Если женщина просит - Михаил Серегин

– Да так, – сказал он. – Просто, пока ты тут дрыхла, произошли кое-какие события. Не понимаешь, нет?

Сердце Ани екнуло, и ноги ее как-то ватно ослабели: перед ней снова проплыли мертвые лица… Катя… Кирик.

– Понимаешь, – констатировал Алексей, вглядываясь в ее побледневшее лицо. – Ну так вот, Анечка, слушай меня внимательно. Вчера поздно вечером… да, наверно, уже за полночь, в «Белую гору» завалили Вайсберг, Андроник и Тигран. Я такого еще не видел. Во-первых, все вместе, а Вайсберг, я слышал, никогда ранее не светился в таком предосудительном для себя обществе, хотя у него в клубе эта бандитская братия отвисает регулярно. Но это ведь без его участия. А тут… – Алексей затянулся и выпустил дым через ноздри. – А во-вторых, Вайсберг был пьяный. Я его никогда еще пьяным не видел. Начальник охраны его буквально под ручку вел. Вот так. Завалилась вся эта компания в виповский зал. Вызвали туда из наших – Боро, Алекса и меня. И еще несколько девчонок. Из постоянного персонала клуба. Потанцевали мы им там, значит, Вайсберг все время пил, под конец его утащили, он ужабился просто в хлам. Андроник тоже быстро слинял. Тигран остался. Меня к себе за стол пригласил. К своим черножопым. Их там человек пять сидело, и еще трое амбалов из вайсберговской охраны, но они тоже куда-то быстро свалили. В общем, в апартаментах этих остались только Тигран со своими, несколько телок и я. Да, еще Алекс остался… Боро отпустили.

Алексей смял пальцами сигариллу и бросил ее в пепельницу. Было видно, что он сильно нервничает. Впрочем, Аня не присматривалась к выражению его лица: ей хватало собственных впечатлений.

– Тигран веселый был, – продолжал Алексей. – Анекдоты травил, сука. Тигран с Андроником и Вайсбергом приехали в клуб прямо со «стрелы». Знаешь, с кем «стрела» была?

Аня подняла голову и нерешительно произнесла:

– С… Дамиром?

– Умная девочка. С Дамиром и с его братвой татарской. Разрулили. Тяжело, правда, Дамиру пришлось, еле отмахался. Потому что Вайсберг на «стрелку» сам лично приехал. С результатами экспертизы на руках.

– Какой экспертизы? – пролепетала Аня, уже догадываясь, что скажет Каледин следующим пунктом.

– А такой, в которой сказано, что в квартире, где обнаружили Катю Вайсберг, дочь этого упыря, нашли пальчики. Пальчики оставила некто Опалева Анна Николаевна. Известна вам такая? – с ожесточением закончил Алексей.

Аня замерла. Облизнула пересохшие губы. Каледин смотрел на нее странным, застывшим взглядом, в котором непонятно чего было больше – сожаления ли, тревоги, гнева, еще чего-нибудь, о чем Аня даже помыслить не могла.

– И что? – наконец протолкнула она.

– Что-что? То, что Дамир сдал тебя с потрохами! А что ему еще делать оставалось в самом деле, если ты так засветилась? – В голосе Алексея появились горькие саркастические нотки. – В самом деле – что? Тигран там еще хвастался, что Дамира этого твоего развели, как лоха, на кругленькую сумму. Причем у Дамира бабок нет, так он обещал отдать товаром.

– Каким товаром?

– А вот этого Тигран не сказал. Может, живым товаром, может, и еще каким. Так что Дамир тебя сам пришибет, если увидит. Это не я говорю, это Тигран.

Аня медленно поднесла ладони к вискам и обхватила голову. Перед глазами словно опустили багровый театральный занавес, который время от времени раздвигался, и вываливалось из него плывущее, как бредовое отображение в кривом зеркале, лицо Алексея.

Потом это лицо приблизилось, лба Ани коснулось теплое дыхание, и на ее плечи легли руки. Руки Каледина.

– Спокойно, девочка, – сказал он. – Спокойно. Будь мужественна, ты же смелая девочка, Анечка, разве забыла? Тебя еще в Текстильщике все боялись. Гопота эта…

Аня машинально кивнула головой и вдруг засмеялась. Даже не засмеялась, нет – ее просто прорвало истерическим смехом, который со стороны мог показаться даже веселым.

Но он закончился так же неожиданно и скоропостижно, как вспыхнул. Аня поперхнулась этим смехом, подалась вперед, в горле ее разрастался хрип, но она справилась с собой.

– Я верю тебе, Каледин, – сказала она. – Я так и предполагала, но не хотела, чтобы это сбылось. Но если так… Хорошо. Что еще говорил этот пресс-секретарь Андроника… этот Тигран?

– А еще он говорил, не знаю ли я случаем, где ты можешь быть. Уж очень он хочет засвидетельствовать тебе свое почтение. Я сказал, что знаю.

Аня вздрогнула.

– Я сказал, что знаю, – повторил Алексей. – У себя дома. И что я не видел тебя с тех пор, как нас милостиво выпроводили из барских хором. Тогда, когда… помнишь?

При этом воспоминании выразительное лицо Каледина исказилось неприкрытой ненавистью.

Аня ничего не сказала: конечно, она все помнила. И то, как Тигран ударил ее и разбил губу. И то, что Андроник сказал Алексею: «Не мужчина, а дэвочка с яйцами». А Каледин потом шел не глядя в ее, Анину, сторону, шел как побитая собака, и Аня думала, что все сказанное Андроником, наверное, правда, если Алексей не может постоять за себя и такой же безответный, как она сама.

– Зачем он все это тебе рассказывал? – тихо спросила Аня.

– Значит, не веришь? – напружинился Алексей.

– Я уже сказала, что верю. Но зачем он говорил тебе это?

Алексей пожал плечами:

– Ну, во-первых, пьяный был. Похвастался старому знакомому. – Его точеное лицо страдальчески передернулось от отвращения. – А во-вторых, возможно, он думал, что через меня можно выйти на тебя. Что все-таки я знаю, где ты. Да не «возможно», я уверен в том, что он так думал! Теперь уверен…

– Почему?

– Да хотя бы потому, что за мной был «хвост»! – проговорил он. – Потому что меня вели от самой гостиницы, где я живу, до бабушкиной квартиры. Хорошо еще, что у бабушки в паспорте ее девичья фамилия, а не Каледина. А то по этой генеральской фамилии мигом бы раскопали, что к чему.

– А с девичьей?

– А с девичьей они еще помучаются. Но все равно не сегодня-завтра будут знать уже не дом, как сегодня, а подъезд и номер квартиры! Да что я тебе говорю, сама посмотри.

Алексей подвел Аню к кухонному окну и показал на стоявшую возле гаражей напротив дома вишневую «десятку», номер которой был стыдливо задернут пологом полувысохшей грязи.

Стекла в машине были тонированные, но в тот момент, когда Алексей показывал ее Ане, передняя дверца со стороны водителя приоткрылась, и оттуда высунулась чернявая башка. Башка определенно принадлежала выходцу с гор Кавказа. Она покрутилась во все стороны, прицокнула языком на прошедшую мимо девушку, а потом вскинула черные очи вверх.

Аня вздрогнула и отпрянула от окна.

– Вот-вот, – прокомментировал Алексей. – Этот чурка, да там с ним этих чурок, наверно, целая поленница… вот они-то меня и вели. Я на такси ехал. Правда, я их заметил и удачно оторвался, они только дом засекли, а в какой из трех подъездов я вошел, не успели определить, скоты. Не зря же я в армии учился, как таким чуркам мозги сначала морочить, а потом и вовсе вышибать, – закончил он с нехорошей улыбкой.

Аня поплотнее задернула бабкин халат, зябко поежившись, а потом спросила:

– Это ты поэтому у Евдокии Иванны спрашивал, куда она идет?

– Ну да. Зачем ее подставлять? Вдруг они ее уже вычислили. Спасительница! – Тут Алешка улыбнулся совсем весело, по-мальчишески.

– Что же теперь делать? – спросила Аня.

– Что-что? Сваливать! Они рано или поздно докопаются, что к чему. Вечером пойдем, когда стемнеет. Только, конечно, не к Дамиру.

– А куда?

– Увидишь, – хитро сказал Алексей.

Аня повела глазами вокруг себя и вдруг с лихорадочной быстротой, проглатывая слоги, выговорила:

– Алешка, а что ты сделал с моей одеждой? Выкинул, говоришь?

– Да. Отнес на соседнюю мусорку, чтоб не светить нашу. Да и нечего тебе в этой одежде рассекать. Спалишься еще на ней.

– Конспиратор! – выдохнула Аня. – А по карманам не догадался посмотреть?

– Догадался. Все, что там было, выложил. Интересный у тебя дамский набор.

– Где… это? – Аня вскочила так резко, что едва не опрокинула табуретку. Даже довольно резкая боль в ноге не отрезвила ее. – Где?

– Да там, в комнате, – сказал Алексей. – Пойдем.

«Дамский набор» Ани, извлеченный Алексеем из ее карманов, включал в себя расческу, ключи от ее квартиры и маленькую косметичку в виде сигаретной пачки – единственное, что она взяла из сумочки, оставленной на квартире у Лени Никифорова, двести с копейками рублей, скомканную полоску бумаги, перепачканную чем-то бурым. Возможно, губной помадой своеобразного оттенка.

И все.

Ни органайзера, ни пистолета, ни сотового телефона Кати Вайсберг не было.

Впрочем, пистолета быть не могло: Аня вспомнила, что уронила его в лужу у того подъезда, где убила Кирика. Пистолет этот, наверное, уже засосало грязью.