No One Really Knows (СИ) - "Kri_On_Fire"

— Знаешь, я бы мог сказать, как сильно сейчас тебя ненавижу, но не буду. Потому что по поступкам это оказалось взаимным, — говорю я с чувством некого опустошения. Робс продолжал изредка поглядывать на Эвердин, после чего вновь смотрел на меня и крутил пальцем у виска, на что я лишь пожимал плечами. Не я это все начал, не мне и заканчивать. — А следующую песню я бы хотел спеть с очень красивой гостьей нашего заведения, — говорю я, спускаясь со сцены и направляясь в сторону столиков у окна, где сидела сладкая парочка этого вечера. — Извините, но сегодня это не Вы, — лучезарно улыбаюсь, обращаясь к Китнисс, которая смотрела на меня в ожидании приглашения.

Время моего выступления заканчивалось, поэтому я решил сделать некий переход и позвал на сцену свою напарницу Стефани. Честно говоря, она и правда была необычно красивой. Шатенка с синими глазами в обтягивающем темно-фиолетовом платье до колена, подчеркивающем её достоинства. Будь она до Китнисс, явно бы пополнила список женских номеров в моем мобильном. Хотя, теперь о нем только и делать, что вспоминать, потому что, выбросив сим-карту, я избавился сразу ото всех своих бывших, а не только от Китнисс.

Мы исполнили песню «Misery». И, откровенно говоря, этот дуэт был ничем ни хуже, чем с Эвердин. Я довольно-таки комфортно чувствовал себя на сцене в её компании, порой не стеснялся и клал руку чуть ниже дозволенного. Мне открывался вид на безумно красивый бюст, и я просто молился, чтобы мои боксёры резко не стали мне на 2 размера меньше.

Однако, в конце случилось одно непредвиденнее обстоятельство, заключавшееся в том, что Стефани меня поцеловала. Хотя, нет, прямо-таки засосала на глазах у трёх десятков людей, которые тут же начали аплодировать. Я ответил на поцелуй, но не для того, чтобы заставить Эвердин ревновать, а просто потому что в этот момент я вновь обрёл свободу — ту, которой я так наслаждался каких-то 13 месяцев назад. Отстранившись, я восторженно присвистнул и попрощался со зрителями, уступая сцену напарнице.

— Мелларк, ты сегодня в ударе, — констатирует Роберт, пока я салфеткой вытираю помаду с губ. — Мне кажется, у твоей сестры чуть челюсть не отвисла на последней песне.

— Робс, — устало протягиваю я, параллельно заказав салат, стейк из свинины и мохито. — Лучше бы ты её бывшей назвал, правда. Не так противно бы было. Парня этого знаешь? — спрашиваю я, кивая на столик у окна. И что она в нем нашла-то?

— Ну ты же брат, значит, можешь подойти и спросить.

— Боюсь, что пощёчина прилетит за такие выходки. Ты же слышал, как я её обломал, — смеюсь я, подмигнув Китнисс, которая как раз в этот момент на меня смотрела. В ответ получил средний палец, прекрасно.

После мы стали разговаривать о завтрашнем эфире и о новостях, которые необходимо было вставить в обязательном порядке. Роберт рассказывал про то, что Финник писал ему и жаловался на ужасное обслуживание, из-за Прекрасно поужинав, мы ещё немного посидели, наслаждаясь голосом Стефани. Когда мы выходили из ресторана, Китнисс с её избранным здесь уже не было. Событием, которое заставило меня дико смеяться, оказалась салфетка, закрепленная под дворником лобового стекла моей машины. Развернув её, я увидел знакомый почерк.

— Незабываемой ночи с «самой красивой» шлюхой.

Our future is a memory at best

Don’t bother trying to reach or connect

Like the shade of your lipstick font

You were put on

Комментарий к Глава 15. За одинокими днями приходят одинокие ночи.

• Matthew Koma - Kisses Back

• упоминание о Maroon 5 - Misery

Ваша Kri_On_Fire❤

____________________________

яна, тая… я вас люблю, шладкие❤

========== Глава 16. Она бы этого хотела. ==========

Здравствуй мама, мама.

Скажи, что похолодало. Скажи, что по мне скучала.

Мне так этого не хватало, мама, мама.

Вот и наступил пятый по счёту мамин день рождения, который я отмечаю в одиночестве. Я, как и каждые выходные с момента её смерти, сижу перед памятником и пытаюсь понять, почему судьба сочла нужным лишить меня матери. На протяжении всех этих лет меня продолжает убивать мысль о том, что она уже никогда не побывает на моей свадьбе, что она уже никогда не увидит своих внуков.

За эти пять лет могил стало намного больше. Если когда-то я думал, что сидел на самом отшибе, куда никто не придёт и не потревожит нас, то сейчас людям приходилось идти гораздо дальше.

Принесённые мной 47 роз были аккуратно уложены на горячей от солнечного света поверхности гранитной плиты. Её улыбка выглядела очень живой, хотя это всего лишь выбитый на гранитной плите портрет.

— Ну, здравствуй, мамочка, — говорю я, наконец, целуя памятник, после чего сажусь на своё привычное место. — Надеюсь, что ты сейчас меня слышишь. С днём рождения, родная. Принёс твои любимые желтые розы, — продолжаю я, улыбнувшись. По спине пробежала волна мурашек, казалось, что чьи-то руки опустились мне на плечи, слегка поглаживая. В такие моменты я представлял себе, что она рядом, ведь при жизни это было нашим жестом поддержки. — И если там у тебя сейчас другая жизнь, то будь, пожалуйста, счастлива, как тогда, когда ты была здесь.

Каждый раз доставая сигарету, я извинялся перед мамой, потому что знал, что ей эта приобретённая мной привычка не нравится. Хотя, я бы не назвал это привычкой, так как я прекращал курить также быстро, как и начинал.

— Как бы ты посмотрела на то, чтобы я сделал ремонт на кухне? — спрашиваю я, надев солнечные очки и подняв глаза в небо, надеясь получить какой-либо ответ. — Пожалуй, сменю цвет мебели с зеленого на красный, как ты когда-то хотела, — шёпотом добавляю в конце, пытаясь удержать выступающие слезы. — Жаль, что так же просто я не могу заменить ту, о которой так много тебе рассказывал. Больше всего мне обидно из-за того, что жизнь снова ломается, благодаря старой папиной измене.

Проходит около получаса, пока я в гордом одиночестве сижу рядом с могилой и рассказываю о том, что происходит в моей жизни, напевая строчки любимых маминых песен. Затем я чётко разбираю звук заглушившегося мотора и, обернувшись назад, вижу отца, выходящего из такси. Он берет цветы с заднего сиденья и, увидев меня, немного сбавляет шаг.

— Смотри, мам, семья воссоединилась, — с иронией говорю я, когда папа заходит за оградку. — Вот только жаль, что немного поздно.

— Здравствуй, Кэтрин, — здоровается он и целует гранитную плиту, проигнорировав мое немного язвительное высказывание. — С днём рождения, дорогая. В очередной раз хочу извиниться за подпорченную жизнь, хоть и понимаю, что мои слова теперь уже ничего не изменят, — сейчас из его уст это звучало довольно-таки искренне. Ну, может быть, просто я хотел верить в то, что это было искренне.

— Пап, все уже в прошлом, — отвечаю я, опустив голову вниз. Он обходит меня со спины, что заставляет меня подумать о том, что он уже уходит. Однако, он садится рядом, похлопав меня по плечу. — Ты нужен был нам обоим раньше. Намного раньше.

— Пит, знаешь, очень просто судить кого-либо, когда не знаешь всей истории, — шёпотом отвечает он, упираясь локтями в колени. — Я всегда любил твою маму. До самой последней секунды, что я был рядом с ней.

— Так зачем ты ушел, а? Зачем? — повышаю тон, однако, останавливаюсь, понимая, что сейчас не лучшее время для того, чтобы ругаться в привычном для меня стиле.

В воздухе повисает тишина, потому что ни один из нас не хочет продолжать этот разговор, зная, чем это закончится. Мама всегда говорила, что мне от неё достался лишь цвет волос и глаз, а характер полностью был похож на папин. Зачастую я обижался на это, потому что раньше был сильно восприимчив к любому упоминанию об отце.

— Я помню, как мы с ней познакомились. Это было году так в 1991, тогда мы с твоей мамой учились в университете, но особо и не пересекались, потому что были зачислены на разные факультеты. Помню, как пытался привлечь к себе внимание, а она кричала о том, что мы никогда не будем вместе. Но одна летняя дискотека все изменила: сначала я заступился за неё, подравшись с каким-то старшекурсником, после, сидя в коридоре, она обрабатывала мне кулаки и лицо, мы просто смеялись, вспоминая о том, с какими угрозами я подошёл к этому парню, а потом пригласил её на медленный танец, — сейчас он говорил об этом так непринуждённо, будто сам в это время в полной мере наслаждался этими воспоминаниями.