Мой эльф из легенд. Спасти любовью (СИ) - Жнец Анна

— Я тебе не верю. Заложник — моя гарантия. Как только я ее отпущу…

— Тем, кто сюда идет, плевать на заложников. Это называется сопутствующий ущерб.

— Но тебе же не плевать. Тебе на нее не плевать.

Агент чуть подался вперед — один незаметный, скользящий шаг в нашу сторону, шорох сухих листьев под ногами.

— Она моя женщина.

Женщина? Несмотря на марево боли, растекающейся от раны в боку, я зацепилась за это слово.

Она моя женщина.

Агент не сказал: «Она мой куратор». Он сказал: «Моя женщина».

Я должна была это обдумать. Должна, но не сейчас. В данный конкретный момент я чувствовала, что теряю контроль над собственным телом. Ноги вдруг сделались мягкими, как желе, а все остальное — тяжелым, неподъемным. Лес, деревья, бледный овал лица Эль-Охтарона начали расплываться, словно я смотрела на мир сквозь стекла запотевших очков. Похоже, от потери крови я готовилась упасть в обморок.

— Стой ровно, — зашипел в ухо мятежник.

— Не… не могу.

Язык заплетался. Тело стремительно наливалось тяжестью. Меня встряхнули, грубо, неловко, пытаясь удержать в вертикальном положении, и пистолетный ствол соскользнул с моего виска. Всего на секунду — всего на один-единственный миг! — повстанец отвел оружие от моей головы, чтобы перехватить меня, обмякающую, удобнее. Но Агенту хватило этого короткого мгновения.

Он метнулся в нашу сторону. Как молния. Как тень. Вот эльф стоял у края люка, ведущего в бункер, а вот он уже тут, рядом с мятежником, — ломает руку, держащую пистолет. Легко. Будто сухую ветку.

Грянул выстрел. Бандит закричал от боли. Падая, я успела заметить движение пули, пронесшейся в жалком сантиметре от моих глаз. Как же близко она прошла! Еще немного и…

Запахло порохом.

Последнее, что я увидела, теряя сознание: Эль-Охтарон сжимает голову моего обидчика между широкими ладонями и резко поворачивает ее на сто восемьдесят градусов. В лесной тишине раздается хруст ломающихся шейных позвонков и слышится приглушенное рычание:

— Никто! Никто не смеет угрожать моему куратору!

Все, что случилось потом, я запомнила смутно. Я то теряла сознание, то снова приходила в себя. Ныряла в благословенную тьму, но не успевала отдохнуть, как возвращалась в мир оглушающей боли — к Агенту, несущему меня на руках в сторону джета, к его сорванному дыханию, хриплому шепоту:

— Потеря функциональности семьдесят процентов. Потеря функциональности семьдесят процентов.

Он повторял это раз за разом, как сломанный робот, как заевшая пластинка. Как сумасшедший, одержимый определенным числом.

— Потеря функциональности семьдесят процентов. Потеря функциональности семьдесят процентов.

Его губы дрожали. Сердце рядом с моим ухом билось громче церковного колокола. Просто ломало ребра.

Лязгнула, открываясь, самолетная дверь. Меня тряхнуло, и я в который раз потеряла сознание, а когда очнулась, увидела испуганного пилота, смотревшего в нашу сторону. Моя голова по-прежнему покоилась на груди Агента. Его ладонь лежала поверх моей, помогая зажимать рану.

— Я не могу, — шептал пилот, бледный от ужаса. — Надо дождаться остальных. Нельзя взлетать.

— На базу! — заорал Агент. Впервые я видела его настолько потерявшим контроль. Теперь у эльфа тряслись не только губы, но и подбородок, и мышцы на скулах. Телом я ощущала дрожь в его обнимающих руках. Эта дрожь передавалась и мне. — Быстро! На базу! Или в ближайшую больницу!

— Но…

— Выполняй! Иначе откручу тебе голову. Будешь смотреть на мир под непривычным углом.

— Он может, — прохрипела я, вспомнив оседающее на землю тело мятежника. Агент расправился с ним голыми руками. Голыми руками свернул шею вооруженному бандиту, поменяв местами его лицо с затылком. Чтобы спасти меня, эльфу даже не понадобился меч.

Веки отяжелели и начали опускаться.

Сквозь сон я услышала, как взревели самолетные двигатели.

Во время полета я приходила в себя несколько раз. Однажды очнулась оттого, что мягкие пряди волос Агента щекотали мое лицо. Эльф склонялся надо мной, лежащей в его объятиях, и смотрел, не отрывая взгляда. Сведенные брови, зубы, стиснутые до хруста.

Моя голова лежала у него на груди, и рядом с ухом я слышала гулкие, беспокойные удары сердца. Чувствовала холод его ладоней — одна помогала зажимать рану, другая — держала мою свободную ладонь.

Выплыв из тьмы беспамятства, я застонала от боли, и Агент встрепенулся. На прекрасном лице отразилась смесь паники и бессилия.

— Сними боль, — зашептал он, наклонившись к самым моим губам. — Помоги себе так, как когда-то помогла мне. Пожалуйста.

Мы оба сейчас, похоже, вспоминали нашу первую совместную миссию. То, как я накрыла ладонью рану Агента и забрала его страдания. Сейчас он хотел бы сделать для меня то же самое, но не мог, не обладал даром эмпата. И собственная беспомощность сводила его с ума.

— Не могу, — прошептала я, с трудом заставляя себя говорить, боясь в какой-то момент ощутить на губах кровь, понять: для меня все кончено. — Только другим. Себе — нет.

Брови Агента сдвинулись еще больше, вертикальная морщинка между ними углубилась. Склонившись ниже, эльф с мучительным выражением прикрыл глаза.

Две недели назад, во время прорыва, Агента ранило в тот же самый бок, что и меня сейчас. Совпадение показалось мне символичным, полным скрытого смысла. Думая об этом, я медленно проваливалась во мрак.

Когда я очнулась в следующий раз, то обнаружила себя в больничной палате. В полном одиночестве. С двух сторон мою койку отделяли от остальной комнаты медицинские шторы. У изголовья кровати стоял пустой пластиковый стул.

Как долго я находилась без сознания? Меня оперировали? Насколько серьезная оказалась рана? Где Агент? Кто за ним присматривал, пока меня не было рядом?

Встревоженная, я попыталась подняться на ноги и заметила трубку капельницы, тянувшуюся от моей руки, а затем и сам штатив с почти опустевшим пакетом какого-то раствора.

— Осторожно, ты еще слаба, — раздался сбоку знакомый голос, и за шторой качнулся темный силуэт. Ткань медленно отодвинулась, впустив в мое личное пространство Итена Хосса.

— Ляг, Алайна. Прошу. Ты потеряла много крови. Мы сделали переливание, прооперировали тебя. К счастью, всякий военный джет укомплектован медбоксом для оказания первой помощи. Экстрагель временно стянул края раны, остановив кровотечение, только поэтому тебя успели довезти до базы.

— Как долго я здесь?

Хосс помог мне устроиться на постели удобнее. Поправил подушку, отрегулировал положение спинки кровати. Под больничной сорочкой я была полностью голой, и от этого чувствовала себя уязвимой.

— Трое суток, — Итен поправил очки. — Чтобы ты быстрее восстановилась, тебя погрузили в специальный магический сон.

— Трое суток?

Прибор рядом с койкой пронзительно запищал. Только сейчас я заметила на запястье странную штуковину — тонкий, невесомый, сливающийся с кожей браслет. Я почти его не ощущала.

— Не нервничай, пожалуйста. Пульс зашкаливает.

— Где Агент? — Я попыталась успокоиться, готовая на все, лишь бы устройство рядом с кроватью прекратило издавать эти кошмарные звуки. Они били по мозгам, заставляли голову взрываться болью.

Итен замешкался, явно не желая отвечать. От его реакции на мой вопрос волнение лишь усилилось.

— Где Агент? — повторила я громче, требовательнее.

— Твой подопечный просидел рядом с тобой весь день и всю ночь. Не ел, не пил. Кажется, даже не спал. Его было не отогнать от твоей постели.

Мой взгляд упал на стул рядом с кроватью.

— И где он сейчас?

Хосс отвернулся, с подчеркнутым интересом рассматривая пустеющий пакет на стойке капельницы.

— Он в столовой? — допытывалась я, встревоженная молчанием ученого. — Отошел в уборную? Захотел отдохнуть, поспать? Кто его курирует?

— Никто. — Сняв очки, Итен устало потер веки.

— Что значит, никто? Инструкция запрещает оставлять оружие империи без присмотра.