Стальной лорд - Алекс Градов

— Я девственница!

— А мне-то что?! Анхель, что ей от меня надо?

Травник ухмылялся в стороне:

— Она тоже знает Закон и пытается спасти свою жизнь. Не знает, чем бы ее выкупить. У невежественных смертных этого мира, как, впрочем, и многих других, популярна сказка о красавице и драконе. Юная дева, нарушая запрет, идет весенней порою в заповедный лес и встречает там дракона в облике юноши. Сначала он собирается убить ее, но красота и невинность девы покоряют жестокое сердце монстра… Очень романтическая история… Кроме того, опасность возбуждает…

Я заглянул в зеленые глаза Маркеты, расширенные от страха, но никак не от возбуждения.

— Предлагаю уладить дело иначе. Банально и неромантично. Никто никого не ест, никто ни на ком не женится. Мы проводим девочку до дома и забудем об этом случае.

— Мы-то забудем, — грустно качнул головой Анхель. — Но Закон — нет. Возникнет неприятный прецедент.

— О каком законе вы постоянно твердите?

— Закон гласит — смертный, который зашел в земли драконов, должен умереть.

Маркета охнула, зажмурилась и прижалась к моим ногам. Я положил ей руку на голову и твердо сказал:

— Этого не будет.

Анхель несколько мгновений смотрел на меня, как на некую диковину.

— Неужели она тебе настолько приглянулась? Так почему бы тебе в самом деле не взять ее в жены? Окажешь ей небывалую честь, о которой она будет рассказывать своим детям, внукам и правнукам. Еще и легенду сочинит, если воображения хватит…

Я недоверчиво посмотрел на Анхеля, потом на Маркету. Он, конечно, шутит? Но по глазами обоих понял — вообще-то нет…

— А что со смертным приговором?

— В этом случае он откладывается. А если она забеременеет — так и вообще отменяется.

— Что?! Нет, хватит, одна дочка у меня уже есть!

Маркета, решив, что я отдаю ее Анхелю, вцепилась мне в руки:

— Не отвергай меня, прекрасный лорд! Я сделаю для тебя все, что скажешь!

У меня уже голова шла кругом от этого дурдома. Как-то я не привык, чтобы симпатичные девчонки цеплялись за меня, как фанатки за кинозвезду — с восторгом, только и ожидая, чтобы я осчастливил их своими объятиями…

Но внезапно, на миг, я ощутил какую-то шальную вседозволенность. Как по пьянке, в какой-то момент наступало это приятнейшее ощущение, что ты полностью свободен и способен на все. Как назло, тело к тому времени обычно уже не было способно ни на что вовсе.

Я протянул руку и провел пальцами по ее щеке. Маркета зажмурилась, как кошка. Вид у нее стал блаженный и слегка дурацкий. Порывисто вздохнув, она решительно принялась развязывать завязки корсажа.

— Ты не понимаешь, — усмехаясь, сказал Анхель. — Ты не просто спасешь ее. Если ей повезет, и она родит ребенка от дракона, то будет устроена на всю жизнь. Драконы в этом мире почти не контактируют с людьми, так что змееныши тут — большая редкость…

При слове «змееныш» я словно проснулся. Отцепил от себя девушку и сердито сказал:

— За кого вы меня принимаете? Какое мне дело до вашего «закона» и прочих местных обычаев? Пусть она идет куда хочет. Но убить ее я вам не позволю!

— Мне — убить?! — Анхель неожиданно рассмеялся. — Мне нельзя убивать, Алексей. И тебе тоже. Опомнись, что ты несешь? Мы же золотые драконы!

— Тогда к чему вся эта болтовня о «законе»?

— Закон свершится и без нас, — бесстрастно сказал Анхель. — Если тебе ни за чем не нужна эта нарушительница — пусть идет.

— Слышала? Иди!

Я помог Маркете встать на ноги. Она посмотрела на нас, словно не веря своим ушам. Потом пылко поцеловала мне руку — я не ожидал и не успел ее остановить — и кинулась к лесу.

— Подожди! — окликнул ее Анхель. — Грибочки-то собери. Они тебе еще пригодятся!

Девушка вернулась, быстро сгребла грибы и травы в торбу, бормоча благодарности. А я решил, что слишком плохо думаю об Анхеле…

Солнце уже садилось за горы. Похолодало, зеленые тени стали синими, умолкли птицы, исчезли пчелы… Голова была словно в тумане. В памяти теснились десятки новых слов, непривычно или забавно звучащих названий трав — волшебных, целебных, смертоносных… А перед глазами стояла зеленоглазая Маркета, ее светлое платье, исчезающее в лесу…

— Мне, пожалуй, пора, — сонно произнес я. — Покажете выход?

— Покажу, я же обещал, — кивнул Анхель. — Только зачем тебе? Оставайся. Разве ты сам не понял, что этот мир — твой?

— Мой клан…

— Твой клан — иллюзия, обманка. Настают тяжелые времена. Лучше в такие дни оказаться на правильной стороне.

Я хмыкнул:

— Правильной — это вашей?

— Я не святой. Но ты в страшном сне не представляешь, что такое твой Грег. Откуда он, и каковы его цели. Берегись, Алексей! Когда Черный решит, что пора открыть свою истинную натуру, уходить будет поздно. Не говоря уж о том, что тебя никуда не отпустят.

— Чем же так страшен Грег?

— Сейчас не хочу об этом говорить. Ты мне все равно не поверишь.

— Конечно, не поверю. А доказательств у вас нет. Иначе бы вы мне давно их предъявили.

— А ты поверишь доказательствам?

— Ну смотря насколько они будут весомыми.

Анхель кивнул:

— Я их тебе обеспечу — только потом не жалуйся… Пойми, я не хочу переманивать тебя хитростью. Просто больно смотреть, как тебя понемногу уродует Черный. Вот это, — он, не касаясь, указал на мое предплечье с шипами, — только начало. Хочешь стать таким, как его палач?

— Валенок? Да боже упаси!

— Я мог бы помочь тебе раскрыться, как заложено твоей природой, не ломая и не калеча свою натуру. Но не раньше, чем ты сам придешь ко мне.

— Если приду.

— Я не вижу ничего, что может тебя удержать. Ты такой же, как я. Ты должен был попасть ко мне, если бы не Черный…

— Мы все это уже обсуждали, — перебил я его, стараясь выпутаться из паутины его слов. — Теперь я хотел бы задать вам один вопрос. Без ответа на него я не стану даже обдумывать ваше предложение.

— Какой вопрос?

— О змееныше. О Ваське, моей дочке. Кто пытался ее убить с помощью той печати? Вы ведь знаете, правда?

Анхель некоторое время изучающе смотрел на меня:

— Похоже, друг мой, ты плохо представляешь себе, что такое «птица». И совершенно напрасно называешь работу печати убийством. По сути это тоже превращение. Только инициированное снаружи. Ты ведь не считаешь, что убил себя, став драконом?

— Отчасти так оно и есть. Но это совсем другое дело…

— Каждый миг убивает прошлое, но это естественно — он же создает будущее. Точно так же, как и ты, твоя дочка под влиянием «птицы» переродилась бы в нечто иное. Ничего особенно страшного в этом нет. Конечно, она что-то потеряла бы. Но с другой стороны — обрела бы новые способности. Всегда приходится чем-то жертвовать ради превращения — тебе ли этого не знать?