Unknown - Muelka

        - Сыграй нам, Вань.

        Петрович кладет потрепанную трехрядку  на колени и растягивает малиновые меха. Мать с тетей Зиной  затягивают: «Ой, цветет калина...»

         Помешивая в металлической кружке горячий чай, я  ловлю  пристальный  Раечкин взгляд.  Примостившись с противоположного края стола, она  мелкими глотками допивает  вино из пластмассового стаканчика. С минуту понаблюдав за мной,  Раечка улыбается и шутливо приподнимает свой пустой стаканчик. Подыгрывая, я  подхватываю свою кружку с чаем и тоже приподнимаю... Пальцы ожигаются,  и  емкость срывается вниз. Раечка прыскает со смеха.

         За аккордами «народной» вдруг следуют хриплые звуки танго.

         - Володечка, потанцуем?- наклоняется к нему тетя Зина.

         Володя  морщится, но отодвинув тарелку с гарниром,  поднимается из-за стола.

      ....Их танец кажется странным, а пара – смешной.  Резкие повороты  чередуются цепочкой шагов... ступни ног неестественно выворачиваются, а полусогнутые в коленях ноги  сбиваются с такта...

        Очищая оранжевый апельсин, Раечка задумчиво поглядывает на танцующих:

       - Марусь, ты не танцуешь?

        - Неа, - зарделась я.

        Разломав апельсин на дольки, одну - Раечка кладет себе в рот:

        - Вау, вкусняшка… Пробуй…

         Перегнувшись через стол, она протягивает мне дольку, весело предупреждая, - только губами!

         Покорно наклонившись, я всасываю апельсинку в рот и  слышу за спиной голос матери:

       -  Ты спать собираешься?

      Ее лицо в красных пятнах, глаза пьяненько поблескивают.

       - Не хочется, - бормочу, питая надежду, что про меня забудут.

        Но мать тянет из-за стола:

        - Со взрослыми нечего... в зале постелила…

        Кинув прощальный взгляд на разрумянившуюся Раечку,  я покорно тащусь за матерью.

                                                                 +++

      ….Духота перегретого за день «зала» и скрежет бузины о стекло не дают мне заснуть... Я прижимаюсь к влажной подушке и прокручиваю в голове события прошедшего дня - речка... Раечка в купальнике... ароматная  апельсинка…

         Мне вдруг становится ясно, что день не закончится, пока я не переговорю с соседкой откровенно…

          Натянув на голое тело тесноватые шорты и любимую футболку  с профилем Че Гевары, я решительно выхожу во двор.

          Слабый, мутно-желтый свет от висящей над крыльцом лампочки с трудом пробивается сквозь зеленые заросли. Белая садовая дорожка змейкой тянется через сад…

          Прихватив пару кирпичей и обойдя недостроенный  Петровичем забор, я подкрадываюсь  к соседскому домику...

         Здесь все окна распахнуты. С чердака разносится мощнейший храп.

         Привстав на кирпичи, я заглядываю в темный оконный проем. Посреди небольшой комнаты маячит стул, у дальней стены - широкая кровать,  где под простыней прорисовываются очертания тела, а на подушке разметались светлые волосы.

         Томимая желанием и любопытством, я подтягиваюсь на руках и резким движением перебрасываю ногу во внутрь. Слышится треск рвущейся ткани. Мое  тело по инерции переваливается через проем и мешком валится на пол.

          Испуганное  «кто?!»… возня…  и  комнату озаряет яркая вспышка света.

         В тонкой сорочке, поправляя спадающую лямку, Раечка всматривается в «причину»  своего пробуждения.

         - Ты что?  - тревожно спрашивает она меня.

        Мой язык отказывается подчиняться, я мычу:

        - Ммыыыы.

         - Господи, ударилась? –  глаза Раечки в ужасе округляются.

          Приблизившись и наклонившись надо мной, она начинает лихорадочно ощупывать мою голову и руки.

         - Так что? – переспрашивает она.

          Я хлопаю ресницами и цежу:

          - В гости пришла.

          Раечка вздыхает и белозубо улыбается:

          - Давно не виделись! - потом подумав, добавляет: - Топай домой.

          - Штаны, - развожу я руками.

           На лице Раечки недоумение:

          - Что штаны? Господи, а по-человечески объяснишь?.. Обернись, - просит она.

          Сгорая от стыда и унижения, я поворачиваюсь к ней растерзанным задом. Слышу сдавленный смешок и короткое:

         - Снимай.

           Вынув из трюмо банку с нитками,  Раечка неторопливо подбирает нужный  мне цвет…

         Пару минут спустя, прикрывшись простынью, я расслабленно сижу на  кровати вместе с Раечкой.

          Персиковый  плафон ночника отражается во всех трех зеркалах трюмо… Комната тонет в желто-оранжевом свете. Затаясь,  я любуюсь профилем Раечки. Ее закушенной губой… движениями, стягивающими прореху… художественными  стежками… От духоты и прилагаемых усилий на Раечкином  носике выступили капли пота. Хочется коснуться их пальчиком и смахнуть… А еще поцеловать эти капельки и аккуратный носик… Я благодарю бога, что на чердаке не стихает Володечкин храп... Как хорошо, думается мне, жить в этой комнате… просыпаться и засыпать с Раечкой… загорать,  танцевать танго… Что ей Володечка? Зачем?..

          - Надевай, - прерывает мои размышления Раечка, - почти новые!

           Повертев в руках «отремонтированную» продукцию и на секунду замявшись, я решительно скидываю простынь и сверкая голым задом, начинаю натягивать шорты, на глазах у остолбеневшей Раечки...

          Меня трясет... ноги путаются в штанинах... застежка-молния заедает... С трудом натянув шорты и застегнувшись по всем правилам, я поднимаю на Раечку глаза…

            Мы стоим рядом... Ее бледное лицо кажется совсем белым, оно осунулось, но... темные глаза мерцают.

           Пальцами она касается моих волос, нежно проводит по щеке. Движения ее мягки и неторопливы… Мое сердце сладко и смешно трепещет.  Прикосновения шероховатых Раечкиных губ успокаивают меня и снимают ложную стыдливость. Я доверчиво льну к ней, как дочь к матери... Приобняв, Раечка покрывает мои щеки, губы, шею порывистыми поцелуями. Светлые кольца ее волос, подрагивают и щекочут мне лицо... руки сжимают все крепче и крепче...

        - Милая, – шепчет Раечка мне в самое ухо, - детка...

        Я закрываю глаза, чувствуя, как земля  уходит из-под ног. Раечка языком проводит по моим губам, требовательно проникает им в рот… В поисках опоры я всем телом вжимаюсь в Раечку и обнимаю ее, сотрясаясь судорогой освобождения.

         Очарование заканчивается мгновенно – Раечка, вздрогнув, резко хлопает меня по лбу.

        - Брысь, - хрипит она, - и через дверь!

         Отвернувшись, принимается суетливо собирать в коробочку рассыпанные на столе катушки ниток... Ее оголенные плечи, усыпанные конопушками, подрагивают... Хочется подойти, прижаться, расцеловать эти рябенькие пятнышки... Но, что-то подсказывает - нельзя... Потоптавшись, я шмыгаю в дверной проем и осторожно прикрываю за собой дверь.

                                                              Эпилог

       Я не знала, что это было мое последнее лето на даче, что больше никогда сюда не вернусь, не увижу Раечку.  Глупая ссора родственников вычеркнула меня из дачной жизни на долгие годы. Я закончила институт, вышла замуж, развелась... Жизнь закружилась в бесконечном пьянящем водовороте.

      Раечка вспоминалась редко, с нежностью и  легкой грустью..  В трудных ситуациях – снилась:  тихо гладила по щеке,  улыбалась… Окрыленная ее лаской, я обещала вернуться…

       Только недавно узнала, что Раечки больше нет –  ее сбила электричка, в том же 85-м...  Нет и ее супруга Володи… А на их участке, пустовавшем долгие годы, теперь обустроились и живут другие люди…

       Не вернулась, не увиделись…

       Прости меня, Раечка – моя жизнь, моя любовь...

апрель 2016 г.

Гало

*****

Я такая мерзлячка... я замерзаю всегда и везде, даже в сорокаградусную жару у меня ледяной живот и мне нужно спать, укрывшись и обнявшись... но сегодня я не замечаю февральского беспощадного ветра, такого колючего и порывистого, меряя шагами плиты железнодорожной платформы...

Раз-два-три... я считаю их, пытаясь не сбиться со счета... сто одна, сто вторая, сто третья... в голове тикают секунды, неторопливо и тягуче, держа меня в лихорадочной горячке. Время сегодня большая и ленивая черепаха...

Закуриваю сигарету, пальцы неприлично дрожат, будто после хорошего кутежа, хотя все, что я позволила себе вчера, это пару бокалов пива, чтобы хоть немного унять смятение, вызванное этим бесконечно мучительным и острым ожиданием... вздрагиваю от далекого гудка поезда, и меня накрывает волной нервной дрожи, почти сбивая с ног...