Вне себя - Василий Головачев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вы… ты… Смирнов – это фамилия…
«Твоего отца, знаю, в моей числореальности фамилия осталась той же, это ты здесь взял фамилию мамы. А вообще мы родственники».
– Что?!
«Не ори, учись говорить мысленно. Мы родственники в каком-то смысле, так как реализуем в числоформном спектре одну родовую, то есть трансперсональную линию. Ты живёшь во втором Ф-превалитете, я в одиннадцатом, но по сути мы – один и тот же человек. Мы даже не братья, мы – ближе».
– Бред! – очнулся Прохор.
Раздался знакомый смешок.
«На твоём месте я реагировал бы точно так же. Готов меня слушать?»
Прохор залпом допил кофе, не чувствуя его вкуса, унял дрожь в руках, сел поудобней.
– Валяй.
«Ещё раз советую – научись говорить со мной телепатически, мысленно, иначе люди вокруг примут тебя за шизоида. Да и не безопасно это. Итак, вот моя история».
И Прохор услышал такое, отчего у среднестатистического российского обывателя съехала бы крыша, либо он вообще ничего бы не понял.
«Поэтому я здесь, – закончил Прохор-11 будничным тоном, словно читал главу из книги. Там я изгой, здесь меня, то есть нас, никто не знает как формонавтов. И, надеюсь, не узнает».
– Как ты… – начал было Прохор, потом вспомнил совет, с усилием перешёл на мысленное общение: «Как ты там устроился?»
«Что значит – как?» – не понял вопроса одиннадцатый.
«Ну, внутри меня…»
«А вот этого я тебе объяснить не смогу. Сам не сильно понимаю, каким образом моя душа оказывается в черепах моих «родичей». Оседает бесплотным облаком как пси-полевой кластер, при определённом манипулировании числами и символами. Я тебя научу».
– Я ещё ни разу… «Прости, не привык. Я ещё ни разу не бродил по числам… то есть по числомирам».
«Процесс увлекательный, хотя я не уверен, нужно ли тебе это умение. Охотники везде понастроили систем наблюдения, сидят как пауки, ждут добычу, формонавты для них – что шпионы для контрразведчиков. Они гоняются за нами без устали».
«Почему?»
«Видимо, мы представляем для Владык Бездн какую-то опасность. Тем, что знаем суть Бытия. Чем-то ещё. Долго рассказывать».
«Значит, если я не сунусь в эти… измерения, меня не тронут?»
«Не знаю, – честно признался Прохор-11. – Хотелось бы верить».
«Бред!»
«Не повторяйся, что ты заладил одно и то же? Я плохо объяснил тебе наше положение?»
«Твоё положение».
«Ошибаешься – наше! Хорошо, что я предупредил тебя, а то бы ты никогда не врубился, что происходит, особенно в случае появления в вашем превалитете Охотников».
«И что они сделают?»
«Боюсь, ничего хорошего. Сотрут память, изуродуют психику, лишат способности соображать, убьют, наконец! Всё, что угодно!»
«Но ты им ничего не сделал!»
«Я умею то, чего не должен уметь. Я видел то, чего не должен был увидеть».
«Может, я всё-таки чокнулся? – робко подумал Прохор. – От занятий числонавтикой? Разговариваю сам с собой…»
«Почему бы не поговорить с умным человеком? – пошутил Прохор-11. – Я – это ты, ты – это я. Отличная компания! Вселенная устроена сложней, чем ты думаешь. Все цифры и числа организуют превалитеты своих форм, свою геометрию. Каждой формой управляет своя цифра или число. Первоцифры – от единицы до девяти – абсолютны, то есть дают реальный материальный спектр, остальные – менее плотный и квазиустойчивый».
«Чем больше число…»
«Тем менее устойчива числореальность. Переход с одной цифры на другую даёт переход из пространства с одними законами и геометрией в пространство с другими константами взаимодействий. Рядом стоящие превалитеты различаются мало, но чем ниже – по увеличению числа, тем больше меняются физические законы. Я путешествовал сотни раз и видел удивительные вещи».
«Тогда и я хочу».
«Не торопись, всему своё время».
«И везде есть Прохоры Шата… Смирновы?»
«Везде! Трансперсональные генетические линии пронизывают все слои «матрёшечной» Вселенной. Наши предки знали это, потому и зашифровали знания в игрушках типа матрёшки и Змея Горыныча, а также в былинах. В глубинах Бездн изменяются даже такие параметры, как форма тела существа. Если в начала спектра я был человеческим существом, то после шеститысячного превалитета я могу оказаться кем угодно, даже крокодилом».
«Шутишь?»
«Ничуть. Многообразие всех форм одного и того же тела образует непрерывное множество или ещё одно символическое измерение, для каждого объекта – своё, в котором этот объект может существовать физически. А цифры и числа структурируют не отдельные объекты, а пространство, вакуум, понимаешь?»
«Значит, в числомирах с большим превалитетом кресло, в котором я сижу, имеет другую форму?»
«Совершенно верно, в соответствии с законами того мира. И остальные предметы тоже. Я не проверял, но, возможно, когда-нибудь проверю. Короче, формонавт переходит в разные подпланы Бытия, где действуют другие законы взаимодействий. Это главное, что ты должен помнить».
«А если меня… или тебя… убьют? Линия прервётся?»
«Молодец, креативно мыслишь. Нет, похоронят одного Смирнова в родном Ф-превалитете, остальные останутся в своих».
«Как же ты в таком случае попадёшь в тот числомир, если «родич» мёртв?»
«Не попаду, но останутся ещё сотни, тысячи других «родичей» в других числореальностях. Но вопрос интересный, я пытался решить его, экспериментируя с переходом в другие живые объекты, но не преуспел, не было времени».
«Понятно. Значит, я чуть-чуть не дошёл до твоих открытий. Но я никогда не думал о формологии…»
«О формонавтике? Формологией и у вас интересуются. А формонавтикой, объединяющей обе науки, формологию и числонавтику, занимаются единицы. Я вообще знаю только одного человека, академика Дмитрия Дмитриевича Бурлюка. Точнее – знал».
«Он погиб?»
«Исчез. Ну что, отдохнёшь?»
Прохор почувствовал озноб. Количество полученной информации превысило предел осмысления. Запасы удивления, неприятия и сомнений кончились, наступила апатия, навалилась усталость.
«Да, пожалуй».
«Отдыхай, поговорим завтра».
«Червячок» голоса «родича» из параллельного одиннадцатого измерения, заползший в голову, растаял.
Прохор очнулся, поднял голову и не поверил глазам.
В комнате было темно.
За окном наступила ночь.
Он просидел в кресле перед включённым компьютером больше четырёх часов!
Не пытаясь оценить свой первый опыт общения с самим собой, он поплёлся в ванную, искупался и рухнул в кровать.
Последней мыслью была мысль поговорить с Даном Саблиным, рассказать ему о своих «контактах второго рода».
Через минуту спасительный сон смежил веки.
Пленница свободы
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
