Дорога на Рейншедоу - Лиза Клейпас

– Что? Вы в первый раз дочь замуж выдаёте и не собираетесь устраивать мне свадьбу?

– Мы бы с радостью оплатили торжество, если б в нашей семье всё обстояло благополучно. Но так уж вышло, что своё счастье ты решила строить на несчастье сестры. Учитывая, как некрасиво ты с ней поступила, и щадя чувства Люси, мы с папой не сможем поддерживать отношения с Кевином. Это также означает, что отныне ты не вправе рассчитывать на нашу ежемесячную финансовую помощь.

– Такое чувство, будто вы от меня отрекаетесь, – чуть не плача от злости выпалила Элис. – Это несправедливо. Я просто ушам своим не верю!

– Ты собственными руками создала ситуацию, болезненную для всех нас, Элис. И для тебя самой. А ведь впереди ещё так много событий… праздники, рождение детей, болезни… Событий, которые мы должны были бы пережить всей семьёй. Но пока вы с Люси в ссоре, семьи у тебя не будет.

Кипя от возмущения, Элис пересказала разговор Кевину, но в ответ получила лишь небрежное пожатие плеч и предложение отложить свадьбу.

– То есть ждать, пока наша несчастненькая Люси не отойдёт от разрыва с тобой? Да она нарочно одна останется. Хоть полвека будет куковать, только бы мне насолить.

– Но ты же не можешь взять и заставить её снова бегать на свидания, – усмехнулся Кевин.

Элис ненадолго задумалась.

– Как только у Люси появится новый ухажёр, в глазах окружающих она перестанет быть жертвой. Да и родителям придётся признать, что жизнь их старшей дочери снова наладилась. Всё опять станет как прежде, и нам с тобой устроят отпадную свадьбу.

– Интересно, и где это ты собралась раздобыть для Люси парня?

– Ты ведь всех на острове знаешь. Кого бы ты предложил?

Кевин оторопело взглянул на невесту:

– Элис, ты о чём вообще? Предлагаешь «сосватать» мою бывшую кому-то из моих же друзей, что ли?

– Не обязательно другу. Нужен обычный, симпатичный парень, готовый за ней поухаживать.

– Даже если и вспомнится кто-то подходящий, как ты собираешься… – взглянув на упрямое лицо Элис, Кевин стушевался и замолк. – Даже не знаю. Может, кто-то из братьев Ноланов. Алекс вроде бы разводится.

– Только не разведённый. Люси на такого не клюнет.

– Тогда остаётся Сэм. Холостяк, владеет собственным виноградником.

– Отлично. Как мы их сведём?

– Хочешь, чтобы я сам их познакомил?

– Нет, нам лучше держаться в тени. Люси ни за что не согласится встречаться ни с твоим, ни с моим протеже.

Кевин задумался, как бы половчее свести мужчину и женщину, ничем не выдав, кто за этим стоит.

– Элис, ты в самом деле хочешь…

– Да!

– Ладно. Помнится, Сэм мне кое-чем обязан, – наконец протянул Кевин. – Пару лет назад я его здорово выручил, и он у меня в долгу.

– Вот и ладненько. Давай, позвони ему насчёт долга. Заставь Сэма Нолана приударить за Люси.

* * *

Сэм шагал через виноградник. На его плечах восседала довольно хихикающая Холли.

– Я великанша! – радостно вопила она. – Поглядите на меня!

Тоненькое, худенькое тельце весило, казалось, не больше пушинки, а маленькие руки крепко обхватывали голову Сэма.

– Я же велел тебе вымыть руки после завтрака, – строго сказал Сэм.

– А откуда ты знаешь, что я не мыла?

– Очень просто. Твои пальчики липнут к моим волосам.

Сверху снова раздался заразительный детский смех. На завтрак у них были сладкие блинчики, и, будь Марк дома, не видать бы им этого лакомства как своих ушей. Но брат вчера заночевал у своей невесты, Мэган, чем Сэм и воспользовался, махнув рукой на «правильное питание».

Покрепче обхватив Холли за щиколотки, Сэм поздоровался с работниками, которые возились у виноградоуборочного комбайна. Сейчас на машину крепили насадку с бобиной защитной сетки. Ширина полотна позволяла укрыть одновременно от четырёх до пяти рядов посадок.

Тут маленькие ладошки со лба съехали Сэму прямо на глаза, перекрывая обзор.

– Сколько ты мне заплатишь за помощь сегодня утром?

Сэм добродушно усмехнулся, на душе было тепло от приятной тяжести на плечах, сладкого дыхания и неистощимой неугомонности родного «двигателя-прыгателя». До того, как эта крошка ворвалась в его жизнь, маленькие девочки казались Сэму инопланетными созданиями из-за их пристрастия к розовому и сиреневому, к клею с блёстками, мягким игрушкам и волшебным сказкам.

В духе равенства полов дядюшки-холостяки учили Холли ловить рыбу, бросать мяч и забивать гвозди. Однако девчачья привязанность к бантикам, блестящим побрякушкам и всяким милым пушистикам была неистребима. Вот и сегодня Холли нацепила свою любимую розовую бейсболку, украшенную спереди вышитой серебряной диадемой.

Недавно Сэм прикупил Холли обновок взамен старой одежды, из которой девочка уже выросла. Неожиданно ему пришло в голову, что мало-помалу разрушается память племяшки о матери. Одежда, старые игрушки, прежние словечки и даже привычки – все это медленно, но неотвратимо заменялось.

Именно поэтому Сэм отложил кой-какие вещички в коробку на чердаке. А ещё завёл тетрадь, куда записывал свои воспоминания о Вик – забавные и милые истории, которыми он когда-нибудь поделится с Холли.

Временами Сэм сожалел, что не может поболтать с Вик о её малышке, рассказать сестре, какая у неё растёт очаровашка и умница, поделиться наблюдениями о том, как Холли меняется сама и изменяет мир вокруг себя. Смерть сестры заставила Сэма многое понять и переосмыслить. Например, как трудно в одиночку растить маленького ребёнка, когда даже для того, чтобы просто выйти из дома, всякий раз приходится преодолевать какие-то сложности. Потому что если брать Холли с собой, то не меньше четверти часа тратится лишь на поиск куда-то задевавшейся обувки.

Однако воспитывать ребёнка – это ещё и огромная радость, о чём Сэм поначалу и не догадывался. Как-то ему пришлось учить Холли завязывать шнурки. Вся старая обувь у неё была на липучках, и когда девочке купили новую пару со шнурками, она не знала, как их завязывать. Сэм рассудил, что шесть лет – самое время постичь эту науку, и показал малышке, как сначала сделать петельки «заячьи ушки», а потом затягивать узелок.

Чего Сэм никак не ожидал, так это чувства, которое он испытает при виде наморщенного лобика Холли, сосредоточенно старавшейся справиться со шнурками. Наверное, это и было чувство отцовства. Чёрт его побери, если при виде крохи, воюющей со своей обувкой, у него от умиления не вышибло слезу. До чего же он жалел, что не может рассказать Вик об этом. И о том, как он раскаивается, что так мало общался с сестрой и малюткой, когда это ещё было возможно.