Фидель Кастро. Политическая биография - Николай Леонов

Фидель, узнавший об этом, проинформировал товарищей и добавил, что они могут теперь воспользоваться представившейся возможностью, а на прорыв пойдут только трое — он, Фидель, Хосе Суарес и Оскар Алькальде. Голод и усталость настолько измотали людей, что было решено отложить обсуждение этого вопроса до утра 1 августа. Но именно в 2 часа ночи армейский патруль под командованием лейтенанта Педро Саррия получил приказ прочесать зону, где находился хутор с расположившимися на нем измученными монкадистами.

Саррия был своего рода белой вороной среди офицеров батистовской армии. Он был, во-первых, негром, во-вторых, ему было уже 53 года, а он все оставался лейтенантом. Он самоучкой получил образование, был теснейшим образом связан с простым народом окраин города, где он жил. Саррия был высокого роста, отличался огромной физической силой и от природы был человеком добрым и благородным.

На рассвете 1 августа солдаты патруля полукольцом оцепили постройку, в которой спали Фидель и его товарищи. Солдаты ворвались внутрь, и кто-то из них дал очередь из автомата. Полдюжины стволов уперлись в Фиделя и двух его товарищей. Жизнь монкадистов повисла на волоске. Но в этот момент вошел лейтенант Саррия, который приказал: «Не стрелять, я хочу доставить их живыми!»

Трое задержанных в окружении солдат двинулись к шоссе, когда внезапно со стороны дороги раздалась частая стрельба. Лейтенант приказал всем лечь, опасаясь, что в суматохе, так сказать, под шумок, озлобленные солдаты могут убить Фиделя. Вся группа легла на землю, но Фидель остался стоять, Саррия был потрясен. Он подошел к Фиделю, и между ними состоялся такой краткий разговор. Начал его Фидель:

— Лейтенант, я как раз тот человек, которого ты подозревал сразу же. Мое имя Фидель Кастро.

— Да, но ты знаешь, что уже объявлено о твоей смерти?

— Поспешили. Послушай, лейтенант, если ты меня убьешь, то станешь капитаном.

— Я не из такой породы.

— Тогда убьют тебя.

— Ну и пусть! Каждый решает дела по своей совести!

Группа вышла на шоссе. Всех арестованных погрузили на открытую платформу грузовика, Фиделя посадили в кабину между водителем и лейтенантом Саррия для большей безопасности.

По дороге в Сантьяго их остановил сильный армейский отряд во главе с самым кровожадным человеком, майором Пересом Чаумонтом. Он узнал Фиделя и стал требовать его выдачи, но Саррия наотрез отказался подчиниться.

Грузовик долго кружил по улицам Сантьяго, чтобы не попасть в близкие к казарме Монкада районы. Несмотря на приказ передавать всех арестованных в Монкаду, Саррия вез своих пленников в гражданскую тюрьму. Он отдавал себе отчет, что в Монкаде их прикончат в любом случае. Когда грузовик въехал во двор тюрьмы и лейтенант Саррия сдал под расписку своих подопечных тюремным властям, можно было вздохнуть чуть свободнее. Теперь, когда факт передачи Фиделя в добром здравии в руки официальной юстиции был документально оформлен, палачи Батисты не могли уже так просто свести с ним счеты. Прощаясь, Саррия [Саррия вскоре был арестован властями за неповиновение и осужден. Лишь за три месяца до бегства Батисты с Кубы в ночь на новый 1959 год он вышел из тюрьмы, но продолжал оставаться под домашним арестом. После революции он стал адъютантом президента Кубы и умер в 1972 году. В числе провожавших его в последний путь был и Фидель Кастро.] положил руку на плечо Фиделя и сказал: «Ну что ж! Нам повезло. Всего тебе хорошего, парень!»

Весть о том, что Фидель Кастро жив и находится в тюрьме, молнией разнеслась по камерам, где сидели монкадисты. Первыми его увидели сквозь решетки окна Аиде Сантамария и Мельба Эрнандес. Аиде вспоминает: «Было почти невероятно видеть его живым, хотя мы никогда и не допускали, что может оборваться такая невероятная жизнь». Она говорила потом: «Там, в застенках Монкады, после штурма были моменты, когда нам действительно хотелось умереть, потому что мы не знали, что с Фиделем. Мы сидели там с абсолютной уверенностью, что если Фидель жив, то будет жив и пример Монкады, что если Фидель жив, то будет много других Монкад... А если Фидель погиб, то все наши потенциальные герои будут жить для нас, но кто их откроет для нации, как умел открывать он. И, узнав, что Фидель жив, мы сами ожили, ожила вся эпопея Монкады, выжила Революция».

29 июля далеко от Сантьяго на пересечении дорог около местечка Сан Луис был арестован Рауль Кастро, который пешком пытался добраться до Бирана. Он назвался другим именем, долго водил за нос следователей, утверждая, что был на карнавальных праздниках. Ему удалось выиграть время, но в конце концов какой-то случайный посетитель опознал его. Но к этому времени кампания в защиту жизни монкадистов уже набрала силу, и когда его доставили в Сантьяго, то самые трудные времена были уже позади.

Ко 2 августа все арестованные были переведены в провинциальную тюрьму г. Бониато. Понимая, что все попытки убить Фиделя оказались сорванными, противник решил представить его журналистам. Один из участников этой встречи, которому удалось записать слова Фиделя, вспоминает: «Фидель стоял в центре, держался очень прямо. Если не ошибаюсь, на нем была светлая рубашка с короткими рукавами и брюки, выцветшие на коленях. По-моему, они были из джинсовой ткани. Было заметно, что его лицо с пробивающейся бородой было опалено солнцем.

Хотя моя память не позволяет мне восстановить текстуально его слова, но, отвечая на мой вопрос, он в сжатой и конкретной форме рассказал о программе, которую ставили перед собой революционеры в случае победы.

Он отметил, что они намеревались восстановить суверенитет народа, обеспечить крестьянам право оставаться на своей земле, гарантировать людям, жившим сельским трудом, безопасность от насильственных выселений и от безработицы в так называемые мертвые сезоны, допустить трудящихся к участию в прибылях, создаваемых их трудом, подтвердить права мелких землевладельцев, дать медицинскую помощь нуждающимся в ней, а детям — школы и учителей, оздоровить государственную администрацию и сделать более достойной жизнь всей страны. «Одним словом, мы хотим возродить Кубу».

В тюрьме Фиделя поместили в камеру-одиночку, запретили пользоваться книгами, не выдавали даже сочинения X. Марти, ограничили право переписки и до предела ужесточили правила посещений. 75 дней одиночного заключения были им использованы на подготовку к схватке с противником, но в новой форме и в новых условиях. Он понимал, что теперь наступает время для другой операции, которая будет носить политический характер. Все заботы были теперь направлены на сбор материалов о том, что произошло после штурма Монкады, чтобы разоблачить действия антинародного диктаторского правительства. Он исподволь начал готовить речь, заучивал ее наизусть из-за опасения, что письменные наброски или тем более текст могут быть отобраны.