Траектория чуда - Аркадий Гендер

Тетушка сняла трубку сразу, как будто сидела у аппарата.

- Глеб, мальчик, как ты там? - раздался обеспокоенный голос тетки. Почему так долго не звонил, тебе нехорошо?

Прям в корень зрит тетка.

- Да, теть Эльмир, маленько перебрал вчера на радостях, только проснулся, - соврал я. - Как ты себя чувствуешь?

- Пр-р-рекрасно! - по-испански грассируя звук "р", ответила тетка. Вадим Львович прекрасно довез меня на своем лимузине, я прекрасно спала и вообще все очень хорошо.

Как хорошо слышать, что у кого-то буквально все прекрасно.

- Тетя Эльмира, я хотел тебе сказать, что..., - начал было я, но тетка осекла меня.

- Не надо ничего говорить, деточка, я все понимаю. Я сделала то, что была должна, что я обещала отцу, твоему деду. Это все в честь его памяти. И я очень горда, что мы имеем право носить такую фамилию, и что ты князь, хочешь ты этого или нет.

Ее голос дрожал, но я не сдавался:

- Я хотел сказать, что я считаю, что половина этих денег принадлежит тебе, и...

- Мне ничего не надо, - опять прервала меня она. - У меня все есть. Вот если бы ты мне дал немного денег, я смогла бы заняться поисками могилы твоего деда и поставить там памятник ему.

- Ну хорошо, хорошо, - сдался я на милость непреклонной тетки. - Мы еще поговорим на эту тему, ладно?

- На эту, и на любую другую, мой мальчик. Но пока ты, пожалуйста, занимайся документами, визами и прочим, чтобы без задержек поехать в Швейцарию и вступить в наши права. Я знаю твою рассеянность, это у тебя наследственное. Обещаешь?

Какая рассеянность? Но пришлось пообещать, тем более, что ее настоятельная просьба вполне соответствовала моим собственным планам. Да, кстати, надо срочно найти фотографии. Я никогда не мог понять жёниного алгоритма мышления, поэтому быстрого результата от своих поисков не ждал, но я, наверное, минут сорок переворачивал квартиру вверх дном, но тщетно. Но никакая работа не бывает напрасной и, к тому же, способствует преодолению абстиненции. Когда еще через полчаса я, истекая похмельным потом, с громким криком: "Ага-а-а!" нашел искомые квадратики фотобумаги с изображением своей физиономии в месте, где они никак не должны были находится, я одновременно обнаружил, что уже вполне пришел в себя. Так, еще только половина третьего, единственное дело на сегодня успешно сделано, а уже ничего не болит. Это значит, что надо бы чем-то заняться, - ужасно не люблю, знаете ли, бездарно растрачивать воскресные дни. Вот только чем? В смысле, дел-то по горло. Хотя бы вымыть посуду, или поменять разбитую фару на "десятке". Но на самом-то деле хочется заняться не чем-нибудь прикладным, а, что называется, для ду-ши-и-и. Так, что ну ее к черту, эту посуду с машиной! На самом деле хочется посидеть с кем-то близким, поделиться радостью. То есть, похвастаться? Да нет! Или - да? Да ну тебя к черту! Ужасно, конечно, хотелось бы пообщаться с Жанной. Вот было бы восторженных ахов и охов! Но у нас с Жанной был железный уговор - ни при каких обстоятельствах не звонить друг другу по вечерам и выходным, чтоб не подвергать ни малейшему риску благое неведение наших официальных половин. Можно, конечно, послать ей на мобилу эсэмэску, но разве в ста шестидесяти знаках минус пробелы выразишь все, что хочется сказать? Ладно, подождем до завтра. Звякнуть, что ли, Гохе? Да и этого чего отрывать от его любимых грядок, тем более, что он к, когда балдеет на своих шести сотках, всегда отключает мобильный, чтоб не мешали. С ним тоже завтра времени перетереть все в подробностях будет предостаточно. Ёлы-палы, и пообщаться-то не с кем - просто вакуум какой-то! Правильно говорят - не в деньгах счастье...

И тут совершенно неожиданно где-то истошно заверещал мой мобильник. Я кинулся на звук, вспоминая, куда выложил его, и одновременно пытаясь угадать, кто же звонит. Первая мысль была, что это пробило все-таки Галину. Я прям зарадовался даже весь, но тут же сообразил, что Галина наверняка сначала набрала бы домой. Тогда кто же? Телефон обнаружился на зеркале в прихожей. Высветившийся на дисплее номер звонившего был мне абсолютно незнаком. Я схватил надрывающуюся мобилу и надавил зеленую клавишу.

- Добрый день, это Глеб? - произнес в телефоне приятный женский голос.

- Да, - ответил я, напряженно пытаясь узнать голос и не узнавая его.

- Глеб, ты можешь разговаривать? Может быть, я не вовремя...

Это была Таша. Но ведь она должна быть в отъезде? Ну надо же - как будто кто-то сверху, приняв во внимание мою неизбывную тоску по общению, сжалился надо мной!

- Нет, нет, что ты! - заторопился с ответом я. - Знала бы ты, как ты вовремя! Здравствуй, Таша, я очень рад тебя слышать!

- Как здорово, что ты узнал меня, - запел в трубке ее голос. - Я, собственно, звоню сказать, что у меня изменились планы, я никуда не уехала, и мы могли бы встретится, если ты хочешь

Хотел ли я? Конечно и, по возможности, прямо сейчас, - и дефицит общения с близким по духу человеком был бы восполнен, а при мысли о том, чем это общение можно было бы разбавить, у меня сладко заныло в штанах. Так что же меня останавливает? Ответ был прост до банальности - деньги. Один раз оказав от широты души (или желая повыделываться?) матподдержку в размере двухсот американских дензнаков, категорически невозможно было опускать планку. А столько в кошельке у меня сейчас просто не было. "Миллионер хренов!" - грустно усмехнулся я.

- Кстати, ты можешь не беспокоится о деньгах, - словно прочитав мои мысли, прервала паузу Талия.

Пришлось срочно оправдываться, сбивчиво объясняя, что дело совсем не в этом, и что я просто не знал, как сказать, что хочу встретится прямо сегодня. Вроде, получилось правдоподобно.

- Представляешь, я тоже не знала, как предложить встретиться сегодня вечером, - мило защебетала Талия. - Может быть, как в прошлый раз, часов в семь у меня?

- Хорошо, в семь, - согласился я, и не удержался, чтобы не изобразить из себя нетерпеливого Дон Жуана: - если нельзя раньше.

- Я не успею добраться и привести себя в порядок, - начала оправдываться она, но я проявил великодушие:

- Хорошо, хорошо, но без одной минуты семь я буду у твоих дверей, можешь открывать без звонка. Сверим часы?

- Не будем, - ты не опоздаешь, когда бы ни пришел, - загадочно ответила Талия и отключилась, послав мне в трубку на прощание поцелуй.

Только сейчас я понял, что во время всего разговора я стоял посредине комнаты. Я опустился на диван и задумался. Дело в том, что кроме безусловных положительных эмоций по поводу скорого и весьма приятного общения, разговор с Ташей меня еще и озадачил. Потому, что как бы ни было запутано и непонятно мне самому мое отношение к Таше, как ни странно, гораздо больше сейчас меня занимало ее отношение ко мне. Эта ее последняя загадочная фраза, - мол, приходи когда захочешь, плюс предложение исключить из наших отношений материальную составляющую, - все вместе это давало картину совершенно определенную. Помните - у Ремарковских проституток предложение встречаться без денег означало едва ли не любви, а уж глубокую симпатию - точно! Меня-то как раз присутствие в деле "материальной поддержки", как ни странно, устраивало. Потому, что пока ты платишь, все предельно ясно и - удобно. А когда в ясные и понятные вторгаются эмоции, паче того - чувства а-ля "любэ-эвь" - все, хана, пиши пропало, начинаются проблемы всякие, а там и до обязательств недалеко. И самое паршивое, что мягкий я и отзывчивый, знаете ли, на проявление ко мне чувств этих самых. И с Жанной ведь, если честно, была далеко не только моя инициатива. Не дай она прозрачно понять, что я ей не безразличен, могло и не закипеть во мне ответное, не затумань паром голову, и тогда неизвестно, завелась ли вообще карусель. "Да, тебе сейчас только втюрившейся транссексуалки для полноты ощущений и не хватает!" невесело усмехнулся я. Так, может, не ездить никуда, от греха подальше? Но воображение мгновенно нарисовало в мозгу несколько таких сцен, что ни о каком "не поеду" не стало и речи. "Просто буду держать себя на дистанции", пообещал я себе и, успокоенный, начал собираться.

На часах было ровно три. Времени до свидания было еще валом и я, не торопясь, помылся-побрился, привел себя в порядок и потихоньку тронулся в сторону Преображенки. По дороге, воспользовавшись отсутствием очереди, помыл в автомойке "десятку", потом, дабы вытрясти из себя последние остатки похмельности, метнул пару чизбургеров в Макдоналдсе рядом с метро, но до конца так и не вытряс. Все еще ощущая тяжесть в голове и затруднение на вздохе, я заехал все-таки в магазин, и долго раздумывал, чего бы взять. Остановился на очень легком и приятном красном полусухом, рассудив, что такие вина с большой степенью вероятности должны нравиться и Таше тоже. Но все равно в знакомый двор, заросший липами, я приехал в половине седьмого, и еще двадцать минут сидел в машине, развлекаясь тем, что наблюдал за присутствовавшими-таки сегодня у подъезда старушками, изо всех сил пытавшимися разглядеть через затемненные стекла, кто это приехал к их подъезду, и почему не выходит? Не террорист ли? Без пяти семь напряжение бабушек достигло апогея и неизвестно, не позвонили бы в они следующую минуту "куда следует", не выйди я из машины. Проходя мимо старушечьего воинства, я вежливо сказал: "Ас-с-ьте!", на что бабки хором заклаянялись в ответ. Я, улыбаясь, вошел в подъезд, а бабки у меня за спиной сердито и громко зашептались: "Ну вот, наш, славянской внешности! А ты твердила - чеченцы, кавказцы!" - "А чего он так долго в машине-то сидел? Чисто шахид какой1" Я ржал над чеченцами и шахидами до самого пятого этажа.