Против течения - Нина Морозова

В настоящее время для себя он решил прекратить публичные выступления, поэтому Мише стоило огромного труда уговорить его на создание новой группы, выступающей живьём. К себе он пригласил бывшего ударника группы «Мифы» Сергея Петрова и аппаратурщика той же группы — Шуру Шермана. Благодаря известному отношению наших властей к советской творческой самодеятельной рок-музыке им не удалось нигде устроиться, чтобы репетировать, так как у них не было «бумаги», а её можно получить только благодаря каждодневным репетициям репертуара не из своих песен (замкнутый круг). Поэтому за полтора месяца им удалось сыграть (без репетиций и вместо них) только на какой-то свадьбе. Там они стали делать одну из композиций Джимми с альбома «Электрик Лэдилэнд». Ту, в которой партия ударных напоминает немецкую военную музыку. Когда они стали исполнять вышеупомянутую песню, посвящённую надеждам и чаяниям английской молодёжи, к ним из-за стола подошёл пьяный мужчина лет 50 и начал орать, требуя прекратить играть «фашистские марши»! Да, действительно, культура у народа низка, и её надо поднимать!

Второе выступление этой группы было на каких-то танцах. В этот период я пытался найти помещение, где можно было бы устроить для них сэйшн. Но мне это так и не удалось. И вот Господь услышал наши мольбы, и однажды… Однажды Миша позвонил мне и рассказал о том, что до него дозвонился некто Криволапов и предложил совместную игру с группой «Солнце» и «Аргонавтами». Миша захотел узнать моё мнение об этом. Я ответил ему, что это нехороший человек и я не советовал бы с ним связываться. Но через четыре дня ему вновь позвонили. Теперь это был уже Сергей Иванов. Он пригласил на сэйшн с группами «Воскресенье» и «Солнце». Это было то, что надо. Группа Морозова опять стала беспокоиться по поводу репетиций, но ни одна из ленинградских групп не согласилась выделить им хотя бы два часа для репетиции. Это скверно!

Так они и приехали в больничный городок, что у Московского проспекта, рядом с кинотеатром «Меридиан». Выступали первыми, что очень сложно, так как публика ещё не раскачалась на слушание, не вошла в вибрации или не разогрелась. Как говорили в Ленинграде… И опять этой группе не повезло! Во-первых, выступали без предварительной репетиции, во-вторых, хозяева аппаратуры, группа «Солнце», подключили им только часть аппаратуры, поэтому гитару и голос было почти не слышно, всё забивала бас-гитара, хозяин которой самозабвенно рвал на ней струны. И всё же это выступление понравилось многим. Группу пытались вызвать на бис, но она не вышла, уступив место следующей компании. Интересно было слышать отзывы тех музыкантов, которые два года назад чуть ли не восхищались музыкой Морозова, ещё не зная, что это он. И Ильченко, и Белолипецкий теперь заявляли, что Морозов играет плохо, что «быстро играть ещё не значит играть хорошо»! Это несомненно говорит о возросшей требовательности ленинградских рок-музыкантов к музыке. И всё же многие любители поп-музыки говорили о том, что Морозов играет намного интереснее, чем Ильченко! В основном, это были те, кто слышал или имел его студийные записи. Все музыканты группы Морозова, как и он сам, выглядели на сцене очень невзрачно, были одеты в советские «техасы», волосы удлиненные, шоу не делали. Только Шура Шерман порадовал. Когда я его увидел, во мне всплыли воспоминания о старых добрых временах.

Дело в том, что на сэйшн он пришёл в военном кителе старого образца, в котором он появлялся во времена участия в группе «Мифы»…»

Из книги Г. Б. Зайцева «Хроника прошедших событий»

Геннадий Борисович Зайцев, хорошо известный в кругах рок-музыкантов и поклонников рока, как Гена Зайцев, родился в Ленинграде 26 июня 1954 г., коренной петербуржец, предки которого, купеческого звания, жили в Санкт-Петербурге с начала XIX века. Квартира в Басковом переулке, впоследствии превратившаяся в коммунальную и занимавшая многочисленные комнаты на третьем этаже дома № 14, когда-то принадлежала семье его матери, урождённой Надежды Владимировны Романовой. В этом же доме жили и предки его отца, Бориса Васильевича Зайцева.

С 1971 г. стал посещать кафе «Сайгон», встречи с интересными людьми в котором сформировали его музыкальные интересы и мировоззрение хиппи, там же судьба свела его с первой женой, Надеждой Золотовой, от которой родилась дочь Наталья.

В 1973 г. с братом Владимиром Зайцевым он создал подпольный домашний «Поп-клуб», а в период с 1977–1980 гг. руководил созданным аналогичным «Поп-клубом» в Дворце культуры «Невский» и Дворце культуры им. Ленина.

В 1975 г. закончил дневное отделение Ленинградского судостроительного техникума по специальности «техник-электрик, специалист по малым ракетным катерам и подводным лодкам» с присвоением офицерского звания, что освободило его в дальнейшем от службы в армии.

С 1981 г. «Поп-клуб» был легализован при Доме самодеятельного творчества на ул. Рубинштейна, 13.

В 1986 г. его пригласил Юрий Шевчук, и он стал директором группы «ДДТ». Тогда же от второй жены, Ольги Зайцевой, родился сын Антон.

В 1988 году Геннадия Зайцева пригласила московская фирма грамзаписи «ЭРИО» для создания филиала фирмы в г. Ленинграде. Сотрудничая с московской фирмой и, возглавив её филиал в родном городе, он продюсировал издание первых виниловых пластинок групп ДДТ, «Аукцион», «Наутилиус помпилиус»», «Настя», первым издал некоторые концерты Сергея Курёхина.

В 1997 г. создал и возглавил «Негосударственное региональное авторское учреждение “Центральное”».

В целом можно сказать, что Геннадий Зайцев сыграл очень большую роль в пропаганде и распространении рок-музыки у нас на родине. Немалая доля его деятельной помощи связана и с музыкой Юрия Морозова. Благодаря ему уже во второй половине 70-х и первой половине 80-х годов музыка Юрия стала известна чуть ли не во всех уголках Советского Союза.

Наталия Дорош

Юрий Морозов — мой двоюродный брат. Со своей матерью Валентиной Герасимовной Морозовой (по её словам) они переехал во Владикавказ (а тогда г. Орджоникидзе) из Крыма в 1960 году. В октябре 1959 года не стало моего отца, и мама осталась со мной, пятилетней девчушкой, одна в трёхкомнатной квартире. Это было не очень комфортабельное помещение в двухэтажном доме с деревянной лестницей и печкой, но ведь в детстве всё кажется большим и загадочным… Тётя Валя в это же время развелась с мужем, отцом Юры. Вот сёстры и решили поддержать друг друга, поэтому тётя Валя переехала с сыном во Владикавказ, этот южный город в окружении величественных гор, где в то время было меньше суеты и много фруктов.

В памяти осталась картина: залитый солнцем наш двор, лето. И я, гордая тем, что у меня появился старший брат, представляю его своим дворовым знакомым. В памяти сохранились отрывки игр, прыжки с крыши сарая, штурм заборов при участии Юры. И ещё то, как состоялся «первый конкурс красоты» с раздеванием для 5–6 летних «моделей». Его организовал Юра, причём зрители наблюдали за дефиле почему-то из-под стола?.. Этот эпизод хорошо запомнился. Осталось впечатление, что мы делаем что-то запретное, но очень интересное. Причём я требовала, чтобы Юра раздевался тоже, а он не соглашался, потому что был главным руководителем «показа»!

В этом доме мы вместе прожили лет пять, а потом мама вышла замуж во второй раз, и мы переехали на другую квартиру, в центр города, хотя продолжали тесно общаться с родными, потому что я и училась в прежней школе и бывала у тёти.

Шло время, мы взрослели. Каждый жил своей жизнью. Следующие яркие воспоминания связаны с переездом Юры в Ленинград. Тётя Валя сообщила эту «сенсационную» новость. Юра познакомился с девушкой из этого города, собирается жениться и уезжает туда жить. Тётя показала фотографию невероятно красивой девушки, а Юра казался таким взрослым…

После того, как Юра уехал в Питер, мы долго не виделись. За это время я окончила школу и институт. И узнавала о его жизни от тёти Вали. Мне он казался в то время далёким, успешным, богемным. Помню, как однажды Юра и Нина приехали во Владикавказ навестить Юрину маму. Мы вместе ездили в предгорье кавказских гор, любовались прекрасными видами, природой, бродили по каким-то заброшенным садам.

В 1983 году я поступила в аспирантуру одного из питерских НИИ. В то время я ещё жила во Владикавказе и работала преподавателем в Северо-Кавказском горно-металлургическом институте (ныне Технологический университет) на кафедре промышленной электроники.

Когда я приезжала по аспирантским делам в Ленинград, то часто останавливалась у Юры с Ниной в небольшой квартире на шоссе Революции. И я попадала в другой, необычайно интересный мир, который заполняла музыка, живопись, неформальное искусство. Их маленькая квартира напоминала мне старинную шкатулку, обтянутую тёмно-красным, почти бордовым бархатом-оксамитом, в которой хранились музыкальные инструменты Юры, рисунки Нины, краски, пластинки, фотографии, книги. Я слушала Юрину музыку, Нина писала мой портрет, и мы говорили обо всём на свете. На кухне у них был уютный диван, на котором я спала, читала какой-то самиздат про жизнь Леннона. Его дал мне Юра. Их кошка приходила ко мне в гости.