркете. Во всяком случае, мальчик видел человека, который зашел в кладовку в конюшне и звенел там чем-то металлическим, и мальчик еще подумал, как странно, что он не зажигает света. Мальчик, похоже, неплохо ориентируется на вашем дворе. Он видел, как человек чиркнул сличкой и наклонился. Потом тот вышел со двора и поспешно пошел по дорожке к деревне. Мальчик не попытался остановить его. Вместо этого он зашел в конюшню и включил свет.

Старший инспектор помолчал. Он, видимо, знал толк в театральных эффектах. Его зачарованная аудитория нетерпеливо ерзала на стульях, ожидая продолжения.

— Он увидел, что там внутри, и тут же убежал. Он говорит, что трубка топливного бака была сломана и солярка текла на пол. А в луже солярки стояла картонная коробка, и в ней был большой фейерверк. Золотой дождь, или что-то в этом духе. Он заметил, что упаковка фейерверка уже дымится. В кладовку он входить не стал — как он сам говорит, потому что любому, кто бы это сделал, следовало бы полечить мозги, если бы они, конечно, не сгорели со всем остальным.

Услышав этот дословный пересказ, Софи рассмеялась. Старший инспектор позволил себе чуть заметно улыбнуться.

— Как бы то ни было, сэр, мальчик со всех ног кинулся в деревню, сказать маме, чтобы она вызвала пожарных. Когда ему удалось ее убедить, что он не выдумывает, она так и сделала. Но когда пожарные приехали, топливный бак уже взорвался, и конюшню, выстроенную почти целиком из дерева, отстоять так и не удалось. Пожарные говорят, что, если бы их вызвали чуть попозже, им бы и дом спасти не удалось. Инспектор криво улыбнулся.

— А то, что им удается отстоять, они обычно приводят в негодность.

— Ничего, — сказал я, — с домом все в порядке.

— Хорошо. Так вот, то, что видел юный Кеннет, еще не доказывает, что вы все это не подстроили сами. Люди часто нанимают кого-нибудь для поджога, обеспечив себе железное алиби.

Софи попыталась протестовать. Старший инспектор насмешливо посмотрел на нее, и она осеклась.

— Не волнуйтесь, мисс. На этот раз дело проще. Нам кое-что известно. Юный Кеннет описал человека, которого он видел.

— Но ведь темно же было! — удивился я.