Белая земля - Алексей Леонтьев

Что это? Отсвет далёкой зари? Космическая буря? Или просто видение, родившееся в моём усталом мозгу?

6

Вдали слышится лай собак. Я хочу поднять голову и не могу этого сделать. Лай собак приближается. Слышу громкий в тишине скрип полозьев и гортанные крики каюра.

Сани едут прямо на меня. Нет сил отползти в сторону. Всё, что я могу, — это достать пистолет. Сани уже совсем близко. Я вижу мохнатую вереницу собак. Слышу голоса людей. Они говорят по-английски. Я стреляю в воздух.

7

Открываю глаза. Надо мной низкий, обшитый фанерой потолок. Звучит негромкая музыка. На столе затенённая бумагой керосиновая лампа и приёмник. Возле него спиной ко мне человек в толстом свитере. В комнате тепло. Я лежу раздетый под одним шерстяным одеялом на мягком топчане, под головой настоящая подушка. Мои руки туго забинтованы. Лицо смазано какой-то пахучей мазью.

Скрипнул топчан. Человек обернулся. Это совсем молодой паренек лет девятнадцати, светловолосый, с нелепыми на его юношеском лице пшеничными усами. Он подходит ко мне.

— Как вы себя чувствуете? — спрашивает он по-английски.

— Хорошо… Карта… Где карта? Вы нашли карту?

— Не беспокойтесь! Всё в порядке. Лежите спокойно. — Он смотрит на часы. — Скоро приедет врач. Русский врач.

Я хочу спросить, что делается там, в большом мире, на фронте. Но мне трудно подобрать нужные английские слова, а паренек протестующе трясёт головой.

— Молчите. Вам нельзя напрягаться. Скоро приедет русский врач.

Он возвращается к приёмнику. Свистит настройка, и вдруг в комнату врывается русский голос, странный, медленный баритон. Он читает длинный список имён:

— «Семён, Татьяна, Андрей, Леонид, Иван, Нина, Геннадий, Раиса, Андрей, Дмитрий, Андрей, — Сталинграда. Точка…».

Англичанин поворачивает ручку.

— Нет! — кричу я. — Нет! Но! Но!

Испуганный паренёк возвращает волну. Я догадываюсь — идёт передача материалов для районных и областных газет. Там, в Москве, далёкий диктор медленно, по слогам читает сводку Совинформбюро:

«…Та-ким обра-зом, запятая, на-ши вой-ска за-вер-ши-ли полное окру-жение в райо-не го-ро-да Шестой… Передаю по буквам: Шура, Елена, Семён, Татьяна, Ольга, Иван — краткий — шестой немецко-фашистской армии…».

Я ещё очень слаб. Я прикрываю глаза. И передо мной встаёт белая земля и бесконечная дорога, по которой я шёл сюда, к людям.

Эпилог

Колчин посмотрел на часы и подозвал кельнера. Перед ним на столе уже стояла целая стопка круглых картонок с надписями: «Избавь нас, боже, от злого взгляда, большого зноя, ненастья тоже». За окном проносились машины, шумела пёстрая уличная толпа.

Кельнер пересчитал картонки. Колчин расплатился и вышел.

Серый четырёхэтажный дом был напротив. Колчин стоял в нерешительности. Его отделял от дома только густой поток машин.

Должен ли он сделать то, что задумал? Уже четвёртый день их группа в этом городе. Сегодня они уезжают. Он должен сделать это сегодня, или…

На пешеходной дорожке появился человек в синих очках. Его вела собака. Человек натягивал поводок, чтобы чувствовать малейшее движение собаки. На рукаве слепого желтела повязка с тремя чёрными кругами. Машины остановились.

Колчин перешёл улицу. Снова задержался у подъезда, над которым висели медные таблички номеров квартир.

Кто встретит его там? Кем стал теперь мальчик с фотографии? Поймёт ли этот человек, что привело через двадцать лет Колчина к его дверям?

И всё-таки Колчин чувствовал, что не может уехать просто так.

Он поднялся на третий этаж. На двери квартиры была скромная металлическая табличка: «Д-р Франц Риттер». Колчин перевёл дыхание. Нажал кнопку звонка. В случае чего он скажет, что ошибся квартирой.

Дверь открыл высокий человек лет тридцати. Рыжеватые светлые волосы, худощавое гладковыбритое лицо, под очками без оправы внимательные серые глаза. На прямых плечах — простой серый свитер, под ним воротничок белоснежной сорочки.

Франц Риттер был очень похож на отца, но в то же время напоминал Колчину ещё кого-то. Человека, которого он видел совсем недавно в этом городе. Но кого? Пауза затягивалась. И вдруг Колчин вспомнил. Всем своим обликом, серьёзным взглядом глаз, спокойным ожиданием он напоминал того юношу, что собирал в кафе деньги для алжирских детей.

— Здравствуйте, — сказал Колчин. — Мне надо поговорить с вами…

ОБ АВТОРАХ

Суровая правда войны

О войне написано много, пожалуй, нет в нашей литературе которая так бы постоянно волновала писателей всех поколений. За тридцать лет, прошедших со Дня Победы, создана своеобразная литературная летопись Великой Отечественной войны Но вот выходит новая повесть или новый роман, и мы видим что авторы опять открывают для нас неизвестную страницу, знакомят нас с людьми необыкновенными, с их мужеством и преданностью Родине.

В своей книге «Человек и война», вышедшей в 1973 году в издательстве «Советский писатель», литературовед А. Бочаров пишет: «Именно мирная жизнь влияла в первую очередь на изображение войны: изменялись и наше понимание, что такое правда войны, и наши сегодняшние вопросы, на которые мы искали ответы в делах минувших, и облик героев, выходящих на передний план».

Нельзя не согласиться с А. Бочаровым. Именно послевоенные годы подарили нам такие романы и повести, как «Батальоны просят огня» Ю. Бондарева, «Пядь земли» Г. Бакланова, «Последняя ракета» В. Быкова, «Живые и мёртвые» К. Симонова, «Блокада» А. Чаковского и другие.

Мы читаем книги о войне, смотрим фильмы. Их немало, но интерес к ним не ослабевает. В чём же секрет военного жанра? В чём сила его эмоционального воздействия на читателя и зрителя? На мой взгляд, прежде всего в том, что именно этот жанр позволяет художнику раскрыть огромное духовное богатство героев, тем самым делая их живыми людьми, расстаться с которыми невыносимо тяжело. Таким становится для нас Александр Колчин, герой повести Алексея Леонтьева «Белая земля». Он не профессиональный военный, он инженер. Стечение обстоятельств, та самая неожиданность, от которой никто не застрахован на войне, заставляет его взять в руки оружие.

Гибнет корабль, на котором плывёт Колчин. Спасаются только он и капитан. Но что значит спасаются? Действие книги происходит на Крайнем Севере, поэтому герои попадают на остров, попадают в белое безмолвие снегов. Именно там происходит встреча с немецким патрулём, гарнизоном полярной радиостанции. Спутник Колчина убит, а сам он взят в плен.

Я вновь повторяю, что герой Алексея Леонтьева не был профессиональным военным, он даже не был полярником. Это его первая встреча с Севером. С трудом ему удаётся освободиться и завладеть оружием.

Итак, огромное многокилометровое снежное безмолвие, а в нём два человека — советский инженер Колчин и немецкий ученый и метеоролог Риттер. Но немец не просто метеоролог, он опытный полярник и профессиональный военный, специально подготовленный к диверсионным действиям на Крайнем Севере. Колчин ведёт немца на Шпицберген. Это большой, многомесячный путь. Он не может его убить. Риттер является одним из участников секретной операции «Хольцауге», которую проводит абвер.

В повести три главных действующих лица: Колчин, Риттер и Белое безмолвие. Герою приходится сразу бороться с двумя врагами. Очень точно, мужественно пишет автор об этой борьбе. С героем случается всё, что может случиться с новичком в Арктике: он теряет зрение, доверяя немцу, ест сырую печёнку лахтака, в результате чего отравление…

Двое идут по льдам, тянут за собой лодку с провизией. Бесконечный, тяжёлый однообразный путь. Но именно в этом однообразии и есть динамический стержень повести. Автор показывает духовный мир своего героя, выстраивает внутренние монологи так, что мы понимаем: Колчин — образ обобщённый, он живёт и действует так, как должен жить и действовать в подобной ситуации каждый советский человек.

Умело и точно написал Алексей Леонтьев всех трёх героев: Колчина, Риттера и Белое безмолвие. Автор раскрывает их перед нами постепенно. Каждый новый шаг, новый день — неизвестная дотоле черта характеров героев. Показ врагов всегда сложен. Здесь есть две крайности, подстерегающие писателя: искусственное оглупление и непомерная жестокость. Леонтьев блистательно избежал этой ошибки. Его Риттер умный, смелый, самый обыкновенный человек, исповедующий другую идеологию. И вот именно в этом мы видим его главную слабость. Писатель ненавязчиво показывает нам, что победить может тот, кто борется за правое дело. Так и получается. Конец Риттера — это конец фашистской идеологии. Лейтенант, не выдержавший поединка с Белым безмолвием, кончает жизнь самоубийством.

Очень точно и скупо пишет автор «третьего героя» — Белое безмолвие. Но именно в этой скупости и заключается весь трагизм поединка человека с Севером. «Мир двухцветен. Он как чёрно-белое кино. Кто-то стёр с земли зелень травы, мягкую желтизну речного песка, золотистую, будто опалённую солнцем, кору сосен, голубизну рек, красивый гранит скал, яркую россыпь цветов. Осталось только два цвета: белый и тёмно-свинцовый. Белый лёд и тёмно-свинцовая вода.