След на кабаньей тропе - Валерий Георгиевич Шарапов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Но с чего вы взяли?
– Скажите, вы что-то смыслите в живописи?
– Я бы этого не сказал.
– Ну хорошо, тогда я вам объясню. Каждый художник, написав ту или иную картину, как правило, ее маркирует, а точнее говоря, указывает в правом нижнем углу свою фамилию. Таксидермист тоже художник и поэтому также обычно подписывает свои творения.
Старик приподнял подставку. На оборотной стороне деревянной основы была написана фамилия и первая буква имени мастера: «Г. Хромов».
Веня с сомнением поморщился:
– Ну хорошо, фамилию мастера мы теперь знаем, но почему вы так уверены, что именно этот Хромов является тем, кто нам нужен?
Федот Куприянович рассмеялся:
– Ну вы же сами сказали, что прозвище нужного вам мастера Сапог…
Веня хлопнул себя по лбу.
– Точно! Хромов… хромовые сапоги… Сапог!
Веня обнял за плечи сообразительного грека и спустя пять минут уже шагал в сторону вокзала.
Часть четвертая. Розы
Глава первая
Расследование по делу об убийстве Войнова, Трусевича и Арсланова на время застопорилось. Евсеев продолжил работать в Славковичах и из-за перебоев на линиях звонил не каждый день. Лодку Полубудкина так и не нашли, Пчелкин не появлялся, и большинство селян посчитали, что их участковый просто загулял. Новостей от Костина, уехавшего в Подгорье, тоже не поступало.
Зверев зашивался с бумагами, требовал от экспертного отдела новых сведений, но ничего нового так и не появлялось. Корнев ежедневно требовал отчетов, Кравцов злорадствовал, и Зверева это бесило.
Тем не менее он вопреки своим «звериным» привычкам сдерживал себя как мог. Прекрасно понимая, что Корневу сейчас нелегко, Павел Васильевич позабыл про все свои «личные» дела и вел себя покорно, старался лишний раз не гневить полковника. Он погрузился в расследование с головой, но результатов так и не было.
У Корнева после очередного звонка из Главка случился приступ язвенной болезни. Он едва не слег и обратился в медчасть. К счастью, все обошлось. Тем не менее после посещения врача на Корнева все еще было страшно смотреть. В довершение ко всему случилась еще одна напасть. На следующее утро начальнику псковской милиции снова позвонил Тихомиров и с ходу поинтересовался, пойман ли убийца.
Узнав знакомый властный голос первого, Степан Ефимович начал хрипеть, его язык заплетался. Полковник попытался, как обычно, отрапортовать по-военному, но первый секретарь горкома, услышав сиплый голос, оборвал собеседника: «Довольно! Все это я уже слышал! Слушай меня, полковник, если не найдешь убийцу к концу следующей недели, можешь писать рапорт! Нам в области такие неповоротливые начальники не нужны…» Корнев снова что-то прохрипел, сказал, что сделает все, что в его силах, чтобы найти таинственного стрелка, но Тихомиров уже повесил трубку. После столь неприятной беседы Корнев проглотил полдюжины таблеток, достал свой прополис и вызвал к себе Зверева. Майор явился и выслушал Корнева. На этот раз к тому вернулся голос, и полковник, пожалуй, больше орал, чем говорил. Зверев слушал крики начальника молча и лишь кивал в ответ. В конце концов Павел Васильевич вышел из кабинета начальника милиции и отправился в отдел.
Вернувшись, он швырнул на стол папку с делами, подошел к окну, выругался и закурил. Ругая про себя Корнева и Кравцова, Тихомирова и начальника Главка, Зверев не забыл и про Веню, Евсеева, Горохова и прочих. Голова гудела, к горлу подкатил комок. Щека сыщика дергалась. В это время зазвонил телефон, и он нехотя снял трубку:
– Слушаю.
– Межгород! Славковичи! Говорить будете? – Гнусавый голос женщины-оператора резанул по ушам и заставил майора поморщиться.
– Соединяйте.
В трубке что-то хрустнуло, трижды щелкнуло и запищало. Зверев узнал голос Евсеева.
– Пал Василич! Наконец-то я тебе дозвонился!
– Да я только вошел. У Корнева очередные указания получал. До сих пор уши болят. – Зверев снова выругался. – Чего у тебя?
– Пал Василич, Пчелкин объявился!
– Ну, наконец-то!
– Нагулялся?
– Да нет, скорее догулялся!
Зверев сглотнул:
– Не понял.
– Убит!
– Что?!!
– Его грибники в лесу нашли. Мы с Колей место происшествия осмотрели, но особо не лезли. Собирай, Пал Василич, группу и давай сюда!
– Опять два выстрела?
– Стреляли в спину. Два выстрела, два попадания! Наш стрелок снова в деле, не иначе.
«Вот дело и сдвинулось! Только не туда, куда нужно», – подумал Зверев и загасил окурок.
– Ладно, ждите! Сейчас доложу Корневу и выезжаем, – сухо сказал Зверев, отметив про себя, что отнесся к новости о смерти участкового довольно спокойно.
В Славковичи они въехали под начавшимся по дороге проливным дождем. Когда автобус подъехал к дому Ломтева, их встретил Евсеев. Оперативник забежал в салон, пожал руку Звереву и стал показывать дорогу.
Они проехали по селу, спустились в овраг, потом миновали кусты и наконец-то добрались до леса. Тут же, у леса, уже стояла санитарка, возле нее, укрывшись плащами, курили двое санитаров. Как только автобус псковского Управления милиции подъехал к месту, где был обнаружен труп, Зверев вышел из салона. Из санитарки тут же вышел Ломтев и подошел к майору.
– Здравия желаю, товарищ майор! Вот ведь какое дело…
– Дело действительно дрянь, – сухо сказал псковский сыщик. – Рассказывай, что уже выяснил.
Ломтев заговорил:
– Тело обнаружили местные ребятишки. Ходили за грибами, увидели под ветками сапог, поворошили кусты и тут же смекнули что к чему. После этого отыскали меня и Евсеева. Ну мы сюда пришли, ветки поворошили, потом позвонили вам и медиков вызвали. В селе еще никто ничего не знает, пацанов, что труп нашли, мы предупредили, чтобы лишнего не болтали.
Зверев фыркнул:
– Такие не разболтают, как же… Ладно, показывай, куда идти.
Дождь поутих, и, пройдя пару сотен шагов по извилистой тропе, они дошли до нужного кустарника.
Тело Пчелкина лежало в овражке и было прикрыто лапником и еще не облетевшими ветками орешника. Мокришин и Горохов тут же стали замерять и фотографировать. Логвин с Бармалеем тоже приступили к работе, но рассчитывать на то, что собака возьмет хоть какой-то след, не приходилось. Судя по всему, тело пролежало в овраге не один день.
– Значит, жену Пчелкина еще не оповестили? – уточнил Зверев.
– А надо было?
– Не надо. Сам к ней схожу послушаю, что скажет. – Зверев закурил. – Ты это… давай к нашим, покажи, что к чему. Понимаю, что ты промок, ну уж потерпи. Одним словом, включайся в работу.
Ломтев кивнул и направился к лежавшему в овраге телу.
Спустя минут десять к Звереву подошел Логвин со своим Бармалеем, так как они лазили по кустам, то оба изрядно промокли.
– Ну что, Василич, мы греться, – заявил Гена. – Труп, судя по всему, лежит уже давно, так что от моего пса, сам понимаешь, толку не будет.
– Понимаю, грейтесь.
Спустя еще
